Алексей Шаханов - Привилегия выживания. Часть 1

Внизу в дверном проеме была видна часть улицы, на которой валялась вышибленная взрывом входная дверь, придавившая собой одного из зомбаков. Вторая дверь на первом этаже потеряла часть своей деревянной отделки, практически изогнулась дугой, но выдержала.

Хватаясь за поручни, чтобы не поскользнуться на разбросанных повсюду потрохах, я побрел вниз. Куча из дохлятины слегка оживилась и потянула ко мне клешни. Добив особо упорных из «Беретты», выщелкнул обойму. Один патрон. Еще один в стволе. Отвоевался.

Шатаясь, вернулся обратно в мастерскую. Нашел монтировку и принялся отдирать приколоченные доски от оконной рамы. За это время меня не побеспокоил ни один херов зомбак. Я бы удивился, если бы не мое состояние. Впрочем, позже я понял, в чем дело. Организм у этих тварей в общем и целом работает так же, как и у нормальных людей, так что оглушить их могло ничуть не хуже. А намазанные толстым слоем остатки дохлятины по всему подъезду почти наверняка перебили мой запах.

– Хантер, ебать тебя в кадык, нажми гребаную кнопку и ответь, пока я не разозлился.

Слух начал возвращаться, и сквозь колокольный перезвон в голове прорезался голос Смоукера. Переживает он за меня, видите ли.

– Нормально все, – прохрипел я в микрофон. – Пустой почти, где-то западнее от оружейки.

Я тяжело перевалился через подоконник и оказался в переулке по другую сторону здания.

– У тебя голос странный, ты там срешь что ли?

– Нет, – у меня даже не было сил послать его по матери.

– Короче, выйди на проспект к северу от тебя. Только аккуратно, «черепа» идут в том же направлении. Как доберешься, на северо-востоке увидишь гостиницу «Атлантис», надпись есть на крыше, тридцать пять этажей, в этом районе выше только пара-тройка зданий, не ошибешься. Вот дуй туда, восемнадцатый этаж, номер восемнадцать тридцать два.

– Принял.

Я не подал вида, но даже контузия не помешала мне слегка охренеть от услышанного. Смоукер не повел бы меня в капкан, в этом я был уверен на все сто, но он бы никогда не выбрал себе резиденцию в гостинице, даже на пару часов. Теперь становилось понятно, как он выбрался из оружейки. Кто-то вытащил его оттуда и привел в отель. Смоукер направил меня туда же, значит, западни он не подозревает. В чем же тогда подвох? Он ведь должен быть, я не сомневался. Ну хоть дохлятины больше не предвидится, с этими ублюдками я наобщался на пару лет вперед.

С севера доносилось редкое стрекотание автоматов. «Черепа» шли дальше, даже не попытавшись всерьез мне отомстить. Это было совсем на них не похоже.

Собственно, следы боя на улице с оружейкой – это были следы столкновения на выходе из города конвоя «черепов» со взбунтовавшейся военной частью. Единственный раз, когда они потеряли за один бой больше двадцати человек. Я знал это потому, что мы со Смоукером стояли в оцеплении на карантинном КПП, том самом, через который вырвался из города «покусанный» конвой. Нам повезло поделиться сигаретой и переброситься парой слов с одним из «черепов», пока шла химпроверка.

«В асфальт закатаем», – сухо процедил тогда он сквозь зубы. И ведь закатали, практически в прямом смысле слова, насколько я знал, из той военной части живым не ушел никто, вырезали всех, от генералов до солдат.

Отсюда вывод получается только один – на меня просто решили не тратить время и силы, имелась гораздо более приоритетная задача.

Переулок кончился выездом на широкий проспект, и вдалеке на северо-востоке действительно возвышалось здание с огромной синей надписью «Атлантис». Я, вздохнув, с трудом разлепил пальцы на рукояти «Беретты» и ткнул его в кобуру. Оставшиеся два патрона надо было приберечь до гостиницы.

Год первый, зима.

Отец учил меня: «Не бойся быть напуганным, не беги от собственного страха. Ничего не боятся только очень-очень глупые люди. Страх – это твой союзник. Научись его контролировать, никогда не выключай голову, не давай страху руководить тобой и превращаться в панику. И тогда он поможет тебе даже в самой сложной ситуации, когда кажется, что все обстоятельства против тебя».

Мне было тогда лет пять или шесть, в этом возрасте трудно было что-то донести до меня, так что отца я не особо слушал, но нечто подобное он говорил достаточно часто, чтобы, в конце концов, сказанное осело у меня в голове, стало моей собственной мыслью.

И хотя физиологию процесса я узнал значительно позднее, а настоящий сильный страх испытал еще позже, управлять одним из самых базовых человеческих чувств я учился с детских лет. Когда учительница решала, кого вызвать к доске, когда мы с пацанами играли в «войнушку» во дворе, когда я нес двойку в дневнике домой – даже в таких мелких ситуациях я использовал каждый шанс.

Страх мобилизует, мгновенно перестраивая процессы в организме, готовит его к критическим ситуациям. Человек становится сильнее, быстрее и сосредоточеннее. Если не контролировать этот «форсаж», либо проблема, вызвавшая страх, должна разрешиться, либо состояние перерастает в панику. Оценка ситуации сводится к самым примитивным путям решения, причем чаще всего человек выбирает наиболее хреновое из них. Вырастает шило в заднице и непреодолимое желание бежать, делать что-то в то время, когда надо остановиться, глубоко вдохнуть и просчитать варианты, или, наоборот, когда надо действовать, человек замирает, ныряет головой в песок и отказывается дальше принимать участие в событиях, которые чаще всего продолжают раскручиваться и без него, порой с самыми убийственными последствиями. Это была теория.

И как всякая хорошая теория, она не выдержала попадания в глупую голову, в данном случае – мою.

Вместо того чтобы оградить от неприятностей, извращенная моим мозгом идея наоборот подталкивала раз за разом проверять свою психологическую устойчивость в деле. Впрочем, настоящая практика до поры обходила меня стороной, ни в одну серьезную историю вляпаться, вопреки желанию, так и не удалось, не то чтобы я нарывался, но никогда не избегал конфликта. В какой-то момент я подумал, что, возможно, мне придется годами ждать возможности, если таковая вообще представится.

Решение подписать армейский контракт пришло спонтанно, точнее, когда я больше в шутку завел этот разговор со Смоукером, он отреагировал неожиданно живо, чем здорово меня подстегнул.

«Нам дадут стволы, курс рукопашки, абонемент в спортзал, так еще и заплатят за это? Где расписаться кровью?» – энтузиазм моего друга напоминал локомотив на полном ходу. Даже спорить не хотелось, тем более что я себе представлял все примерно в таких же радужных красках.

Дома мы наплели, конечно, что, трезво все обдумав и взвесив, решили всего-то за восемнадцать месяцев заработать себе реальную путевку в жизнь. Впрочем, номинально это даже не было ложью, социальные льготы и привилегии «защитникам Родины» полагались приличные.