Игорь Гардер - Попал так попал, или Орки рулят

– Сожгите силами магов. Что я вас учу, сами должны знать! – воскликнул военачальник и выпил кубок вина залпом.

– В цитадели засели два мага и у них выигрышная позиция, я бы не советовал отправлять на штурм наших магов, а в башне замечен шаман, он уже уничтожил пятёрку магов, что одна из первых поднялась на стены.

– Что за шаман такой? – спросил командующий, снова наполняя кубок.

– Вы его знаете, он захватил переправу, а затем ускользнул из под носа.

– Это тот, что махал нам рукой? – военачальник зло бросил кубок на пол. – Гвардейцев возьми, – негромко проговорил он, устало сев на кресло, и отпустил всех взмахом руки.

Эпилог

Песня смолкла, но не потому, что не кому её стало петь. Просто все устали и ни у кого не было сил даже ворочать языком – мы отбили три штурма подряд. Сейчас мы лежали и сидели без движения, кто облокотившись о зубец стены, а кто-то и прямо на каменном полу. Нас, выживших, или, точнее, ещё не добитых, насчитывалась почти сотня, орков около двух десятков, а остальные люди,причём половина из них вчерашние писари.

– У них что, перерыв? – спросил я, наблюдая, как удаляются только что рьяно штурмовавшие нас эльфы.

– Они не привыкли, когда им дают отпор, – произнёс один из солдат, садясь рядом на пол, – вот и пошли жаловаться. Сейчас, наверное, магов пригонят.

– Или баллисты притащат и будут башню в осколки разносить, – сделал предположение кто-то слева, мне лень было поворачивать голову чтобы посмотреть.

– Не, там сплошной лес. Не пройдут. За магами пошли, – возразил ему другой.

– Думаю, магов они поберегут, у нас здесь два онагра. Не рискнут они элитой. Да и смысл, у нас нет ни воды, ни еды. Им надо лишь немного подождать.

– Дяденька, есть вода, – раздался детский голос и нарисовалась мордашка лет десяти, слабые ручки едва удерживали большой кувшин воды.

– А ты откуда? Как здесь оказался? Почему не вместе со всеми? – удивлённо произнесли несколько бойцов.

– Я воды принёс бате, а потом он меня спрятал. Ну я сидел, ждал батяню, а он всё не идёт и не идёт. Я и уснул, – сказал мальчуган виноватым голосом. – А вы папку моего не видели?

– А кто твой папка?

– Он знаменосец, в четвёртой сотне, – гордо объявил ребёнок.

– Извини, но твой батька по…

– Сейчас выполняет важное задание, – перебил я одного из солдат.

– А какое? – спросил пацан с загоревшимися глазами.

– Секретное, – важно произнёс я, – а тебе вот просил передать… – и мои глаза забегали, вискивая, чем можно отвлечь сироту.

– Держи пацан, – ему кто-то дал знамя. – Твой батька под ним сражался до конца.

– А почему оно всё в крови? Папка погиб? Дядька Микола, скажи, он погиб? – спросил мальчуган со слезами на глазах.

– Да, – ответил седой воин и отвёл взгляд. – Ты поплачь малыш, поплачь, легче станет.

– Войны четвёртой сотни не плачут, – произнёс сын павшего знаменосца, а сам вытирал предательски бегущие слёзы.

– Нет больше четвёртой сотни, лишь один я остался. Ты прости меня, все там остались, лишь я один не погиб, но ты не думай, я не бежал, – негромко сказал пожилой боец, вставая перед ребёнком на колено.

– Батя говорил: пока есть знамя, есть и сотня, – с мрачной недетской решимостью произнёс мальчишка. – Знамя есть, его надо лишь от крови почисть. Дядя Микола, я тебе верю. А что такое патрон? – вдруг спросил ребёнок с присущей его возрасту непосредственностью.

– Арбалетный болт особый, – ответил я на его вопрос. – Не надо знамя чистить, на нём кровь героев и недрогнувших, а это дорогого стоит.

– Клянусь!!! Клянусь, что умру, но не посрамлю честь четвёртой сотни, – вдруг проговорил седой боец и провёл окровавленной от ран рукой по знамени.

– Клянусь умереть, но не опозорить писарей из третьей счётной палаты, – произнёс другой подошедший и также провёл рукой по ткани, добавляя на неё крови.

– Я что, хоть и не писарь, а всего навсего необразованный латник, но и я не посрамлю свою сотню, – произнёс закованный в сталь воин, подходя к знамени.

– Я не клянусь умереть!! Я клянусь… – и сделал театральную паузу под взглядами окружавших меня орков и людей. – Я клянусь убивать и постараться не дать убить себя и вот этого знаменосца из легендарной четвёртой сотни. Не во имя, а вопреки. Не дождутся всякие лесные отродья. Клянусь! – рявкнул я что есть силы.

– Клянусь. Клянусь. Клянусь. – стали клясться все кто был здесь.

Как повяжешь галстук,

Береги его:

Он ведь с красным знаменем

Цвета одного.

А под этим знаменем

В бой идут бойцы,

За отчизну бьются

Братья и отцы.

Как повяжешь галстук,

Ты – светлей лицом…

На скольких ребятах

Он пробит свинцом!..

Пионерский галстук –

Нет его родней!

Он от юной крови

Стал еще красней.

Как повяжешь галстук,

Береги его:

Он ведь с красным знаменем

Цвета одного.

Произнёс я стихи Степана ЩИПАЧЁВА, по вязовая ярка красный платок пацану на шею. Не знаю почему я так сделал, я не когда не был каменистом, да и пионером не успел встать. Но пусть у пацана горят глаза и будет немного ему счастья.

– Ну что, чьи-то братья, отцы и дети, пора, за нашими душами пришли, – окликнул я всех, видя, как маршируют чёткие ряды эльфийской гвардии по крепостной стене. – Как говаривал один герой: “Хрен ты здесь пройдёшь”. Здесь имперская земля, здесь империей пахнет, здесь на твоём пути стоим мы, – произнёс я, надевая шлем и беря в руки оружие, затем подошёл к лестнице и стал спускаться.

– Куда? – рявкнул один из офицеров. – Здесь мы дольше продержимся и сможем подороже продать наши жизни.

– Туда, устал я боятся, пусть меня бояться, – ответил я на секунду остановившись. – Всё равно сил на один бой осталось.

– Орки никого не боятся, пусть нас боятся, – произнёс один из орков, идя за мной.

– Никогда не думал, что услышу такую речь из уст орка. Да и на имперском параде такое не слышали, – пробормотал седой воин, вставая. – Действительно, мир перевернулся, и я рад, что стал этому свидетелем. За империю, за знамя кровавое, – рявкнул легионер, потрясая мечом.

– Не за кровавое знамя, а за знамя героев, за землю отцов, – добавил кто-то из воинов.

Самым первым на острие плотного построения шёл я, слева и справа цокали когтями Барбос и Полкан, оба в крови, красные, как черти. За ними стоял на трёх лапах последний из своры боевых псов. Как только он выжил, чертяка, ума не приложу. Моих четвероногие спутники сбивали с ног массой своего тела или ударом немаленького такого хвоста, а затем в ход шли когти, совсем в крайнем случае они использовали зубы. Кроме того, мои питомцы помимо прочной чешуи имели дополнительный доспех и, расправляясь со своей жертвой, контролировали ситуацию вокруг. А пользуясь кошачьей ловкостью, могли в любой момент отскочить на безопасное расстояние. А вот псам приходилось положатся на инерцию броска и силу челюстей. Когда они рвали горло, то теряли из виду других противников, за что часто и платили своими жизнями.