Роман Злотников - Руигат

Ликоэль несколько мгновений молча лежал, обдумывая аргументы шепчущего, а затем тихо спросил:

– Но как?

– Мы всё продумали, – снова жарко зашептал его слабо различимый во тьме собеседник. – Полетим на «капле». Они спят с другой стороны и ничего не заметят. Мы тихо проберемся в «каплю» и…

Он говорил что-то еще, но Ликоэль уже понял, что у них ничего не получится. Возможность улететь на «капле» была слишком очевидна, а он за время общения с этими так называемыми ассистентами Беноля как-то не заметил у них отсутствия способностей к анализу. Скорее даже наоборот… Но ведь делать-то что-то надо было. И тут Ликоэль принял решение, от которого внутренне содрогнулся. Он решил, что сам пойдет на насилие, если беглецам попытаются помешать. Вот так и никак иначе. Если эти… если они применяют насилие против людей, реализующих свое право на свободу и свободное передвижение, – получат то же самое в ответ… Эта мысль его так захватила, что он даже забыл, что не ответил на слова шепчущего. Поэтому тот немного погодя сам напомнил об этом:

– Ну так как, ты с нами?

– Да, – твердо ответил Ликоэль. Но едва массивная фигура исчезла в темноте, как его захватил вопрос, не является ли насилие заразным. И точно ли решение прибегнуть к ответному (только к ответному) насилию – продукт его собственного разума и было принято вовсе не под влиянием некоего психического искажения, которому он подвергся под воздействием этих троих. И насколько это решение разрушит его личность и систему ценностей цивилизованного человека, который, как всем известно, по своей природе просто не способен к насилию…

Короче, когда лежащие вокруг него темные фигуры зашевелились и начали потихоньку стягиваться к закрытому на ночь люку «капли», Ликоэль все еще продолжал напряженно размышлять над аспектами принятого решения и возможным влиянием этого решения на его личность. Поэтому он не заметил, в какой момент перед ним нарисовалась кряжистая фигура в странной одежде, которую, как выяснилось несколько позже, именовали «боевой комбинезон».

– А куда это вы собрались, детки? – насмешливо спросила кряжистая фигура.

Киольцы замерли. Ликоэль подобрался. Вот и настал его час! Однако, похоже, над вопросом, мучившим мастера все утро, напряженно думал не он один. И многие из тех, кого мучил тот же вопрос, как видно, пришли к похожим выводам. Потому что в этот момент тот самый парень, которому вчера выбили зубы, зажмурился и, отчаянно закричав что-то непонятное, кинулся на преграждавшую им путь фигуру, вытянув в ее сторону стиснутые в кулаки руки.

– Бум! – Резкий удар коротким обрезком пластиколевой трубы по лбу опрокинул бегущего на землю. А все тот же голос лениво произнес:

– Первый готов. Еще кто-то хочет?

– А-а-а-а! – взревел следующий подопытный, к которому тут же присоединился еще один, потом еще, и Ликоэль понял, что, если они хотят покинуть этот остров, то и ему не следует оставаться в стороне. Он шумно вдохнул и, сжав кулаки, тоже вытянул руки и бросился вперед. Это было последнее, что он помнил…

Очнулся Ликоэль уже в регенераторе. Запястье его левой руки было зафиксировано в держателе, так же, как и предплечье правой, и это, скорее всего, означало, что руки у него сломаны. Впрочем, они уже не болели. На лице, которое слабо и неверно отражалось в изогнутой крышке регенератора, виднелось несколько уже изрядно пожелтевших, но все еще довольно заметных синяков. Судя по всему этому он находился в регенераторе не менее двух часов.

– Значит, пятеро… – негромко прозвучало за тонкой стенкой регенератора.

– Да, и я бы сказал, не просто пятеро, а целых пятеро, – откликнулся другой голос. – И это за первые сутки. Так что плотина, считай, сломана. Насилие для них теперь уже не табу. И это означает, что у нас все-таки появился шанс.

– Нет, а адмирал все-таки молодец, – послышался третий голос. – Ловко придумал не отправлять сразу «каплю». Иначе они могли жевать сопли еще недели две, а то и вообще не решились бы на нападение…

– Знаешь, Банг, – проворчал первый, – когда я слушаю тебя, у меня создается впечатление, что наш Ямамото – это не японский, а американский адмирал.

– Слушай, Отто, – немедленно отозвался третий, – Ямамото – наш адмирал, и наш командир. И вообще, та война осталась на Земле. А мы здесь, на Киоле. И у нас теперь другая война, в который мы все имеем шанс сдохнуть и совершенно точно сдохнем, если не будем прикрывать друг другу спины. Так что не хрен меня провоцировать. А что касается Ямамото, то мне очень жаль, что у нас на Земле не было таких адмиралов. Глядишь, гораздо больше простых американских парней осталось бы в живых…

Ликоэль несколько мгновений лежал, переваривая услышанное, а затем ошеломленно качнул головой. Они… эти… они не были киольцами!!!

– Ну вот и всё, курсанты. – Майор Скорцени прошелся мимо короткого строя.

Две шеренги. Двадцать два человека. Все одеты в одинаковые боевые комбинезоны. У каждого на поясе боевой нож. На голове черный берет с оскаленной пастью дикого зверя. Руигат. Ископаемый хищник, вершина пищевой пирамиды шестнадцатитысячелетней давности. Что ж, хорошее сравнение. Эти двадцать два человека, что стояли перед ним в идеально выровненном строю, – тоже вершина пищевой пирамиды. Строй выровнен как по нитке. Полностью выровнен, всё – носки защитных ботинок, черненые пряжки ремней, вздернутые подбородки и начищенные кокарды на беретах – составляет идеально прямую линию. Отто остановился на середине строя.

– Вы готовы. Скажу более. Еще ни разу под моим командованием не было столь подготовленного подразделения. Поэтому мы, то есть я, инструктор майор Скорцени, и мои друзья и соратники, инструктор старший лейтенант Воробьев и инструктор сержант Розенблюм, больше ничему научить вас не можем. Далее мы можем только учиться вместе с вами. Но сегодня… Сегодня начинается ваш заключительный экзамен. Самый главный. Еще и потому, что это экзамен не только для вас, но и для нас. И заключается он… – майор обвел внимательным взглядом пожиравших его глазами бойцов и продолжил уже более проникновенным тоном, – в следующем. Через полчаса здесь, на этом острове, сядет та же «капля», которая год назад привезла нас сюда. Мы с вами загрузим в нее все наше оборудование, загрузимся сами и «капля» перевезет нас на континент, к иуэле Алого Беноля. Там мы с вами разгрузим транспорт, после чего вы… будете совершенно свободны.

Строй окаменел. То есть и до того момента каждый стоящий в шеренге со стороны мог бы показаться каменной скульптурой, но после этих слов люди в строю будто перестали дышать. Свободны… Но почему?! Что произошло?! Весь этот год на острове из них делали безжалостные и предельно эффективные боевые машины. Нож, камень, щепка или увесистая палка, да просто голая рука или нога вкупе с пальцем, локтем или просто массой тела, направленной по точной траектории, – все это любой из них мог использовать для того, чтобы лишить жизни себе подобного. Причем ни многокилометровый марш, ни многосуточное голодание, отсутствие сна или даже серьезное ранение не могли заметно снизить эффективность того оружия, в которое они превратились. Если кто-то из «руигатов» был способен двигаться, он оставался смертельно опасным. И все это объяснялось необходимостью вышвырнуть с Олы тех подонков, которые обрушились на их прародину сто сорок лет назад. И каждый из «руигатов» рано или поздно приходил к одному и тому же выводу: если захватчики хотя бы немного похожи на их инструкторов, то всё, что эти инструкторы делают с ними, не просто оправданно, но единственно верно. Ибо, чтобы убить зверя, надо стать зверем – более сильным, умелым, хитрым и безжалостным, чем тот, на которого ты начинаешь охоту. И вот теперь инструкторы им говорят, что через несколько часов они могут быть свободны. Что это? Они отказываются освобождать Олу? Но почему? Курсанты не оправдали доверия своих учителей? Но в чем?..