Юрий Силоч - Союз нерушимый… [litres]

– Жив? – всё закончилось так же резко, как и началось.

С неудовольствием я обнаружил, что мой рот полон шерсти, а сведённая судорогой челюсть болит.

– Да, – я тут же принялся отплёвываться, несмотря на то что даже говорить было больно.

– Фух! – выдохнул с облегчением голос. – Это радует. Фортуна тебе улыбнулась дважды. Надеюсь, дальше будет так же.

– В каком смысле улыбнулась? – прохрипел я, стараясь избавиться от волос во рту.

– Ну, если между нами, то активация имплантатов могла запросто вскипятить тебе мозги. Я тут немного заддосил твой процессор, вызвал перегрев и плавку. Тот кусочек полимерного сверхпроводника, который удаляли хирурги, расплавился и снова спаялся. хэппи-энд.

– Охренеть, – вымолвил я, наконец-то, более-менее очистив рот. – И какие были шансы?

– Пятьдесят на пятьдесят, – уклончиво ответил голос.

– В смысле, либо я поджарюсь, либо нет? – усмехнулся я.

– Именно. Ты догадливый, мы сработаемся. Кстати, тебя сегодня по голове не били? – поинтересовался неведомый спаситель.

– Били, – кивнул я, прикоснувшись к макушке и нащупав бинты, успевшие покрыться застывшей коркой крови и волос. – А что?

– А-а. Тогда ясно, почему связь так легко заработала, – непонятно отозвался спаситель. – Итак. Предлагаю следующее: я буду следить за камерами видеонаблюдения и проведу тебя мимо постов, а ты уж постарайся не попасться никому на глаза.

– Понял, – я надел пальто, на рукаве которого ещё виднелись следы укуса.

– Тогда вперёд!.. А, чёрт. Забыл. Сейчас.

Включилась дополненная реальность, и перед глазами замелькали системные сообщения:

«Центральный процессор активен.

Загрузка…

Добро пожаловать, товарищ майор!

Система мускулатуры и скелета “Поддубный” – активна.

Система ускоренной передачи нервных импульсов “Эхо” – активна.

Система зрения и наведения “Алмаз” – активна…»

Железки оживали одна за другой, отчего всё тело зудело и вибрировало – побочный эффект от перезагрузки нервной системы.

Мышцы наливались силой, осанка выпрямлялась, а видимые предметы кажутся чётче и ярче. Перед глазами пробежали краткий моральный кодекс строителя коммунизма и несколько лозунгов, среди которых снова оказался некогда позабавивший меня «Развивайте свиноводство». Похоже, с ним были реальные проблемы.

«Калибровка завершена. Все системы активны. Удачного использования, товарищ майор!»

– На выход, с вещами! – скомандовал голос, и я, чувствуя огромное удовольствие, саданул кулаком в стальную дверь.

Первый удар деформировал её, а второй снёс к чёртовой матери с петель и отбросил к стене коридора. Я взглянул на окровавленные костяшки пальцев и понял, что во время активации инстинктивно выключил болевые ощущения.

– Повоюем, – с кривой ухмылкой я вышел в пыльный тёмный коридор.

– Налево, – приказал проводник, но я сделал несколько шагов вправо и, остановившись возле соседней камеры, примерился и её открыть. – Эй! Какого хрена ты делаешь?

– Собираюсь освободить остальных, – я нанёс железяке могучий удар.

– Мы так не договаривались! Ты сбрендил?! Отойди! Одно дело вывести одного, а другое – весь ваш отдел! Ты даже не знаешь, где они сидят!

– Я. Освобожу. Своих! – отчеканил я. – Точка.

– Кажется, ты не понял, – лёгкий разряд тока заставил меня вскрикнуть. – Никого ты освобождать не будешь – сам бы вышел. Ты всё ещё в центре Лубянки, не забывай. Поэтому давай без лишнего геройства. Коллективизм – это, конечно, похвально, но сейчас, пожалуйста, больше думай о собственной шкуре.

– Ну ты и сволочь, – процедил я.

– Ага, а ты весь из себя белый и пушистый майор КГБ. Налево!

Я дошёл до конца пустого коридора и увидел дверь, за которой обрывались следы офицерских сапог.

– Та-ак, – сказал голос. – Жди команды. А когда дождёшься, открывай осторо-о-ожно и без скрипа… Пошёл!

По ту сторону располагалась пустая приёмная.

Мебель у стен, картонные коробки с вещами, на деревянных панелях стен светлые квадраты – там раньше висели картины. На полу валялись документы с печатями и резолюциями, а ближе к выходу, спиной ко мне два офицера в зелёной форме и фуражках рассматривали внезапно оживший принтер. Я находился от них буквально в нескольких шагах.

– Шокер! – раздалась команда, и я, не задумываясь, подчинился, бесшумно метнувшись вперёд и обеими руками достав офицеров – правого в шею, левого в спину под лопаткой. Сверкнули разряды, затрещало электричество – и люди в мундирах бесшумно повалились на ковёр рядом с растоптанными бумагами.

– Возьми оружие, пригодится.

Это был самый бесполезный совет, поскольку я опередил голос и уже вытащил из скрипящих кожаных кобур два ТТ-Н. Неплохие машинки, но, как по мне, слишком тяжёлые, и отдача чересчур большая. Я предпочитал «стечкина», но старый Фёдорыч с его безграничным арсеналом теперь был по другую сторону баррикад, так что выбирать не приходилось.

– Как выйдешь, направо! Стой, не выскакивай! – я застыл за углом и, присев, выглянул наружу. Там стояли ещё два сотрудника – на этот раз в штатском.

– Отвлекаю…

Один из сотрудников прикоснулся пальцем к уху.

– Да. Понял. Пошли! – повернувшись, сказал он второму. – Срочно в триста тридцатый кабинет!

Голос дал дальнейшие указания:

– Дождись, пока они уйдут, и давай дальше.

Неизвестный спаситель вёл меня по коридорам, переходам и лестницам Лубянки с ювелирной точностью. Я то спускался на несколько этажей вниз, то поднимался чуть ли не на крышу. Иногда требовалось поворачивать и двигаться в обратном направлении. Встречавшихся мне на пути сотрудников Конторы неизвестный спаситель отвлекал, давая возможность их обойти или проскользнуть мимо незамеченным. Я ползал на животе и четвереньках, крался, прятался за углами и прислушивался, но с каждым шагом и каждым удачным маневром нервничал всё больше, поскольку чувствовал, что вечно такое везение продолжаться не может. Рано или поздно меня обнаружат, даже несмотря на кажущегося всесильным помощника. Что делать в этом случае, я не знал и старался пока не задумываться. Смогу ли я выстрелить в бывших товарищей по оружию? Смогу, конечно, всё-таки я не нервная институтка, но это будет непростое решение. По крайней мере, в первый раз.

Всё дальше и дальше по коридорам. Тёмные необжитые и светлые, широкие, с паркетом, ковровыми дорожками, портретами в рамах и цветами в кадках.

Лёгкость, с которой я обходил патрули и служащих, не могла меня обмануть – самая трудная часть ждала впереди. Плутать по зданию можно было сколько угодно, но в любом случае придётся выходить. И тут точно возникнут проблемы.

– Что дальше? – спросил я, останавливаясь у двустворчатых железных дверей с небольшими круглыми окошками-иллюминаторами.