Алексей Платковский - Земля Лишних. Беги, хомячок, беги

— Мда, машину надо на мойку, да чтобы хлоркой какой-нибудь обработали, — я содрал рукавицы, которые, к счастью, нашлись в бардачке, и зашвырнул их в кузов, на рогожу, пропитанную кровью и трупным запахом. Свернул все тряпки, раскиданные в пикапе, в один баул, завязал на узел и осмотрел окрестности, ища, куда бы пристроить дурнопахнущий мусор.

— Только попробуй эту гадость выбросить здесь, упеку на трое суток, — заметил мои поползновения на мусорный бак торца мэрии шериф. — Вывези на окраину, по Каперс-Стрит до конца и налево, там у ограды печи есть, для сжигания мусора, там и утилизируй. Не надо в городе заразу разводить.

Пришлось ещё немного покататься по ночному городу, благо, ни пробок, ни светофоров, так что через четверть часа уже сидели в кафе при гостинице. Антон потягивал пиво, я заказал чай. Кухня к нашему возвращению уже закрылась, так что из еды нам достались только местные орешки, похожие на фисташки, только раза в полтора крупнее и по вкусу ближе к арахису, и тарелка крекеров. Не самый лучший ужин, но сил и настроения идти искать что-то получше не было.

— Антон, чего такой хмурый?

— Не знаю, устал что-то, — наёмник приложился к пиву, сделал символический глоток и поставил кружку на стол. Пенный напиток сегодня как-то не шёл. — Знаешь, надоело всё это. Сирия, Грузия, здесь три года… Двое дерутся, ещё десять рядом от этого страдают. Ты когда-нибудь видел, как мать предлагает свою дочку за две буханки хлеба? Или как пятнадцатилетний пацан пытается ползти с оторванной ногой, неудачно наступив на самопальную мину? А соскребать товарища из нутра бетера? Нет? Повезло тебе. А я видел. Это в кино война — красиво. В жизни это такая грязь…

— Тогда почему ты выбрал этот путь здесь, в Эдеме? Тут же главный девиз: начни жизнь с чистого листа!

— Да я и хотел начать, — горько усмехнулся Антон. — Меня сюда друг агитировал, вместе в Сирии бармалеев гоняли, он у Вагнера работал. Виталий Москаль. У него даже награда была, государственная, хоть он и чвкашник. За ликвидацию какой-то шишки бармалеевской. Виталик год по пескам побегал, денег накопил, и сюда, на Эдем, рванул. Перебрался в Союз, устроился на кирпичный, жена, две дочки. Сам обустроился, старых приятелей подтягивал. Мне вот место бригадира на какой-то стройке выбил. Я уже вещи паковал, когда новость получил — нет больше Виталика. Они куда-то на разведку ездили, глину искали, ближе к горам. И попали в засаду к чехам. От войны не убежишь, Лёха. Она везде, всегда. И я решил пойти в Орден, в патруль. Хоть немного почистить этот мир от грязи…

Антон вновь приложился к пиву, в этот раз основательно, в три глотка осушил кружку. Показал бармену два пальца — мол, нести сразу несколько, чтобы туда-сюда зря не ходить.

Антон сидел, словно на похоронах, лицо осунулось, глаза смотрят в никуда, спина согнута. Перегорел парень.

Разговор больше не клеился. Посидели ещё немного, Антон пил пиво, словно воду, не хмелея, но когда поднялся уходить, едва удержался на ногах. Пришлось подставить плечо товарищу, тяжёлый зараза! Даром что худой, но выше меня, в неизменной разгрузке, набитой запасными магазинами, так что весил он дай боже. На второй этаж минут пять поднимались, штурмуя каждую ступеньку, словно пик Ленина.

Год 27, 20 марта, вторник

Алекс Северов

После вчерашних поздних покатушек по Аламо и посиделок с Антоном высыпался я долго. Даже с учётом того, что ночь тут часов десять, а спал я всегда менее “положенных” восьми, встал сегодня поздно. Но хотя бы без похмелья, как у Антона.

— Утро доброе! — спустившись к завтраку, обнаружил наёмника и Хелен за столиком у окна.

— Кому доброе, а кому и не очень, — Антон от моего громкого голоса даже поморщился. — Не шуми, будь человеком, а?

— Если ты настаиваешь… Хелен, можно? — от парня шёл характерный запашок перегара, а так хоть между нами стол будет.

— Да-да, конечно! — девушка с готовностью подвинулась к самому окну.

Сегодня наша будущая репортёрша оделась в короткие джинсовые шорты, белую майку с чёрно-белой пальмой, на ногах — босоножки, старые, стоптанные, видно, что им уже не первый год. Взяла таки в Эдем не красивую, а удобную и проверенную обувь.

Принятого в Европе (да и много где ещё) шведского стола на завтрак в нашей гостинице не было, всем подавали один набор: яичница с беконом, пара гренок (простите — тостов) с джемом и кружка кофе. Антон с едой давно покончил, кофе выхлебал, и сейчас лечился пивом. Хелен же вяло ковыряла яичницу, стараясь есть только белок, кофе попросила заменить на стакан воды, а вот обмен гренок на салат не проканал — за отсутствием последнего в столь ранний час. Так что сидит сейчас девушка грустная пре грустная, голодная пре голодная.

— Хелен, я тут видел кафе недалеко, две минуты отсюда буквально, они вроде как уже должны быть открыты, — смотреть на страдания столь невесомого создания сил моих не было. Её и так ветром, поди, сдувает, а тут, считай, без завтрака осталась, надо спасать. — Пойдём, посмотрим, может, там есть что-то, что сделает тебя счастливой и сытой. Антон, ты с нами?

— Нет, — парень кивнул на кружку. — Долечусь, и пойду продавать трофеи. Ты себе так ничего и не решил оставить?

Я отрицательно мотнул головой.

Что там брать? У Реднеков оказались какие-то заюзанные болтовки, наёмник сам сказал, что в их состоянии будет чудо, если за все четыре ствола нам дадут хотя бы две сотни. Их Ниссан тоже был не особо ценен для нас: переделан под этанол, что хорошо для фермеров, но в городах всё больше и больше машин переходило на электричество. Пикап основательно загоняли, что в этих краях норма, всё таки это не только средство передвижения, но и транспорт для многочисленных грузов; ну и на сладкое — в перестрелке машине хоть и досталось меньше, чем Форду Бушей, но левое переднее крыло пробито в двух местах, в капоте дырка с мой кулак, и только чудом ничего не перебито внутри. Так что ещё вчера решили всё это продать и, опять же, поделить с Бушами.

Я тогда удивился такой делёжкой, денег мне не жалко, заработок на убийстве до сих пор в голове как-то не укладывается, словно не жизнь, а игра какая-то, где с трупа падает лут и деньги.

— Слушай, а почему мы делим призовые и вырученные от продажи деньги с Бушами, а не с Гёбелями? — спросил я тогда Антона. — А то некрасиво получается, мы их оставили у машин, а сами пошли “зарабатывать”.

— Ну, во-первых, Маршалл и Энтони и сами бы вперёд не попёрлись, — возразил мне Антон. — Они фермеры, а не ганфайтеры, лишний раз рисковать головой не будут. И не только они, здесь все такие. Если к ним на ранчо сунутся бандиты — да, будут стрелять, не задумавшись, мой дом — моя крепость, это их кредо лет уже так двести или триста. Но вот искать приключений на свою задницу где-то в дороге, зачем им это?