Роман Гётц - Танец плащей

Конечно, эта защита мало что значила для безликой женщины, и от этой мысли Элиссу пробрал озноб. Конечно, за их наймом стояли Кулы, но что, если это был Аргон Ирвинг? Внезапно трудности ее отца с угрозой гильдий перестали казаться такими жалкими. Ясно, что Кулы хотят для неё, чтобы взять над Готфридами преимущества. Оказавшись в положении правителя, она будет иметь это в виду, решая, как вести себя с отцом.

Издалека доносились приглушенные голоса людей, а точнее их предсмертные крики.

— Это Габа, — прошептала Элиоса. — Она кружит по лагерю, убивая охранников, достаточно глупых, чтобы оставить себя уязвимыми. А теперь поторопись. Мы идем в комнату твоего отца.

Плюшевый ковер обрадовал ее босые ноги. Еще лучше был теплый порыв ветра, обдувающий ее кожу. Она вспомнила, как тепло держал ее отец в особняке, и как она обычно растягивалась перед большими очагами, ревущими во множестве очагов во всех его залах. Приближалась зима, но Бернард уже начал бороться с холодом. Элисса чуть не ускользнула от Элиосы ради такого костра, желая только одного — прижаться к ней и сжечь глубокий иней, въевшийся в ее кости. Язвительные слова, которые могла сказать безликая женщина, удержали ее от этого.

Они поспешили по длинному коридору. Справа тянулось более двадцати окон с фиолетовыми занавесками на окнах. Слева висели картины бывших правителей поместья Готфридов. Истерический смех застрял у нее в горле, когда она подумала, что ее собственная картина может висеть на стене. Она также задавалась вопросом, проживет ли она достаточно долго, чтобы кто-то написал ее. «Я пришла за короной, — подумала она. — Что за чертова бездна обрушилась на меня».

Она не хотела ничего из этого. Она хотела отругать отца, показать ему его трусость и нерешительность и тем самым подтолкнуть его к более жестким отношениям с гильдиями. Она никогда не думала, что узурпирует его до захода Луны.

Они дошли до конца коридора. Безликая женщина проскользнула в пустой дверной проем, бесшумная, как привидение. Справа от него стоял стражник, правда он умер с кинжалом в горле и зажатым ртом. Глядя, как кровь заливает пол, Элисса вспомнила вопросы, которые задавал ей отец. «Что планировал Кулл?» — «Твое исключение», — подумала она. Компания безликих. Она смутно подумала, что ее собственные глаза, возможно, так же закрыты, как глаза Элиосы, тонкой белой тканью.

— Есть кто-нибудь, кто мог бы присмотреть за поместьем Готфрид? — спросила безликая женщина, когда они проходили через несколько спален. — Может быть, советник или мудрец?

— Да, — ответила миледи Готфрид. Она вспомнила предупреждение Элиосы и понизила голос. — Хотя я не помню его имени.

— Ты помнишь его лицо?

Она кивнула.

— Опишите его.

Перед ее глазами мелькнуло лицо пожилого мужчины с короткой белой бородкой и бритой головой. Особенно она запомнила его брови. Он регулярно брил их, и в детстве она была очарована тем, как странно выглядело его лицо.

Безликая покачивала головой, словно странная кукла, потерявшая равновесие.

— Ты сделаешь ему больно? — Спросила Эллиса, — Когда закончишь?

— Нет, — ответила женщина под белой тканью. — Теперь я знаю, что оставлю его в живых. Старший человек-ключ к вашей милости. Для простого рабочего и охранника нет большой разницы, когда номинальная голова меняет имена, пока их непосредственный хозяин остается тем же самым.

Безликая остановилась в другом коридоре и посмотрела в обе стороны.

— Как пройти в спальню твоего отца? — спросила она.

Эллиса на мгновение задумалась.

— Налево, — сказала она. — Недалеко от моей.

— Оставайся здесь и молчи, — сказала Элиоса. — Там будет охрана.

Темный плащ закружился вокруг ее тела, ее руки и ноги превратились в бесформенное черно-серое пятно. Только зазубренный кинжал ярко сверкал в ее фиолетовой руке. Каждые несколько мгновений молодая миледи оглядывалась, почти уверенная, что стражник найдет ее одну и беспомощной. Она отклонила множество предложений тренироваться (Пенсли были особенно непреклонны в том, что она ежедневно спаррингуется с их оружейником, бывшим рыцарем по имени Дерг, от которого пахло больше вином, чем честью). Стоя там, она жалела, что не приняла эти предложения. Она с радостью выдержала бы пьяные взгляды Дерга, если бы это означало держать меч, не боясь криков, которые она слышала по всему особняку.

Сердцевина гнева, скрытая в ее груди, вспыхнула. Она вошла в дом отца так же самоуверенно, как любой другой мужчина. Неужели это у нее отнял холод камер? Она была законной наследницей, и после пяти лет секретной войны с неполноценным противником большинство членов ее семьи, несомненно, были бы рады более сильному и умному лидеру, например, как она. Ведь молодая леди Готфрид намного лучше и умнее своего старого отца. Если появится стражник, она потребует верности его меча.

До ее ушей донеслись звуки потасовки в сочетании с единственным, болезненным криком, который был прерван на полпути. Она боялась выглянуть из-за угла, но все равно сделала это. Она увидела несколько тел, лежащих на окровавленной дорожке, которая заканчивалась на другом углу. Она хотела броситься в погоню, но кинжал уперся ей в шею.

— Где моя сестра? — она услышала голос.

— Ты Габа? — Спросила Элисса, изо всех сил стараясь не выдать своего страха. Ее голос прозвучал слабо, но раздраженно. Учитывая обстоятельства, она считала это приемлемым. Кинжал скользнул по ее коже, и по короткой паузе она поняла, что женщина удивлена.

— Только не Габа, — прошептала она. — Кула. Где моя сестра?

— Элиоса пошла вперед, — сказала она, сказав только то, что ее спросили. Она попыталась напомнить себе, что это ее дом и что она должна задавать вопросы, но ее логика была слаба против зазубренного края, прижатого к ее мягкой коже.

— Маленькой женщине лучше не лгать, — сказала Кула. — Фальшивые языки часто расщепляются. Не ври, — сказала она.

— А теперь убери клинок. Я Элисса Готфрид, и твоей задачей было освободить меня из тюрьмы. Угрожая мне, вы рискуете тем благом, которое вам обещали за это дело.

Кинжал покинул ее шею. Поначалу молодая Готфрид гордилась тем, что ей удалось справиться с ситуацией, но, обернувшись, увидела, что к ним присоединилась еще одна безликая женщина. Переодетая в черно-пурпурную одежду, она понятия не имела, кто это, но услышала тихий шепот и поняла. Они поспешили по коридору, Элисса лихорадочно соображала. Она подумала, Нет ли у отца потайных комнат или укромных уголков в поместье, но ничего не вспомнила. Она была вспыльчивой и любопытной девушкой. Если бы они были, она бы знала.

— Бернарда нет в комнате, — сказала Элиоса. — Что-то не так.