Сергей Валов - Ловцы душ на «Обероне» [publisher: SelfPub]

– Зачем ты помогаешь мне?

– Затем что ты – один из нас! И самое последнее. Я активировала в тебе такие способности как ментальный удар и телепатическое сканирование, а так же сняла промежуточную блокировку с регенеративных возможностей тела. А вот силовую воздушную волну я трогать не стала. Видно при программировании произошел сбой, и блок сработал лишь частично. Поэтому подсознание, нащупав в нем брешь, помогло тебе вспомнить этот боевой навык самостоятельно. Извини, что не провела эту процедуру раньше. Но иначе было нельзя! Ты стал бы сильно отличаться от обычного человека и мог бы неосознанно погубить наш совместный план на его начальной стадии. Да и на государыню Ней мы бы не вышли так скоро. А теперь прощай, братишка.

Видение исчезло, и Ярославцев вновь оказался зверски распятым на пыточном столе.

– Ну-с, что у нас на сегодня на закуску: свиная отбивная, или приправленный специями цыпленок табака? – Фабио вожделенно пощелкал перед его носом острыми как бритва секаторами.

Костя как всегда промолчал, но на этот раз, не стал готовиться к пытке. Он просто расслабил все мышцы и, до зубной ломоты, попытался напрячь пока еще блуждающее в потемках страха сознание.

Оно откликнулось только после третьей попытки и, со скрипом убитой нерадивым хозяином телеги, начало выкатываться на белый свет.

Ярославцев, в легкой растерянности немного пометавшись по прошлому, вдруг необычайно ярко вспомнил финальный номер прощального отрядного концерта, который состоялся перед самым убытием Ангелов в эту проклятую экспедицию. Ведение всплыло в его сознании настолько отчетливо, что у капитана непроизвольно сложилось устойчивое впечатление, своего повторного присутствия на нем.

Тогда, под самый занавес этого традиционного мероприятия, совсем недавно набранный, детский хор с упоением исполнил «Реквием» Амадея Моцарта. Исполнил его так, что многие из Ангелов не устыдились слез, да и сам Ярославцев едва не разрыдался от переполнивших его чувств.

Теперь всплывшая из подсознания музыка и пение детских голосов тихо зазвучали в нем и позволили полностью отгородиться от окружающей действительности.

В памяти особенно четко проявился Ратибор, одетый в парадную форму офицера Космической пехоты… Он бережно и трепетно дирижировал, этими безгрешными, невинными и большеглазыми «Почемучками», желавшими, во что бы то ни стало своим искреннем старанием хоть немного скрасить горечь последних минут перед неизбежным расставанием с родителями…

Боль от вогнанного под коленную чашечку штыря рванула в наступление. Однако Костя в этот раз не постеснялся и заорал так, что всерьез напугал растерявшегося от неожиданности Фабио.

– Ага-а-а! – опомнился тот и, в восторге, бросив молоток, хлопнул себя по приплюснутому затылку. – Заверещал, мой птенчик. Вы слышали?! – радостно обратился он к остальным Инквизиторам. – Мой птенчик наконец-то заверещал.

Заплечных дел мастера сделали вид, будто бы их это, совершенно не касается, и разозленный горбун с удвоенным рвением набросился на свежее тело заключенного.

Но на сегодня его везение почему-то закончилось. Уже через час он выбился из сил, несколько раз изошел потом, и даже был вынужден смотаться в клозет. От злости у неудачника резко подвело живот, и открылась проливная, кровавая, диарея.

Палач, тихонько выл от бессилия! Он возненавидел Ярославцева настолько, что был готов одними зубами загрызть его до смерти.

А капитан, тем временем, не смотря на все его ухищрения, как заговоренный продолжал молчать и отрешенно пялиться в закопченный и забрызганный кровью потолок.

Приступы боли продолжали рвать сознание на части, но они уже не могли превратить его в стонущее, безвольное животное. Он перестал их бояться и постепенно начал брать под контроль.

Реквием с каждым повторением звучал в его сознании все сильнее и сильнее. Казалось, дети поют только ради него и своей чистейшей, безгрешной энергетикой распределяют всю его боль между собой.

Почуяв, что все это добром не кончится, к столу приблизился Главный подвальный смотритель. Он немного понаблюдал за паническими потугами горбуна и потребовал в приказном тоне:

– Добивай его Фабио! Клиент просто «закостенел». Такое иногда случается. Сегодня явно не твой день. Возьми отгул и немного отдохни. Завтра мы вместе перезагрузим этого упертого птенчика и посмотрим, что он нам запоет.

Осрамленный Инквизитор растерянно посмотрел по сторонам. Однако остальные мастера, почему то в этот раз не злорадствовали, а наоборот скупыми и сочувственными жестами попытались ободрить коллегу по цеху.

Шепча проклятия, тот вырезал у Константина сердце и, слегка подсмолив его в жаровне, сожрал полусырым и горячим, глотая большими кусками, словно оголодавший пес.

– Ты непростительно сглупил сынок. Зачем ты спровоцировал своего палача? Нужно быть дальновиднее и хитрее. Если завтра ты вдруг снова отважишься демонстрировать свое полное безразличие к его титаническим усилиям, Главный подвальный смотритель может заподозрить неладное и тогда, он однозначно прибегнет к частичному перепрограммированию твоего сознания. А эта неприятная процедура, как пить дать, отбросит тебя на несколько месяцев назад.

Напротив Ярославцева, за гостевым столом, в доме, где у него когда-то состоялось его первое свидание с Зеей, сидел ничем не примечательный молодой мужчина.

Так случилось, что Костя, по ее настоятельной просьбе, сохранил в тайне всю информацию о существовании своего фамильного особняка. Да и сама Планета – Призрак настолько тщательно оградила это место естественными препятствиями, что не посвященному или случайному человеку не представлялось возможным отыскать его среди непроходимых зарослей дремучего таежного бурелома.

И видимо поэтому, в своих вынужденных путешествиях по прошлому, он оказался именно здесь – в родительском доме.

Прибыв на это виртуальное свидание, Ярославцев, не смотря на демонстрируемое спокойствие, чувствовал себя здесь весьма напряженно и скованно. И причиной тому являлась некоторая разница в их возрасте. Константин надеялся увидеть умудренного и убеленного сединами мужа, а его собеседник оказался не только младше, но даже и меньше ростом…

Да! Между ними действительно просматривалось поразительное сходство, и это обстоятельство пока удерживало капитана от язвительно-ядовитых реплик, которые он успел непроизвольно накопить за время вынужденного прозябания в Преисподней.

Поэтому он больше слушал и меньше говорил, выжидая удобного момента.

Нет! Он не испытывал безграничное уважение к сидевшему напротив него родственнику. Кое, какие противоречия очень болезненно терзали его самолюбие, а чувство обиды, в основе своей, перешедшее из детства, не позволяло забыть про все и, со щенячьим визгом, броситься в родительские объятия.