Константин Муравьев - Неучтенный: Неучтенный. Сектор «Ноль». Неизвестный с «Дракара»

Следом шла голограмма его жены Инолы. Молодая красивая девушка, с которой ее сын сошёлся, еще будучи простым научным работником в одном из институтов. Она была дочерью его научного руководителя. Тихая, спокойная и очень застенчивая девочка. Она стала второй дочерью Адрианы. И сорок лет назад подарила их семье маленькую внучку. Необычную, но от этого не менее любимую внучку. А для Конуэла и Адрианы эта маленькая девочка стала еще и вторым шансом. Необычным в девочке было абсолютно все: от ее не по годам рассудительного характера до ее внешности. На внешность девочки, а потом и молодой девушки невозможно было не обратить внимания. Во-первых, ее кожа имела антрацитово-черный цвет, который ей достался – со слов различных научных мужей, к которым водили девочку, – как атавизм от их далеких предков. Оказывается, у многих из них изначально был именно такой цвет кожи. Ну и второе – эта девочка была как две капли воды похожа на их дочь, пропавшую без вести пятьдесят лет назад.

Конуэл и Адриана не могли нарадоваться на внучку, несмотря на такую необычность, их девочка была безумно красива. И это признавали многие, особенно молодые аграфы, которые ходили за нею толпами. Девушка обладала неким врожденным магнетизмом, покорявшим и привлекавшим к ней.

Посмотрев на портрет Инолы и ее дочери, Адриана все больше погружалась в грустные воспоминания, которые были ее спутниками последние полвека. Женщине очень хотелось увидеть девушку, изображенную на следующей голограмме, но, смахнув внезапно набежавшую слезу, она переборола себя и не стала переключаться на следующий портрет. Вместо этого она вывела голограмму молодого аграфа и девушки. Никто бы никогда не смог подумать, что это мать и сын.

«Тара, девочка моя», – подумала Адриана, рассматривая молодую женщину. Эта девушка была женой их старшего сына, Лаэрта, также исчезнувшего бесследно около пятидесяти лет назад. А молодой человек был их сыном и ее внуком Лаэртом-третьим, названным в честь своего отца.

Дальше шли только грустные воспоминания.

Пятьдесят лет назад сначала пропал их старший сын Лаэрт, потом – отправившаяся на его поиски дочь. Потеря еще и дочери после пропажи сына очень больно ударила по их семье, они держались на плаву только благодаря врожденной силе воли. Конуэл еще больше погрузился в свою работу, иногда неделями не появляясь дома. Она с каждым днём все сильнее ощущала сдавливающие грудь одиночество и тоску. Но рождение их маленькой внучки сплотило их семью и возродило огонь их семейного очага. Ее муж вновь вспомнил о том, что он не один на этом свете, а она сама оттаяла и вытравила из своего сердца то гнетущее чувство песчинки, летящей по воле ветра. Правда, временами, глядя на маленькую дочурку их сына и невестки, она замечала отблески горя и печали в глазах своего мужа.

«Он так и не смог простить себе ее потери», – понимала она. С годами грусть потери ослабла, но не ушла полностью. Единственное, что не давало скатиться в бездну отчаяния, – это дети и их внуки. Сейчас их стало четверо.

Старший, сын Тары, в этом году заканчивает Таорский университет с хорошей рекомендацией, полученной из армейского летного училища, куда ему дали возможность поступить еще до начала учебы в университете Конуэл и Лекарт и которое он закончил с отличием.

Два младших – это Трав и Нок, маленькие бесята, точные копии своего отца Лекарта. Неугомонные и вечно работающие генераторы проказ и забав, которые останавливаются только в том случае, если ложатся спать или идут есть, и то не всегда.

И средняя внучка, их радость и отрада. Их надежда. Рахута.

В этот момент Адриана не выдержала, и ее глаза затопили слезы. Она тихонечко села в кресло у стены и расплакалась.

Никто не мог сказать, что произошло с кораблем, перевозившим три месяца назад студентов среднего курса, среди которых была и она, их девочка. Но когда Конуэл и Лекарт прибыли на место аварии или нападения, там были одни трупы. Среди мертвых не смогли опознать четверых аграфов. Но не было найдено еще, как минимум, пять тел. В том числе и Рахута.

Это был удар. Удар, который они уже не смогут выдержать. Адриана понимала, что еще месяц и в их семье наступит разлад.

Ее отец сказал, что это рок. Плата за то, что кто-то из них совершил. Но она не понимала, почему платят их дети, а не они сами. А главное она не понимала, за что.

Но сегодня с утра в ней проснулось какое-то неведомое, давно забытое чувство. Какая-то безумная надежда на чудо поселилась в ней. И она вдруг поверила. Просто поверила в них. В мужа, детей, внуков.

И в ее девочек.

А на следующее утро к ней приехала Гелия с детьми. Она приехала, чтобы оставить мальчиков у них на пару дней. Лекарт был на очередном задании, а Гелии нужно было по каким-то делам клана съездить к своим родителям, и поэтому сыновей они договорились оставить у Адрианы и Конуэла.

Когда дверь открылась, в дом ворвались два этих неугомонных смерча с криками:

– Бабушка, привет!

– Как дела?!

В этот же момент по лестнице в противоположном конце холла к завтраку начали спускаться Конуэл с Лаэртом, который с матерью жил в их доме последние тридцать лет, с тех пор как Лаэрт пошёл учиться сначала в училище, а потом и в университет.

Вслед за мальчиками в раскрытую дверь вошла Гелия, о чем-то разговаривая с Тарой, которая, оказывается, тоже была на улице и сейчас входила в дом вместе со всеми. И именно в эту секунду, в непрерывном гаме и радостном возбуждении, которое привнесли в их дом два маленьких аграфа, в Адриане проснулся ее малый дар предвидения, и она поняла: «Все у нас будет хорошо».

И она мгновенно преобразилась, как будто не висело над ней того гнета печали и грусти, что она ощущала последнее время.

И этот расцвет Адрианы стал так заметен, что все окружающие мгновенно остановились и замерли на месте. Даже дети угомонились, ощутив на себе важность момента и ту силу, что сейчас ощутимым и буйным потоком шла от женщины и раскатывалась волнами, пронизывающими все кругом.

Конуэл очнулся первым, сделал шаг по направлению к ней и с какой-то надеждой в голосе спросил:

– Ари, ты что-то почувствовала? – сказав это, он так и не дошёл до женщины, остановившись на полпути до нее. Жена повернулась к нему, и он увидел сияющий блеск ее фиолетовых глаз и счастливое лицо. А главное, на него смотрела та сияющая и блистательная красавица, что будоражила умы и мысли многих аграфов в самый первый миг их первого знакомства.

– Наши девочки живы, – сказала Адриана и тихо добавила, смотря прямо в глаза мужу: – Конуэл, обе девочки.

И как только она произнесла эти слова, раздался вызов по устройству гиперсвязи. Этот звонок заставил всех вздрогнуть. Лаэрт, ближе всего стоящий к устройству связи, подошёл и ответил на вызов, включив громкую связь, явно почувствовав, что этот звонок может быть важен.