Анатолий Заклинский - Планета Снегов

ПЛАНЕТА СНЕГОВ

1

Полёт проходил нормально. Навигационный компьютер Лютена включался через положенные интервалы и, если требовалось, корректировал курс. Подпространственные перелёты были освоены плохо, и напоминали своего рода стежки, а корабль, подобно игле, пронизывал ткань космоса, то выходя в пространство, то снова уходя под него. Иногда такая передышка происходила в системе, в относительной близости от звезды или планет, а иногда в межзвёздном пространстве. Переходы происходили долго, иногда по несколько месяцев, что было уже существенным прогрессом по сравнению с несколькими годами перемещений при использовании двигателей предыдущих поколений. Учитывая, что автоматика была относительно надёжна, команда находилась в криосне. Это было необходимостью ещё и потому, что Лютен следовал практически через всё изученное пространство, и при нынешних технологиях его путешествие занимало почти пять лет.

Груз был очень ценным. Урановые топливные элементы, предназначенные для реакторов самых разных видов. Были и миниатюрные ячейки, умещающиеся на ладони, предназначавшиеся для портативных энергетических станций. Били и такие элементы, для переноса которых потребовались бы усилия двух человек или робота. Учитывая важность груза, автоматика должна была прекратить полёт и разбудить команду даже при малейшем намёке на опасность, и в один из дней она это сделала.

Криогенная жидкость мгновенно нагрелась, ускоряя жизненные процессы, а через дыхательные аппараты в лёгкие была подана тонизирующая дыхательная смесь. Шесть человек — четверо мужчин и две женщины — практически одновременно открыли глаза и увидели, как крышка капсулы, выдвинутой из криогенного аппарата, откидывается вверх. Все осторожно поднимались, начиная вновь осознавать себя, учащённо моргали, оглядывались по сторонам.

Монотонность этого процесса нарушил Шиффер. Он быстро сорвал дыхательную маску, перевалился через бортик капсулы и изрыгнул наружу остатки ужина, который они ели ещё на заводе в системе ПМ-21. В густой белой жиже, являвшейся остатками питательного коктейля, были видны кусочки грибов, которые произрастали на той планете. Тамошние колонисты, убедившись, что грибы эти безопасны, быстро приспособили их под еду. После сушки их снова отмачивали и добавляли во всё — от пирогов до супа. Пироги, похоже, пограничный контроль пищеварительной системы Шиффера пропустил, а вот суп, который особенно понравился бортовому инженеру, вступил в нехорошие отношения с питательным гелем, что и стало причиной сего неприятного явления, отсроченного криосном.

— Мать твою так, Шиф, — чертыхнулся капитан Ланд, невольно повернувший голову на соседа по капсуле, — хренов ты любитель местного колорита.

— Пошёл ты, — прокашлявшись, прохрипел Шиффер и несколько раз смачно сплюнул на пол.

— Полегче, — одёрнул его Грант, навигатор, — ты здесь не один.

— Господин технический специалист или по-простому инженер, слишком хорошо соблюдает правило, что без формы, да ещё и сразу после пробуждения, все равны, — заметил капитан.

Ланд слегка ощупал подбородок, на котором начинала появляться щетина, обождал немного и ловко выскочил из капсулы, после чего сделал несколько шагов и огляделся. На больших кораблях даже криогенные отсеки для представителей разных полов были раздельные. Здесь же, при такой немногочисленной команде, это было бы роскошью.

То, в чём члены экипажа находились в капсулах, нельзя было назвать даже бельём. У мужчин это была лёгкая набедренная повязка, напоминавшая очень короткую юбку. У женщин — ещё одна полоска ткани закрывала грудь. Это было вдвойне непрактично, но к этому приходилось прибегать из уважения к приличию. Всё дело в том, что система, следившая за человеком в капсуле, должна была тщательно контролировать его температуру. Это было сделать тем проще, чем меньше на объекте было одежды. Казалось бы, как сильно может нарушить баланс одна тряпка в области паха? Может, и хотя этот фактор минимизировали путём применения специальной ткани и особой конфигурации, предпочтительнее было бы полностью обнажённое тело.

Пользуясь тем, что у мужчин как всегда что-то пошло не так, Лизи и Джен быстро скрылись в своей раздевалке, чтобы лишний раз не светить обнажёнными бёдрами. Даже бодрый и крепкий Ланд, на которого криогенные процедуры, казалось, действуют вдвойне освежающе, выбрался из капсулы позже них. Его долг, как капитана, состоял в том, чтобы убедиться, что все члены его экипажа в порядке, что он сразу и сделал.

Раз девушки ушли, значит, у них всё в порядке. Худосочный и длинный Шиффер хоть и проблевался и побледнел, выглядел неплохо, как и широкоплечий навигатор Грант. Лишь одного Кроу можно было бы посчитать мёртвым, если ориентироваться на одни лишь звуки. Складской работник и в обычной-то жизни был не слишком многословным, но даже здесь, при выходе из криогенного сна, он ни разу даже не кашлянул.

Когда Ланд сделал несколько шагов, шлёпая мокрыми ногами по холодному пластиковому полу, то застал складского работника, носившего пышные усы, сидящим на краю капсулы и поставившим локти на колени, а руки сложившим в замок. По позе, в которой он находился, можно было подумать, что этот человек взял и решил вот так неожиданно подумать обо всём, что навалилось на его худые плечи, а если судить по выражению лица, то он был недоволен тем, что будильник прозвенел так рано, а ведь он только недавно лёг. Люди испытывают разные ощущения при выходе из криосна, и даже такое, хотя будильник прозвенел спустя несколько месяцев.

— Как ты, Кроу? — осторожно спросил капитан.

Последовала небольшая пауза, в конце которой молодой и усатый Кроу поднял на него взгляд своих карих глаз, а потом едва заметно покивал.

— Да, — голос его был хриплым, — я в порядке.

— Может быть, тебе наведаться в медпункт? Голова не болит, как в тот раз?

— Нет, — неуверенно ответил Кроу, как будто его хотели в чём-то уличить, — голова не болит. Спасибо.

— Ладно. Идём собираться. Нужно узнать, для чего этот дрянной робот разбудил нас.

— Действительно, — оживился нахальный Шиффер, — нас подняли среди полёта, а мы тут цацкаемся, не болит ли у кого его чайник.

— Замолкни, — сухо, но властно сказал Ланд, — если бы случилось что-то серьёзное, была бы тревога, а так ничего страшного. Подправим навигацию и полетим дальше.

Ланд был из тех, кто всю свою жизнь проработал в гражданском флоте. Капитанство здесь было не званием, а просто должностью. Хоть высокооплачиваемой и солидной, но, по сути, ничего не значащей. Зачастую какой-нибудь технический специалист более крупного корабля был важнее, чем капитан мелкого. Из-за этого субординация на корабле немного хромала. Шиффер хоть и был толковым инженером, частенько вёл себя отвратно. У него уже было несколько взысканий и наказаний за то, что он учинял на корабле во время перелёта, и только поэтому он, несмотря на свой не слишком молодой возраст, всё ещё находился на борту малого класса.