Роман Злотников - Руигат

– Что ты сказал? – эдак вкрадчиво переспросил инструктор. Курсант окаменел, бросил несколько быстрых взглядов по сторонам, а затем… зажмурился и выпалил:

– Вы нарушаете мои права Деятельного разумного. Я немедленно покидаю это место и подаю жалобу в Симпоису. Вот.

– А я переломаю тебе руки и ноги и вырву язык, – насмешливо произнес инструктор. – Может, поспорим, у кого из нас лучше получится то, что он заявил?

– Вы… вы… вы несносны! – Из глаз курсанта потоком потекли слезы.

– О, ты даже не подозреваешь, насколько, – снова усмехнулся инструктор. А потом обвел стоящих перед ним людей тяжелым взглядом и заговорил: – Вас не зря во время пребывания в лагере предупреждали, что вы можете отказаться от обучения в любой момент. Так оно и было. До вчерашнего дня. А теперь все – вы с нами навсегда. И у вас теперь два пути: или сдохнуть, или стать руигат. Потому что попытка стать руигат, птенцы, – это как прыжок со скалы в бушующее море. Пока ты не оттолкнулся – все еще можно отменить. А едва ты прыгнул – уже ничего сделать не сможешь. Если у тебя есть воля и упорство, если ты правильно рассчитал свои силы – войдешь в волну победителем, если же сдашься, сломаешься, запаникуешь – тебя размозжит о камни. Так-то, птенцы. Впрочем… – он окинул протестовавшего курсанта прищуренным взглядом, – я могу дать тебе последний шанс. Один-единственный. Или… – он обвел взглядом весь их мгновенно съежившийся строй, – я могу дать его любому. То есть любой из вас или даже все вы вместе можете сейчас, вот здесь, на этом месте, бросить мне вызов. Я не требую от вас победы, даже все вместе вы мне не противники. Вам достаточно будет просто повалить меня на землю. И если вы окажетесь способны это сделать, то сразу по прибытии в лагерь вы сможете оставить его и улететь, куда вам заблагорассудится. Ну, есть желающие? Выйти из строя.

Вышедших из строя оказалось шестеро. То есть сначала вышло двое – рискнувший заявить о своих правах и «гимнопевец». Похоже, ему уже так сильно хотелось оказаться подальше от места, где его так больно побили, что он сумел отбросить страх. Хотя и не совсем. Во всяком случае, когда он делал шаг вперед, ноги у него явно подгибались. Еще четверо присоединились к первым двум после того, как инструктор пообещал, что даже если они проиграют, то никаких специальных санкций он к ним применять не будет. Остальные четверо остались в строю. А на прямой вопрос инструктора, заданный именно Тиэлу, он ответил, что приехал сюда для того, чтобы стать руигат, и пока этого не добьется, никуда уезжать не собирается. Инструктор в ответ кивнул:

– Понял. Уважаю. – А Тиэлу почувствовал, что краснеет. Потому что, несмотря на то, что сказанное тоже было правдой, основной причиной того, что он не вышел из строя был все-таки банальный страх. Он был уверен, что даже все вместе, вдесятером, они не имеют против инструктора ни единого шанса. Зато сам инструктор при таком соотношении сил вряд ли будет сдерживаться. И это означало, что просто оплеухами или ударами, пусть даже и очень болезненными, дело вряд ли ограничится. Так и произошло.

Когда противоборствующие стороны были наконец окончательно определены, инструктор встал напротив шестерых, отодвинул назад правую ногу, похоже, принимая какое-то натренированное положение тела, а затем сделал приглашающий жест ладонью. Шестеро его противников переглянулись, после чего дружно завопили и бросились на него, выставив вперед руки. Судя по всему, они решили, не мудрствуя лукаво, просто навалиться на него всей толпой и повалить на землю.

– Крак-хрясь-хрык-шмяк-тресь-чвляк…

– А-ыыы-ы-ы-ы-ы… оо-о-о-о-ё-ё-ё-ы… ыу-у-у-у-у… – Спустя пару мгновений окружающие поляну деревья зазвенели от слитного шестиголосого вопля.

Тиэлу вздрогнул и пошатнулся. Это… это было немыслимо. Первый из нападавших, которым оказался «гимнопевец», бился на земле, скребя скрюченными пальцами по камням, поскольку его левая нога оказалась сломана в двух местах, вследствие чего ступня оказалась развернута мыском к ягодице. Рискнувший задать вопрос валялся в шаге от него, с воем баюкая сломанную правую руку. Еще у одного из нападавших лицо оказалось превращено в смятую, уродливую маску и он, скорее, даже, не подвывая, а эдак, прихрюкивая, пытался обеими руками что-то сделать с водопадом крови, которая не текла, а прямо-таки извергалась из его смятого и сломанного носа и окровавленного рта с осколками выбитых зубов. Остальные трое так же пребывали в не менее «живописном» виде. Тиэлу почувствовал, как его снова замутило и, не выдержав, наклонился, извергнув из желудка все, что там еще оставалось. Впрочем, остальные не участвовавшие в схватке, так же блевали рядышком с ним.

– Вот так, птенцы… – в этой какофонии воплей и рвотных звуков голос инструктора, звучащий спокойно и… удовлетворенно, что ли, выглядел явным диссонансом, – как видите, ничего-то вы пока не умеете. Я слышал, как вчера некоторые из вас грозно заявляли, что… как это там звучало? «Не раз уже практиковали насилие и не остановятся перед тем, чтобы сделать это вновь»? Теперь сами можете видеть, куда вам следует отправиться со всей вашей практикой. Ну ничего, вы же прибыли сюда учиться, не так ли? Значит – будем учиться. Серьезно. Так, чтобы через какое-то время вы уже смогли бы навалиться на меня такой кучей с не совсем нулевыми шансами. Всем понятно?

– Да… мы поняли… мне понятно… – вразнобой ответили Тиэлу и еще один из тех, кто не участвовал в атаке. Остальные продолжали стонать и блевать. Инструктор нахмурился.

– Когда я задаю вопрос, следует отвечать «так точно» – если все понятно или «никак нет» – если есть вопросы. Так что давайте попробуем еще раз. Итак – всем понятно?

На этот раз ему ответило девять голосов. «Гимнопевец» продолжал самозабвенно верещать. Инструктор делано сокрушенно вздохнул:

– Ну что ты будешь делать, не все понимают с первого раза – придется учить. – После чего сделал шаг вперед, занося ногу для удара. Но в этот же момент «гимнопевец» задергался и заорал:

– Так точно, так точно… ТАК ТОЧНО-О-О-О-О!!! – И все невольно содрогнулись от этого истеричного вопля.

– Вот и хорошо, – невозмутимо кивнул инструктор и усмехнулся. – А теперь все быстренько вскочили на ноги и двинулись в лагерь. Наиболее умной четверке – помочь тем, кто способен передвигаться с большим затруднением, тем же, у кого ножки в порядке – двигаться самостоятельно. И не вопить – уши уже болят. А то я сам приму меры к тому, чтобы ваши вопли стали потише. Например, парочке самых громких вырву язык…

Тиэлу невольно вздрогнул. После всего, что произошло, у него не было ни малейшего сомнения в том, что это не пустая угроза, и что инструктор действительно способен походя вырвать человеку язык.