Максим Максимов - На Марс! [litres]

– Клим! – заорал он.

– Я в порядке, – раздался голос из темноты.

Ваня схватил фонарик и тут же направил его в сторону, откуда кричал Клим. Тот висел вверх ногами относительно Ивана. Мимо Клима проплыл красный шар. Иван разглядел еще несколько шариков поменьше.

– Это не моя кровь, – сказал Клим.

Ваня бегло окинул подвал фонарем. Увидел консьержа, застывшего в воздухе. От его разбитой головы отделялась красная материя, тут же собирающаяся в маленькие шарики, разлетающиеся в разные стороны.

Клим подлетел к консьержу.

– Вы живы? – Он слегка потряс его за руку.

Консьерж бездыханно висел в воздухе. Кровь продолжала выходить из его головы, образуя маленькие красные шарики.

– Он мертв? – спросил Ваня.

– Не знаю.

– Что это было?

– Сложно сказать. Возможно, мы столкнулись с каким-то объектом и нас тряхануло.

– Если исчезла гравитация, то Земля распадется на крупинки, – сказал Ваня, подлетая к Климу.

– И Солнце, – произнес Клим, – да что уж там Солнце… Вся Вселенная! Если, конечно, это не сон.

– Дверь выдержит?

– Понятия не имею. На нее давит несколько тонн. Но с каждой секундой это давление слабеет.

– Потому что воздух выходит через щель?

– …долго мы тут не продержимся.

Клим приложил руку к шее консьержа, висящего возле них. Пытался нащупать пульс.

– Надо ему голову перемотать, – сказал он, – кровь вылетает. Мне кажется, он еще жив.

– Майкой, может.

– Да.

Клим снял ветровку и аккуратно разместил ее висеть возле себя. Потом стянул футболку и также расположил рядом. Иван освещал их фонарем. Клим разорвал футболку и замотал ею голову консьержа, потом надел куртку на голый торс и застегнул молнию.

– Немного сочится, – сказал Ваня.

– Знаешь, я не верю, что все это реальность. Так не бывает, потому что такого не может быть. Вот и все.

– Возможно.

– Ты какой-то странный, мне кажется, ты что-то знаешь.

– Откуда?

– Ты слишком спокоен, и твоя фраза «это опять» наводит меня на мысль…

– Я ничего не знаю. Это просто абсурд, ахинея какая-то.

Со стороны двери снова раздался свист.

– Ясно, ну ладно. Выходит, мы в ближайшее время умрем?

Ваня смотрел на Клима, светя фонарем в потолок.

– Выходит, что да, – невозмутимо ответил Иван.

– И ты абсолютно спокоен.

– Я не знаю, что тебе сказать.

– Когда кончится воздух, мы задохнемся, а может, эту чертову дверь вырвет и… мы точно так же задохнемся.

Свист из щели в двери сменился гулом.

– Будет больно, – произнес Ваня без каких-либо эмоций.

– Больно.

– Смерть будет не быстрой?

– Секунд двадцать ты будешь биться в конвульсиях.

– Есть и пострашнее виды казней.

– Нас кто-то приговорил?

– В какой-то степени да.

– Кто?

– Любой родившийся может считать себя приговоренным к смерти.

Гул перешел на тихое шипение. Воздух покидал пространство подвала все быстрее.

– Ваня (Клим сделал паузу), что происходит? – тихо произнес он.

Иван пожал плечами, разведя руки немного в стороны.

Раздался грохот. В ту же секунду троих людей высосало из подвала. Перед Иваном мелькнул Клим, крича что-то нечленораздельное. Пролетая помещение подъезда, Ваня ударился ногой об угол, на секунду застряв, прижатый к стене, после чего его вынесло в бескрайнее пространство космоса. Острая боль из-за сломанной голени врезалась в мозг. Он открыл рот, пытаясь кричать. Воздух выдавило из его легких в вакуум. В ушах звенело, а глаза щипало так, что спазм в сломанной ноге отошел на задний план. Огромное железобетонное здание висело неподалеку от Ивана. Сжав кулаки, он кинул взгляд в сторону солнца. Круглый диск потерял свои правильные геометрические очертания и стал похож на растекающееся пятно желтой краски. Бесформенное и безобразное. Отсутствие гравитации перемешивало все во вселенной. Лишало привычных контуров и очертаний. Фундаментальный закон, на котором было основано все, что мы можем понять, перестал существовать. Материя безвольно расползлась по пространству. Иван потерял сознание.

Оказавшись в своей кухне, Иван упал на пол, схватившись за ногу.

– Убей меня! Я не могу так жить! Хватит! – кричал он. Нога была цела. С отдышкой лежал и смотрел на свою голень.

– Какие же вы все уроды. Моральные ублюдки… И авторы, и читатели… Все вы, кто это видит! Шли бы вы в задницу! Наслаждаетесь страданиями персонажей! Вам весело. Все более изощренные способы идут в работу. Редактор будет доволен? А, Макс?!

Протер глаза пальцами.

– Что я еще должен испытать? – спросил он. – Что я еще должен ощутить, чтобы читатель был счастлив? Чтоб он развлекся, глядя на все это. Кого волнует, что я говорю… я же просто буквы.

– Не могу сейчас говорить, – ответил я Ивану, – он не дает мне времени.

– Ты же пишешь все это для того, чтоб книгу эту свою убогую продать! Как можно больше продаж сделать! Только я‐то тут при чем?! Почему я?! – Иван кричал в пустоту: – Ты не псих, ты просто извращенец!

Ваня повернулся на спину и распластался по полу, раскинув руки в стороны.

– Закончи уже все это… я ненавижу тебя.

– Сынок наш любимый приехал, – накинулась на Ваню с порога мама, – раздевайся скорее, давно так не заезжал-то. Отец, иди встречай гордость нашу!

– Мам, перестань, – произнес Иван.

– Давай-ка сюда. – Она взяла его куртку и повесила на крючок.

Отец стоял в дверях кухни и с улыбкой смотрел на сына.

– Здорово, бать, – произнес Ваня.

– Здорово, – протяжно ответил отец, и они пожали друг другу руки.

– Это вам, – Иван протянул отцу пакет.

– О, чего это у нас, – отец заглянул в пакет, – вижу торт, мать, ну ставь чайник.

– Какой торт? Я салатов наготовила! Мясо в духовке! Сначала поедим как следует, – сказала она.

– Да я ненадолго, у меня сегодня важный день, – сказал Ваня, – мне еще в контору надо заехать, да и водитель ждет.

– Вадик, что ли? – спросила мать.

– Ну а кто же еще.

– Так позвал бы его тоже.

– Я предложил, он сказал, что лучше в машине посидит, фильм посмотрит.

Они прошли на кухню. Ваня сел за стол.

– Мы про тебя новости смотрим, – сказала мама, доставая тарелки из шкафа, – так гордимся с отцом. Все соседи про тебя знают, у нас спрашивают постоянно, как там у Ивана дела, а мы говорим, что дела идут, дела в гору прут, все хорошо у сыночка.

– Окно хоть откройте, опять накурили, – сказал Ваня.

– Сейчас, сейчас. – Отец дотянулся до ручки и приоткрыл окно.

– Наделала твоих любимых салатов, – говорила мама, суетливо расставляя посуду на стол – петушиный, с крабовыми палками и чипсами, а отец в субботу на рыбалку ездил…

– Ни хрена рыбы нет, – сказал отец, – одна шпана на крючок прыгает.