Дэн Абнетт - Принцы Пограничья

— Джек, без тебя не будет никакого Торчвуда.

— Будет, девочка, и даже лучше. Разлом не сможет навести порядок сам в себе. Я рассчитываю на тебя…

Помехи заглушили его голос. Сухое шипение. Какие-то непонятные голоса, за которыми не были слышны истинные слова.

— Джек?

Шипение, помехи.

— …вернусь и буду вечно тебя преследовать, слышишь?

— Джек?

— Опять сигнал пропадал? — спросил едва слышный голос Джека. — Я тебя потерял. Господи, здесь темно, Гвен. Ты не поверишь. Шаги. Не думал, что я когда-нибудь ещё буду так испуган. Батарея уже почти разрядилась. Думаю, она сейчас вылупится.

— Повтори? Ты сказал «вылупится»?

— Нет, я сказал «вырубится».

— Ты сказал «вылупится». Я слышала. Джек, ты сказал, что у тебя болит голова. Головная боль и тошнота. Это как в прошлый четверг у реки? Джек, это так?

— Полагаю, да, но…

— Джек, послушай меня. Мы уже ввязались в это. Как-то, я не знаю, как, Амок опять начал на нас воздействовать. Или так, или где-то есть ещё один Амок. Ужасные головные боли. Мы практически не можем дуть.

— Под чем ты, конечно же, имела в виду «думать», — крикнул Джеймс.

— Правильно. Думать. Если бы вы с Тош не оказались по уши в дерьме, мы бы спасли вас и вернулись в Хаб. И попытались бы во всём разобраться.

— Вы должны это сделать. Сейчас же. Оставьте нас и разберитесь во всём. Если наш Амок — или какой-нибудь другой Амок — действует, это главная задача. Не мы. Ты слышишь меня, Гвен?

— О, заткнись и слушай! Я едва могу два слова слизать…

— Хм, может быть, «связать»? — подсказал Джеймс.

Гвен прикрыла рукой микрофон.

— Ты не помогаешь, ты знаешь это? Работай упорнее.

Джек тряхнул головой и снова повернулся к пульту.

— Джек?

— Я всё ещё здесь.

— Джек, я думаю, вы тоже чувствуете эффект от Амока. Ваши головные боли. От них и глаза болят.

— В этой жизни от всего могут болеть глаза.

— Избавь меня от своей блядской философии.

— Ты имела в виду «дурацкой», да?

— Я имела в виду то, что сказала! Джек, если вы с Тош чувствуете то же самое, что и мы, как далеко от нас вы можете быть? Вы не потерялись. Вы… вы здесь.

— Так далеко и так близко, да?

— Это имеет смысл?

— Вроде того. У тебя есть план?

Гвен задумалась об этом, хотя это было особенно трудно. Заплакать и лечь казалось куда лучшей перспективой.

— Да, — сказала она. — У меня есть план.

— Тогда озвучь его, пока у меня не села батарейка.

— Амок… Амок зовёт нас. Он поймал нас на крючок и теперь зовёт. Он хочет, чтобы мы подчинились ему. Он хочет, чтобы мы пошли и нашли его, чем бы он ни был.

— Справедливо. Я тоже это чувствую.

Гвен сжала левую руку в кулак.

— Тогда… сдавайтесь.

— Что?

— Сдавайтесь. Ответьте на зов. Последуйте за ним.

— Потому что?..

— Потому что он перенесёт вас сюда. Потому что Амок здесь.

Тишина.

— Джек, ты…

— Не клади трубку, Гвен, — сказал Джек. На другом конце провода она услышала какое-то движение, звук удара. Она слышала, как Джек разговаривает с Тошико, убеждая её встать. Она слышала слабые жалобы Тошико.

Джек начал настаивать. Гвен слышала, как Тошико грубо обозвала его. Снова удар и приглушённые шорохи.

— Гвен?

— Да, алло?

— Мы идём к дверям церкви. Есть там шаги или нет, мы собираемся последовать твоему совету. Мы собираемся сдаться и…

— И?

— Не знаю, надеяться на лучшее? Скрести пальцы.

Гвен хотела сделать это, но она пребывала в таком состоянии, что не помнила, как это делается.

Она слышала стук чего-то тяжёлого и деревянного. Слышала, как Джек что-то бормочет Тошико. Тихий ответ.

— Мы вышли, — сказал Джек, обращаясь, впрочем, не к Гвен. — Чёрт, тут темно.

— Джек? Джек, просто следуй зову.

— Боже всемогущий! — сказал Джеймс. — Посмотри на это!

Гвен подошла к нему и посмотрела поверх плеча Джеймса на пульт управления, по-прежнему прижимая телефон к уху.

Что-то появилось на тускло светящемся мониторе, как отражённый радиолокационный сигнал, очерченный светом силуэт. Это была церковь, точнее, не совсем так. Это был призрачный силуэт церкви, светящаяся схема. Кольцо сканеров старательно вырисовывало что-то полуматериальное.

— Джек? Джек? Мы видим очертания церкви в нашей системе! Джек?

Джек Харкнесс сказал что-то в ответ, но его голос оказался слишком искажён, чтобы можно было разобрать хотя бы слово. На мониторе появились две призрачные фигуры, эфемерные, лишь частично оформленные. Они вышли из схематичной двери схематичной церкви.

Гвен подняла взгляд. В ярком дневном свете в кольце укреплённых на штативах сканеров ничего не было видно.

— Джек?

— Они выходят, — сказал Джеймс. — Я…

Он замялся и посмотрел на Гвен; его лицо исказилось от боли.

— Гвен, мне очень плохо. Я…

Джеймс рухнул на землю, корчась и дёргая ногами.

— О Господи! Иисусе! Джеймс! — воскликнула Гвен, склонившись над ним. Она попыталась одновременно удерживать тело Джеймса неподвижным и прижимать телефонную трубку к уху.

Джеймс замер. Из его левой ноздри закапала кровь.

— Джек? — прошептала Гвен.

— Гвен? Мы вышли на улицу. В темноте. Здесь очень темно. Вы там?

— Да, Джек. Идите на мой голос. Нет, к чёрту, идите за Амоком.

— Ладно. — Голос Джека напоминал голос испуганного ребёнка. Это был не тот тон, который у Гвен ассоциировался с ним, и не тот, который она хотела бы слышать.

— Гвен? Гвен, я думаю, оно здесь.

Сначала она подумала, что он имеет в виду Амок, но это было не так. В телефонной трубке она услышала шаги. Они приближались, стук сапожных гвоздей по плохо уложенной плитке, клак, клак, клак, клак.

Её охватил ужас. Звук этих шагов был самой страшной вещью, которую она когда-либо слышала в своей жизни.

Мистер Дайн соскользнул с полированной крыши центра «Миллениум» и одним прыжком приземлился на сухие доски набережной внизу.

Он мягко приземлился на корточки и медленно выпрямился. Готовый к битве, быстрый, как стрела, в походной форме, он изучил территорию. Оценка окружающей среды, внушительная сенсорная обработка, весь процесс, начиная с первоначального ввода данных и заканчивая тактической оценкой, занял меньше наносекунды. Сияющий палец водяной башни показался ему с его обострившимися чувствами особенно горячим. Мистер Дайн бросился к нему.

Гости и туристы бродили по Роальд Даль Пласс в бледном солнечном свете, переговариваясь и фотографируя. Никто из них не видел мистера Дайна, даже когда он проходил мимо. Никому не удалось запечатлеть его на фотографии, хотя он много раз оказывался в кадре.

Это происходило потому, что он просто-напросто двигался слишком быстро. Гиперакселерация заставляла его зигзагами перемещаться между людьми и автомобилями, как будто он занимал какую-то отдельную временную схему. Люди вокруг него двигались словно в замедленной съёмке, покачивающиеся, неуклюжие, громоздкие. Отчасти это было ещё и потому, что он был предназначен для войны, и матово-серый рукав его полевой формы поглощал свет и цвет, словно дым.