Анатолий Матвиенко - Последнее испытание [CИ]

– Значит, так и задумано было, что в этом году, что в прошлом – в воду пернуть и в битву не ввязаться. Верно, Григорий Григорьевич? – Олег улыбался одними губами, глаза оставались бешено-льдистыми.

Боярин сверкал уже не просто красным лицом, а свекольно-пунцовым. Он топал ногами, ругался на «иуду» Косагова и категорически отказывался его отпустить с рейтарами.

– Полковнику и не нужно ваше согласие. Есть приказ государя Керчь воевать. А вы сидите в Азове и сочиняйте оду, как войсками под вашим героическим началом крепость взята.

Тут подали голоса и другие командиры.

– Спасибо, господа. Видно, грешен я был, обвинив нашу землю в скудости на отважных людей. Но еще есть работа Кубань зачищать, Азовской крепости гарнизон нужен. Прошу помочь стругами в доставке нас к Таману, это русский город Тмуторокань, и занять восточный берег пролива. С Керчью мы как-нибудь сами.

Президент и офицеры удалились, а Ромодановский все еще мял в задумчивости свою недлинную седоватую бороду. С одной стороны, все сложилось неплохо, Азов взят при его общем командовании компанией. С другой, если войско поляжет у Керчи – тому виной французское самодурство, а если победит, опять спасибо полководцу князю-боярину Григорию Григорьевичу. С третьей, такие оскорбления, как и неверность выпестованного им Косагова, прощать нельзя.

Олегу пока что было наплевать на боярские обиды. Война в Анатолии шла к концу, у осман оставался только юго-восточный кусок территории с малой частью греческого и армянского населения. Не желающие подчиниться новым властям, турки депортировались на восток или заполняли трюмы многочисленных судов, перевозящих их в Новый Свет. Франция и Англия в совокупности рассчитывали получить не менее чем полмиллиона пар рабочих рук. Не в силах ликвидировать рабство в глобальном масштабе, миссионеры вынуждены были бороться с ним, обращая в неволю активную часть населения самой значимой в рабовладельческом бизнесе страны Ближнего Востока. Пусть это некорректно и несправедливо, а также негуманно и неэтично, но все же лучше, чем массовый отлов ни к чему не причастных африканцев, кровью и потом которых построена экономическая база Северной Америки на Старой Земле. Осталось навести порядок вокруг Крыма.

– Герр президент, вы есть светлый князь Олег, которому я служил в 1668 году?

Надо же, наконец, узнал, подумал Сартаков, вслух неопределенно сказав что-то о неисповедимости путей Единого.

Пока он, придя на помощь к фон Бокену, не совладавшему с ослиным боярским упрямством, руководил погрузкой на плоскодонки двух поредевших драгунских и одного свежего рейтарского полка, а также дивизионной артиллерии и трофейного оружия для естественных союзников, Морис де Брюэль утюжил черноморское побережье Крыма. Не теряя времени на абордаж и пленение экипажей, он приказывал расстреливать все попадавшиеся татарские и турецкие суда, попадавшиеся на пути, кроме самых мелких. Но в порт Феодосии фрегат «Раджив» и корвет «Энола Гей» вошли тихо, опустив стволы орудий в походное положение и взяв как можно восточнее, чтобы не провоцировать стрельбу со стен старой генуэзской крепости, ныне занятой многочисленным татарским гарнизоном.

На фоне множества одно– и двухмачтовых калош выделялись три крупных корабля.

– Клод, оцени, мы воюем с татарами, а Нидерланды укрепляют их экономику торговлей.

– Капитан, давайте проверим товар. Турецкого спроса нет. Накупили рабов по-дешевке?

Парусно-паровая баркентина и ост-индское судно стояли на якорях. Третий голландец стоял на погрузке у причала. Груз, сгибаясь под тяжестью колодок, своими ногами поднимался по сходням. Два других судна, судя по низкой осадке, уже заполнены.

– Мадмуазель Изабелла, здесь капитан фрегата «Раджив» Морис де Брюэль. По поручению президента показываю вам морскую операцию. Можете подключиться к моему жуку?

– Грациа, капитан. Да, все вижу. Позвольте мне задавать вопросы по ходу дела.

– Нет проблем. Обратите внимание. В татарском порту стоят три голландских судна. Одно из них заканчивает погрузку живого товара. Что? Нет, не скот, там люди, с которыми обращаются как со скотом. Хотя Провинции – одна из первых стран, подписавшая договор о запрете рабства в Европе и выходцами из Европы. Обратите внимание на две галеры. Там тоже невольники, но здесь мы бессильны. Морской бой с галерой всегда ведет к ее уничтожению вместе с гребцами.

– Вы нападете на голландцев прямо в порту?

– Нет, мадмуазель. Это разборки между своими. Хотя, быть может, они окажутся весьма кровавыми. Сейчас я спущу катер и подойду к пристани. Хозяин каравана наверняка лично принимает товар. Выясню обстановку.

– Это опасно, капитан?

– Полагаю, нет. Со мной вооруженные матросы, за спиной пулеметы катера и орудия кораблей. Если бегать от любой опасности, зачем идти на флот?

Репортерша, отставив светские разговоры, внимательно следила за развитием событий.

Катер шваркнул кранцами о пирс, матрос выпрыгнул, подхватил конец и обмотал за столбик, заменявший кнехты. Татары, завидев капитана вражеского корабля в сопровождении вооруженных матросов, старательно растворились среди портового беспорядка. Обогнув остов разбитой лодки и кучи мусора, де Брюэль направился к голландцу, которого выделил еще издалека по бесспорным хозяйским замашкам.

– Как торговля? На войне рабы дешевы.

– Надо же как-то покрывать убытки, – осторожно произнес торгаш. С ним четверо морпехов, у двоих ППШ, не сравнить по количеству стволов с командой фрегата, не говоря уж о злобных жалах крупнокалиберных пулеметов.

– Как же с договором о запрете торговли европейскими рабами. Или у вас в трюме одни негры и китайцы?

– Исключительно русские. Они самые азиаты и есть.

– Значит, так. Есть два варианта, по-хорошему и по-плохому. В хорошем случае я арестовываю вас, капитанов и первых помощников, конвоирую суда в Константинополь. Вы предстаете перед судом, корабли конфискуются. Есть и плохой вариант. По нему вам будет совершенно безразлично, кто кого арестовывает или судит.

– Немыслимо! Вы собираетесь напасть на корабли ближайшего союзника Франции прямо в Европе.

– Вы только что обозвали местных жителей азиатами. О какой Европе речь? Кстати, вам самому пришла в голову мысль поторговать с нашими врагами или кто-то из компании приказал?

– Причем тут кампания. Наши суда забирают рабов в Смирне. Но за доставку в Америку Франция и Англия платят меньше, чем я могу выручить от продажи этих, – работорговец кивнул на последнего, поднявшегося по сходням плавучей тюрьмы. – Пусть радуются. Достанутся не османам, а цивилизованным плантаторам и промышленникам Нового Света, в том числе французским.