Юрий Силоч - Союз нерушимый… [litres]

Я выждал, слушая, как коллеги обмениваются удивлёнными возгласами.

– Надо же, та самая запись. Я ещё помню день, когда её, так сказать, в оригинале показывали.

– Глядите, по второму и третьему тоже.

– По всем тоже, умник!

Наконец, Палыч откашлялся.

– В общем, так. Все ко Дворцу Советов. Там оцепление из верных солдат и службистов.

– Как же они проворонили депутатов?

– А никак. Оцепление нам больше не подчиняется! Будь моя воля – скомандовал бы стрелять!

– И сам бы инициировал переворот?

– Кто это там такой умный?! – рявкнул Палыч. – Лучше я их перестреляю, чем они там чёрт знает что наголосуют! Иванов!

– Я!

– А вот тебе лично за информацию, что Разум на параде собирается атаковать членов Ставки, я ноги повыдёргиваю!

– Да Пал Палыч, я-то тут причём? – справедливо возмутился я. – Гречко сам, видать, был не в курсе плана! И нечего на меня всех собак вешать!

– Да нас самих скоро… Короче, товарищи, все по местам. Последний парад наступает.

– А как мы узнаем, кто наш, а кто – нет?

– А никак, – развёл руками Палыч. – Но как мне тут верно подсказывают, дело в том, что командирам кто-то передал дезинформацию. Они все там свои, только сами не знают, кто есть кто, и подчиняются хрен пойми кому. Поэтому будут нервничать.

– А вы сами-то, шеф, – спросил я, – за кого будете? Может, Разум и вас… того?

– Не беспокойся на этот счёт, у меня есть замечательная шапочка из фольги.

Снайпер проводил меня напряжённым взглядом, когда я сбегал по деревянным ступеням вниз, в темноту башни. Внутри царили тьма и пыльное запустение. Множество ступеней провалились, а дерево под ногами скрипело и трещало, грозя рухнуть. Я едва не запутался, но всё-таки нашёл дорогу и через потайной подземный ход, спотыкаясь о разбросанные тут и там деревяшки и ящики, выбрался наружу у Васильевского спуска. Там уже стояла чёрная «Волга», в которой меня дожидалась троица напряжённых мужиков в чёрных пальто.

– Дворец Советов! – крикнул я навигатору, запрыгивая на переднее сиденье, и машина тут же с пробуксовкой сорвалась в галоп.

Мы обогнули Кремль, миновали колоссальный столб пара над бассейном и поднялись на высокую эстакаду шоссе, которое в километре отсюда пересекалось с Кутузовским проспектом.

– Что делать-то будем, мужики? – спросил один из сотрудников: низкорослый и светловолосый, зажатый между двумя угрюмыми амбалами, которых я до этого ни разу не видел.

– Сухари сушить, – пробурчал я, пресекая дальнейшие расспросы.

– Как же так? Переворот проморгать-то… – не хотел униматься коротышка. – Надо же было охрану организовать. Оцепить там всё…

– Так мы и оцепили! – рявкнул я. – Или ты думаешь, что мы тут все дураки, а ты один до этого додумался?!

– И незачем так орать, – оскорбился блондин и замолк. Под нами проносились новые и старые здания, сбоку появился и исчез за поворотом шпиль с красной звездой – новая высотка для партийной элиты.

Проспект не был пуст. По нему шли войска: как и всегда, – прямо с парада на западный фронт. Пехота, экзоскелеты, техника. Они не атаковали, не выказывали вообще никакой агрессии – просто шли, как и десятки раз до этого. Машина остановилась поодаль от них, на одной из улиц, которую перекрывали мрачные пехотинцы при поддержке БТР. Пока они не проявляли враждебности, но неизвестно, что будет дальше, когда депутаты Народного Совета всё-таки проголосуют.

А будет ли вообще смысл хоть что-то делать?

Гражданские поспешно покидали улицы. Мимо нашей машины прошла красиво, по-праздничному одетая женщина: испуганно оглядываясь, она провела троицу мальчуганов в одинаковых коричневых искусственных шубах и шапочках. Дети сопротивлялись, капризничали и уговаривали маму пойти поглазеть на солдат.

Мы смотрели на оцепление: с той стороны группа людей в костюмах и пальто сперва топталась под снегом, переговариваясь с солдатами, и в конце концов, вышла на волю с нескрываемым облегчением на лицах.

– Палыч, тут всё очень плохо. Улицы перекрыты! – успел кто-то отрапортовать раньше меня.

– Даю координаты точки сбора. Только в одном месте не толпитесь.

– Что-нибудь слышно? – спросил я. – Требования какие-нибудь?

– Да какие тут нахрен могут быть требования? – выругался шеф. – Стать владычицей морской, вот и все требования! У меня тут пол-Москвы крыс бегут, панику поднимают. Чиновнички со всем барахлом уезжают, сволочи!

Минутой позже я сам стал свидетелем того, о чём рассказывал Палыч: длинные «Чайки» с правительственными номерами и кортежами из милиционеров, отчаянно сигналя, прорывались из города. Одна из машин попала в аварию. Её хозяин с красным лицом держал за грудки мужика-работягу, не успевшего вовремя убраться с дороги. Асфальт вокруг места происшествия был усеян облигациями государственного займа, вылетевшими из распахнутого рыжего чемодана.

– Скоты, – выплюнул я, чувствуя искреннее омерзение.

Петляя по опустевшим улицам, на которых встречались лишь ошалевшие милиционеры в парадной форме да изредка попадались последние бегущие гражданские, мы добрались до точки сбора – обогнув Дворец с юга через третье транспортное кольцо и выехав снова на Кутузовский, где уже развернули блок-пост молчаливые вояки. Почти рота десантников, десяток БТР, пулемёты которых недвусмысленно смотрели в нашу сторону, и троица экзоскелетов с гравировкой в виде серпа и молота на массивных грудных бронепластинах.

Солдаты стояли недвижимо под усиливавшимся снегом – и снежинки не таяли на шинелях, шапках и металле брони.

Я совершенно не понимал, что происходит: при желании вся эта орда могла прямо сейчас превратить нас в горелый фарш. Всего тридцать человек – тьфу, пройдут и не заметят. Даже несмотря на то, что в багажниках «Волг» лежало специально розданное тяжёлое оружие, исход боя был предрешён. Агентов КГБ не готовили для обороны и борьбы с техникой. Тут мы сумели бы лишь геройски погибнуть.

– Не ссать! – словно угадав мои мысли, вышел на связь Палыч. – С нами Кантемировская дивизия и курсанты-дзержинцы. Какая-то сволочь дала приказ грузиться в эшелоны и отбывать в Куйбышев, но их уже остановили и развернули. Из Кубинки идут танки. Милиция тоже на нашей стороне. Вертолётчики подняты, но погода – просто ужас, поэтому многого от них не ждите.

– Да пока они доберутся… – подал голос давешний коротышка, но Палыч его перебил.

– А ты что предлагаешь?! А?!

– Простите, ничего. Нервничаю…

– Нервничает он! – неизвестно, каким усилием воли Палычу удалось сдержаться и не заорать. Если он после сегодняшнего дня не схватит инфаркт или инсульт, это будет чудо. – А ты не нервничай. Иди, вон, если хочешь, гранату возьми и под танк ляг! Как хренов панфиловец!