Алексей Шаханов - Привилегия выживания. Часть 1

Наглею? Да нет, нормально. Другого шанса не будет.

– А не тот ли это объект, с которого вы от мертвых свинтили?

– Не тот, – соврал я, но тут же добавил, вспомнив мертвецов на эстакаде, – даже если они и туда добрались, сейчас холодно, вялые уже все.

Старый опять потер бороду, помолчал.

Снова хлопнула дверь, в зал вошел еще кто-то. Он подошел к Старому и, наклонившись, начал ему что-то шептать на ухо. Тот слушал, потом в какой-то момент раздраженно цокнул языком, буркнул: «Твою мать! Хорошо, я понял, свободен».

Человек развернулся и быстрым шагом покинул зал.

– Ладно, – Старый вновь обратился ко мне, – уговорил, завтра утром с парнями поедешь. А ты, Ваня, здесь пока отдохнешь, а то вдруг приятель твой передумает, доверяй, как говорится, но проверяй.

– Без него не поеду, – заявил я, – или оба, или никак.

Старый снова подался вперед и внимательно посмотрел на меня.

– Я ведь все равно узнаю, так или эдак – вкрадчиво, вроде даже не угрожая, произнес он. – Можно ведь и по-другому поговорить?

– Язык откушу, – не отводя взгляда, сказал я, – все равно ведь убьете, мне терять нечего.

– Врешь, – спокойно сказал Старый, – а если нет, мы вот с Ваней по душам пообщаемся, да?

Смоукер впервые за весь разговор поднял голову и молча впился взглядом Старому в глаза. Тот изучал его несколько секунд, потом мотнул головой, крякнул и встал на ноги.

– Хорошие вы ребята, ничего не скажешь, – с улыбкой произнес Старый, – правильные, гвозди из таких делать. Вот слово даю, если завтра в обратный путь не пустыми поедем, – отпущу, даже гостинцев в дорогу заверну. Оружие только, уж не обессудьте, отдать не могу.

– Ничего, спасибо, – ответил я. – Так есть у вас доктор? Ему бы голову перевязать, – я кивнул в сторону Смоукера.

– Решим, – махнул рукой Старый, уходя.

Ублюдок. Теперь, когда мы стали нужны, он вновь превратился в олицетворение радушия. Оружие он не отдаст. Будто всерьез предполагает – поверим, что вот от сердца отрывает. Я ни на долю секунды не сомневался, что слово его говна не стоит, и как только мы окажемся на складе, он пустит нам пулю в башку, может, и того раньше.

Минут через пятнадцать мне и Смоукеру смотали скотчем уже ноги, но освободили руки. Как оказалось – ненадолго. Принесли пожрать. Рисовая каша с говядиной в полимерной упаковке из содержимого армейского сухого пайка и вода в пластиковых стаканах. Из столовых приборов наличествовала только пластиковая ложка. Предусмотрительные говнюки, получить из этого хоть какое-то подобие оружия вариантов не было никаких.

Ели под прицелом автоматов, так что даже приберечь, допустим, обломок этой самой пластиковой ложки для проверки на прочность армированного скотча не представлялось возможным.

После ужина нам снова связали за спиной руки, попутно привязав к разным, торчащим из стены в паре метров друг от друга батареям отопления, привели женщину с небольшой сумкой через плечо, на которую была нашита эмблема Красного Креста.

На женщине, в отличие от всех остальных людей, которых я здесь видел, была медицинская униформа, пуховик был украшен нашивками с тем же красным крестом и надписью «Реанимация». Она создавала стойкое впечатление заложницы, не только потому, что ее привели, но и потому, что здоровьем Смоукера ее озадачили прямо-таки в приказном порядке. Впрочем, если она здесь и не по своей воле, то довольно давно, затравленного взгляда нет, а жлобы с автоматами вели себя с ней вполне буднично.

Голову Смоукеру она зашивала очень неторопливо, постоянно причитая, что Тоха, стоявший рядом и освещавший фонарем рану, неправильно это делает, не под тем углом, опускает руку и так далее. На четвертый раз Тоха не выдержал, кинул ей фонарь, сказал, что если дохуя умная, то пусть сама светит, как ей надо, после чего перетащил кресло, в котором сидел Старый, на угол бассейна метрах в пяти от нас и уселся в него, развалившись в максимально вальяжной позе.

Сам на себя Смоукер со связанными за спиной руками светить, естественно, не мог, но женщину-врача это нисколько не озадачило, фонарь был передан мне, причем буквально в зубы. Шила и бинтовала она долго, но профессионально, насколько я, знакомый с этими вещами, в основном, по коротким курсам первой помощи, мог судить.

Пару раз от них до меня доносился шепот, почти на границе слышимости, так что слов я не разобрал.

К тому времени, как голова Смоукера была забинтована, а поверх бинтов надета валявшаяся все это время на полу шапка, два жлоба, скучавших у входа, по указанию Тохи притащили с другого конца бассейна два дубовых от холода старых больничных матраса.

На этом приятности закончились. Помещение покинули все до одного. В зале стало темно хоть глаз выколи.

Я подвинул матрас ногой ближе к себе и кое-как устроился на нем, улегшись на правый бок.

– Как ты там? – спросил я в пространство, выждав еще несколько секунд.

– Нормально, жить буду, – отозвался Смоукер, и тут же уточнил, – пока что.

Сотрясение у него, точно. Это при том, что даже если мы завтра будем здоровы как космонавты, со связанными руками против нескольких вооруженных людей можно даже не трепыхаться.

– Ты, кстати, круто разобрался, – прокашлявшись, сказал Смоукер, – я просечь не успел.

Оставалось только надеяться, что он понимал – нас все еще могли слушать. Правда, в открытую предупреждать его об этом мне тоже не хотелось, чем меньше противник о нас знает, тем лучше.

– Жить хотелось, – пожал плечами я, – половину на ходу додумал.

– Мне все еще хочется.

Да ясен хер, что это только отсрочка. И наличие десятка часов запаса для размышления вряд ли принесет какую-то пользу. Нет, твою мать, я еще не смирился, надо попытаться.

Я перевернулся на живот, почувствовав, что правая рука уже окончательно затекла. В нос тут же шибанул резкий запах от старого плесневеющего матраса.

– Ты чего там? – спросил Смоукер, сам он, судя по отсутствию каких–либо звуков, так и не двинулся с места.

– Да заснуть пробую. Не получается, мыслей в башке много.

– Я тут тоже думаю, этот Старый как забыл про раненого, когда ты ему про патроны стал насыпать.

– Либо неинтересно ему, либо до Фитиля уже добрались.

– В любом случае, я бы на его месте не сунулся, – помолчав, подытожил Смоукер.

Да, я бы тоже. Рассчитывать придется только на себя.

Страх все еще накатывал волнами, не давая нормально сосредоточиться, в ушах раз за разом звучал щелчок предохранителя, после которого лишь секунды отделяли бы от смерти. Бля, возьми себя в руки, хватит сопли на кулак мотать! Думай!

Сколько же людей у Старого в распоряжении? В засаде участвовало шестеро, плюс он сам, плюс женщина-врач. Это минимум. Нет, плюс еще один, кто-то же спалил наш приезд. Сомневаюсь, что наблюдателем был кто-то из последних двоих, да и с точки своей он не ушел бы, завидя нас.