Сергей Валов - Ловцы душ на «Обероне» [publisher: SelfPub]

«Ну вот? – с фатальной неизбежностью подумал Константин. – Каждый раз одно и то же. И ничего ведь не попишешь? Как не крути, а придется их всех убить. Хотя видит бог – не хотел я вашей крови».

Он решил не пользоваться кинжалами. Соваться в серьезный бой с незнакомым, толком неопробованным, да еще и опасным из-за своей непревзойденной остроты оружием, было бы верхом неосмотрительности. Тем более что его твердые как камень кулаки сейчас представляли для нападавших куда более серьезную угрозу. А вот хищное поблескивание старинных клинков заставило бы убийц полностью пересмотреть свое отношение к схватке. Пока же он удачно вписывался в образ готовой для заклания овцы, способной только для приличия пару раз «взбрыкнуть копытами».

Однако разбойники не учли одного его из неоспоримых достоинств!

Вернее сказать они даже не подозревали, что осмелились бросить вызов самому высококвалифицированному убийцы совершенно неизвестного, более жестокого и, не привыкшего никого щадить, мира. Ярославцев ведь не просто так носил титул Мастера рукопашного боя. Десятилетия тренировок и постоянная боевая практика, позволяли ему уверенно чувствовать себя и в более безнадежных ситуациях.

Капитан еще раз, на всякий случай, изучил их вооружение и не заметил ничего кроме традиционных саблевидных мечей и плетеных из пальмовых листьев, абы как обтянутых кожей, щитов.

– Начнем, пожалуй! – он выдохнул низом живота, и решительно двинулся им на встречу.

Константин не позволил себя окружить, как делали это «непобедимые» герои из китайских кинобоевиков. Их способности без усилий бегать по потолкам, летать по воздуху и отражать по несколько ударов одновременно всегда вызывали у него, да и не только у него, скептическую улыбку.

Капитан начал эту схватку, используя излюбленную тактику токийских курсантов, основу которой составляла старинная китайская поговорка: «В кулачном бою наверняка побеждает тот, кто постоянно заставляет противника удивляться». Работать в организованной толпе одним стилем было равносильно подписанию собственного смертного приговора. Вот поэтому он, в целях исключения всяческих неожиданностей, и решил завладеть мечем, дабы повысить свои шансы как минимум вдвое.

Внезапным акробатическими прыжками Ярославцев оказался за спиной правофлангового и резким тычком большого пальца раздробил ему шейный позвонок. Затем, не теряя драгоценного времени, выхватил из слабеющей руки слегка изогнутый меч и отскочил, назад в готовности отразить нападение.

Но реакции на его стремительную атаку почему-то не последовало. Противники, слегка оторопев от такой наглой прыти, непроизвольно подарили ему несколько секунд, которыми он не замедлил воспользоваться.

Капитан в мгновения ока превратился в подвижный ртутный шарик и избрал максимально жесткий атакующий режим на предельно коротких дистанциях.

Этот мало кому известный, даже среди армейских рукопашников, стиль зародился давным-давно в одной из казачьих куриях. Он был жесток и эффективен, но так и не получил широкого распространения из-за специфики своего применения.

И не мудрено!

Ведь его совершенно не использовали в кровавых степных рубках, когда лава сходилась на лаву, и казаку было, где развернуться для доброго сабельного удара от плеча. Однако не все свое время вольный государев люд проводил в боях и походах. Бывало, что в годы затишья, когда даже вблизи приграничных застав коварный супостат вел себя тихо и мирно, изнывающие от безделья станичники имели удовольствие собраться в какой ни будь придорожной корчме, где хватало всякого сброда, чтобы промочить горло, погутарить о житье бытье и помянуть погибших товарищей. Нередко хмельные споры перестали в драки, да и задрать лишний раз ершистых казачков желающих всегда хватало. В этих, вполне житейских ситуациях, ни времени, не места, для удалого замаха у дерущихся, как правило, не хватало. В ход спонтанно пускались ножи, кружки, крынки, столы и табуреты. А посему наиболее смышленые и тертые калачи, успев особым способом, обнажить свою «степную подругу», крепко захватывали лезвие левой рукой за обух ближе к острию клинка, правой сжимали эфес опустив его чуть ниже пояса и начинали орудовать шашкой как заправские мясники на бойне.

Находясь в оборонительной стойке, чуть поддавшись вперед, они надежно прикрывали живот, сердце и левую половину головы. Блок, поставленный надежным острием от себя, серьезно калечил противника, если тот пытался атаковать При этом ноги дерущегося оставались свободными и могли нанести любой из классических ударов или произвести внезапную подсечку противника в тот момент, когда он начнет атаку и сместит свой центр тяжести вперед. Короткие секущие выпады были хороши для ошеломления болью и нанесения глубоких, но не смертельных ранений. Внезапные прицельные тычки, усиленные тяжестью и твердостью эфеса позволяли успешно дробить челюсти и выбивать зубы. Но самые искусные мастера этого малораспространенного стиля могли мгновенно срезать своей жертве голову или рассечь ей грудь до позвоночника, мощно и резко, выбросив обе руки перед собой.

Разбойники опомнились слишком поздно.

Когда же они наконец-то отступили назад и попытались заново организоваться, на песке уже корчились в агонии четыре тела.

Ярославцев, не дав им опомниться, подобрал второй меч и вновь обрушился на них, но теперь уже закручиваясь словно юла, против часовой стрелки.

Этот неотразимый прием когда-то изобрели янычары. Пока порох не победил сталь, а мистер Кольт не уровнял между собой сильных и слабых при помощи своего революционного изобретения, они с успехом использовали его под занавес массовых битв, когда уже половина войск погибала, и уцелевшим хватало места, для того чтобы как следует развернуться.

Если воин успевал набрать достаточную силу и частоту вращения, остановить его мог только частокол из выставленных копий, да и то не всегда. Хорошо если мечи напарывались на окованный щит или добротные средневековые латы. Все остальное прорубалось ими словно бумага.

Космопехотинцы только немного усовершенствовали его, адаптировав под относительно короткие штурмовые ножи, да метко окрестили: «Дьявольской мясорубкой».

Кочевники не располагали тяжелой броней, а их щиты не могли послужить надежной защитой. Лезвия в руках наемника сверкали с немыслимой быстротой, а удары наносились с такой силой, что не оставляли им не единого шанса для отражения смертельного удара.

Разбойники подали замертво как стволы бамбука, срубленные твердой рукой тренирующегося самурая. С каждым новым оборотом Константина их количество неумолимо сокращалось. Сравнительно плохо обученные и совершенно не закаленные в массовых сражениях, они не смогли противостоять этому смертоносному шквалу, ничего, кроме тупой упертости и самонадеянной бравады. А сдаться, отступить, или вовсе обратиться в бегство им, не позволяла обычная мужская гордость.