Питер Уоттс - Огнепад: Ложная слепота. Зеро. Боги насекомых. Полковник. Эхопраксия [сборник litres]

А потом Брюкс присмотрелся, и у него слегка заныло в желудке.

Там были не сотрудники, а объекты исследования.

Он чуть ли не по пунктам мог перечислить все признаки вампиризма: бледность, лицевая аллометрия, углы скул и мандибул. И глаза: Боже, эти глаза. Изображение, пропущенное через три поколения, копия с дубликата изначальной картинки, часть лиц деградировала до кучки темных пикселей, но даже при этом от одного взгляда на них по позвоночнику бежали холодные мурашки.

Дай время, и Брюкс мог все спокойно разложить по полочкам. Но спинной мозг все равно сжимал яйца за миллисекунды до того, как серое вещество говорило, в чем дело.

«Зловещая долина на стероидах», – подумал Дэн.

Только сейчас он заметил текст, сверкавший перед кафедрой; миниатюрную инфу по докладу: «Паглиньо Р. Д., Гарвард. „Доказательства эвристической обработки изображений в сетчатке вампиров“».

Сенгупта побарабанила пальцами, скормила таракану наводку:

– Второй ряд третья колонка.

Лицо Валери. О, да.

– Специально делают так чтобы их было сложно отследить, – пожаловалась Ракши. – Постоянно меняют идентификационные коды перевозят с место на место. Постоянно «закрытая информация» и «ошибка файла» и «не можем позволить фронту освобождения вампиров узнать где наши псарни» но теперь я ее достала у меня есть первый кусок паззла.

Вампирша Валери. Лабораторная крыса Валери. Пустынный демон Валери, повелительница умертвий; выжигающая все на своем пути армия в одном лице. И Ракши ее достала.

– Удачи, – сказал Брюкс.

Но пилот уже вызвала очередное окошко, список имен и филиалов. Похоже, докладчики и участники. Некоторые были отмечены флажками. Брюкс прищурился, ища связь между подсвеченными именами.

Вот оно! Постоянное учреждение: институт Саймона Фрезера.

– У нее есть друзья, – почти про себя пробормотала Сенгупта. – И похоже она от них сбежала. Уверена они хотят ее вернуть.

Реальность не исчезает, если вы перестаете верить в нее. [263]

Джим Мур танцевал.

Не было площадки или партнерши, даже зрителей – пока Брюкс не вскарабкался в Центральный узел. На командной палубе царила непривычная тишина: никакого топота, щелчков языком или стаккатных раскатистых ругательств, которые изрыгала Сенгупта, когда система или интерфейс видели что-то не так, как она. Мур был совсем один в захламленном помещении, прыгал с кучи грузовых кубов, отскакивал от случайной поверхности и приземлялся на палубу буквально на долю секунды, приняв идеальный полуприсед, прежде чем снова взвиться в воздух. Одна его рука была крепко прижата к груди, другая била невидимого парт…

«Противника», – понял Брюкс. Эти удары раскрытой ладонью по воздуху, и пятка, которая с хрустом врезалась в подвернувшуюся переборку, – боевые движения. Правда, Дэн понятия не имел, сражается полковник с виртуальным партнером в КонСенсусе или представляет его по старинке.

Танцующий воин зацепился за свободную петлю грузовой паутины, свисавшую с решетки, оперся ногами о переборку: Мур стал похож на человеческий трипод, распластанный на стене трехногим пауком. Теперь Брюкс смог ясно разглядеть его лицо: полковник даже не запыхался.

– Хорошо двигаешься, – заметил Дэн.

Солдат посмотрел сквозь него и безмолвно поднял ногу, медленно вращаясь в петле, как мельница на слабом ветру.

– Э…

– Тише.

Брюкс подпрыгнул, когда на его плечо опустилась рука.

– На твоем месте я бы его не будила, – тихо сказала Лианна.

– Он спит? – Дэн снова взглянул на потолок. Мур вращался все быстрее: голову наклонил вперед, ноги расставил в стороны, петля все сильнее затягивалась между человеком и металлом. В следующее мгновение полковник снова оказался в воздухе.

– Разумеется, – после утвердительно кивка дреды синтета еле заметно покачивались на голове. – Не поняла, ты сам разве бодрствуешь, когда тренируешься? Тебе не скучно?

Дэн не знал, что ей кажется более невероятным: мысль, что он экипирован некой формой лунатизма, или еще более смешная картина отработки ударов.

– Зачем вообще этим заниматься? Доза агониста АМФ-зависимой киназы, и будешь словно камень, даже если целый день валяешься в постели и жрешь конфеты.

– Может, он не хочет полагаться на имплантаты, которые легко взломать. Или от эндорфинов ему лучше спится. Да и старые привычки умирают с трудом.

Мур проплыл над их головами, пронзив воздух. Брюкс невольно пригнулся.

Лианна захихикала:

– Не беспокойся, он нас прекрасно видит, – и сразу уточнила: – Что-то в нем видит в любом случае.

Оттолкнувшись ногой, она скользнула к лестнице по левому борту:

– Лучше не трать время на этого неудачника: он как проснется, опять нырнет в файлы с «Тезея». – Лианна дернула подбородком. – Мне тоже надо убить время. Пойдем поиграем лучше.

– То есть…

Но она уже извернулась, как рыба, и нырнула в ось. Дэн последовал за ней в зону с гравитацией, на камбуз, где лежала зеленая бутылка Мура, а он сам прицепил свой фетиш-капюшон к переборке между двумя полосами мятного астродерна.

– Во что поиграть-то? – спросил он, нагнав Лианну. – В догонялки?

Она схватила маску со стены и кинула ему, а сама с глухим звуком одним ловким движением шлепнулась в подвернувшийся гамак.

– Во что хочешь. В «Битву богов». Бокс с обменом телами – тоже веселая штука. Еще есть симы Кардашёва [264] Здесь имеется в виду что-то вроде глобальной экономической стратегии, скрещенной с игрой «Sims», в основе которой лежит понятие «шкалы Кардашёва» – метода измерения технологического развития цивилизации в зависимости от количества энергии, которое цивилизация использует для своих нужд. , я в них профи, но обещаю, что дам тебе фору.

Он повертел «Интерлопер Аксессориз» в руках. Фронтальные сверхпроводники уставились на него парой изумленных глаз.

– Ты помнишь, что, по сути, это игровой капюшон, да?

– Я не играю.

Лианна посмотрела на него так, словно Брюкс заявил, что он – гортензия.

– Почему нет-то?

Разумеется, сказать ей он не мог.

– Это не реальность.

– В том и смысл, – объяснила она с удивительным терпением. – Вот почему это называют играми.

– Я не чувствую, что они реальны.

– Ничего подобного.

– Я не чувствую, понимаешь?

– Ничего подобного.

– Я не…

– Не хочу особо настаивать, старомодник, но ничего подобного.

– Не надо рассказывать мне о том, как я чувствую, Ли.

– Да ведь это те же самые нейроны! Один и тот же сигнал бежит по одним и тем же проводам, и мозг не видит разницы между электроном, пришедшим с сетчатки, и тем, который вкололи где-то на полпути. Никакой.

– Я не чувствую, что они реальны, – настаивал Брюкс. – Понимаешь? И я не буду играть с тобой в «Кошачьи звездные порновойны».