Кристи Голден - Перворожденные [litres]

Сияние в глазах померкло.

Все потемнело.

– Посмотрите на них и всплакните. Стрит-флеш, леди и джентльмены. Идите к мамочке.

Ре-Ми выложила свои карты на стол. Затем подалась вперед и отточенным движением сгребла выигрыш. Как обычно, больше всего она получила благодаря Дариусу, который в покере понимал не больше, чем свинья в апельсинах. Но на этот раз Дариус не протестовал вслух. Он был молчалив и мрачен, как и Кендра, и Оуэн, и Юрий.

Тереза Бальдовино заглянула в комнату.

– Доктор Пейтел готова поговорить с нами, – сказала она Ре-Ми. – Соберите всех.

«Джейк был прав», – подумала Ре-Ми, кивнув Терезе. Тот был совершенно уверен: если что-то случится, и он окажется выведен из строя, археологи потянутся к ней. Так и произошло. Они немедленно отозвались на просьбу о помощи, прибыв за рекордное время. Двух врачей не остановили даже красоты обнаруженного зала. Ре-Ми умела оказать первую помощь и смогла заставить сердце Джейка биться до тех пор, пока те не прибыли. Однако он оставался в бессознательном состоянии, а обратная дорога превратилась в один ужасный компромисс между необходимостью ехать как можно быстрее, и в то же время медленнее, чтобы не повредить безвольному телу.

Вернувшись, члены команды выслушали краткий отчет о произошедшем и сохранили самообладание. После этого они, словно послушные дети, сели за стол для покера, когда она сказала, что отвлечься – это хорошая идея. Видеокамера, к сожалению, сгорела. Теперь по мере того, как Ре-Ми обходила модуль за модулем, сообщая команде, что скоро будут новости о состоянии Джейка, археологи следовали за ней, как овечки, к центральному зданию, где каждый мог расположиться с комфортом.

Именно сюда они приходили в конце каждого рабочего дня, и здесь Джейк мог бы сейчас стоять перед ними с горящими глазами и рассказывать, оживленно жестикулируя, о совершенном открытии. Как будто большинство из этих людей не находились на месте раскопок тогда. В тот день, когда внутри этой темно-зеленой гнетущей штуки – которая, как могла поклясться Ре-Ми, следила за ними – было обнаружено нечто. Эта штука наводила на нее ужас. Она никому не рассказывала, даже своей команде, но с самого времени их прилета сюда ей каждую ночь снились кошмары. Не исходили ли они от того самого протосса, который что-то сделал с Джейком?

Ре-Ми сидела в конце зала и смотрела, как все заходят по одному. Она была вооружена, но похоже никто уже не считал, что это неправильно. Она была их защитником, даже несмотря на то, что в данный момент ей не с кем сражаться. Если она считала нужным носить оружие, никто не собирался протестовать. Ре-Ми старалась не показывать этого, но она так же, как и прочие, ждала новостей о состоянии Джейка, а то и больше других. Она внимательно смотрела на доктора Пейтел, которая встала перед ними и откашлялась. Доктор была женщиной небольшого роста и перед собравшейся молчаливой толпой выглядела совсем хрупкой.

– Уверена, прежде всего вы хотите узнать новости о состоянии доктора Рэмзи, – сказала Пейтел.

«Доктора Рэмзи, – отметила Ре-Ми. – Не Джейка. Не сейчас».

– Состояние стабильное на данный момент, но он находится в коме. Я сделала для него все, что могла сделать, и мы должны отправить его туда, где имеются лучшие возможности.

– Что за хрень с ним случилась? – потребовал ответа Дариус, прекратив свое молчание. Это был очевидный вопрос, тот, которого все ждали много часов. Ре-Ми тоже напряженно ожидала ответа. Ее рука легла на гладкий ствол винтовки.

– Насколько я могу определить, исходя из моих местных возможностей, доктор Рэмзи был ментально атакован, – сказала Пейтел.

Она откашлялась, и Ре-Ми, которая прекрасно разбиралась в вещах такого рода, поняла, что в глубине души их врач в панике. Ре-Ми буквально ощущала запах страха, волнами исходящий от этой женщины.

– Основной удар пришелся на лобную и височную доли мозга, – добавила Пейтел официальным тоном, что, похоже, придало ей спокойствия. – Урон, нанесенный лобной доле, может воздействовать на личность пациента. Урон, нанесенный височной доле, может затронуть функции долговременной памяти. Несмотря на то, что повреждений как таковых не наблюдается, заметен своего рода перемонтаж…

– Перемонтаж? Что это значит? – захотела узнать Кендра. Как и Ре-Ми.

– По имеющейся у меня информации, это схоже с тем, что обычно происходит у человека в пубертатном периоде. С той лишь разницей, что сейчас процесс занимает не годы, а секунды, и проходит совершенно беспрецедентным способом. Мозг профессора Рэмзи изменяется и развивается. В данный момент, например, заметна значительная активность в области средней височной доли. Лимбическая система возбуждена, что вызывает такие эмоции, как страх и ярость. Но как я уже говорила, у меня нет необходимого оборудования, чтобы провести все анализы. Предсказать последствий я не могу, поскольку ничего подобного прежде не видела. И не думаю, что видел кто-либо другой.

– Терраны уже подвергались ментальной атаке протоссов прежде, – заметил Тиг. – У вас нет документации об этом?

Ноздри Пейтел расширились, и она прищурилась, глядя на Тига.

– Разумеется, есть. Но то, что происходит внутри черепной коробки доктора Рэмзи, не имеет с этим ничего общего. Человеческий мозг – удивительно сложная штука. Существуют несколько областей, функции которых нам неизвестны. В основном это те области… которые и оказались повреждены.

– Но что все это значит? – вновь спросила Кендра. Ее голос звучал безнадежно.

– Кендра, я пока что не могу выдвинуть каких-либо научных предположений, – сказала Пейтел, вздохнув. – Нам нужно лучшее оборудование. Что нам необходимо сделать сейчас – доставить профессора туда, где имеется доступ к более продвинутым технологиям, и, по правде говоря, передать его в руки специалистов по нейрохирургии.

Она грустно улыбнулась.

– Меня наняли для того, чтобы подлатать вас, если вы упадете или ударитесь. Это я могу сделать без проблем. Но то, что произошло, находится вне моей компетенции. Невролог смог бы сказать вам куда больше, чем я.

Ре-Ми вздохнула.

– Хорошо. Мы свяжемся с Валерианом.

Ужас. Страдания. Потеря… Болезненная, мучительная потеря… Нет, нет, они не должны уходить, они были всем, всем…

Искалеченное тело, кожа горячая и красная от страха и ярости. Что они будут делать? Как жить дальше? Одиноки, одиноки, так одиноки…

– Это твоя вина! Из-за вас они покинули нас! Теперь они ушли, ушли…

Пальцы сжимают камень. Его он швыряет в источник ярости. Раскалывается череп и брызжет в стороны кровь. Хорошо, как же это было хорошо; он отпрыгивает и рвет плоть на части руками, похожими на острые клешни, пока теплая кровь не заливает лицо…