Денис Шабалов - Без права на ошибку

Дальше все было плохо. В перестрелке были убит отец и брат. Сестра же получила тяжелое ранение и умерла у Юки на руках уже в поселке, куда девушка все же сумела пригнать «Тайфун», оторвавшись от преследования. КАМАЗ у нее отобрали; старшим в их бригаде был именно отец, и именно он был в ответе за материальную базу – бюрократию даже после Начала никто не отменял. А сама Юка на долгих-долгих два года погрузилась в какое-то оцепенение – жила и работала на автомате, словно в полусне, неизвестно откуда черпая силы, чтобы отрывать утром голову от подушки, приводить себя в некий условный порядок и выполнять обязанности врача при стационаре. А вечером, ложась спать в комнатушке, куда переселили ее для освобождения жилплощади, словно просыпаясь от дневного оцепенения, реветь в подушку, проклиная проклятую жизнь, проклятую Войну, проклятое Братство.

– Как же ты оказалась здесь, почти за четыреста километров от дома? – спросил Добрынин, которому до невозможности стало жаль девчонку. – Что произошло?

Юка помолчала немного, а затем, вздохнув, сказала:

– Ты знаешь… Я на днях проснулась и поняла, что больше так не могу. Загнусь, если все так же продолжаться будет. Ну нет моих больше сил так жить. Понимаешь ли, уже даже мысли всякие… плохие… последние полгода лезли. Это всё, это – край. И так, знаешь, до смерти захотелось, чтоб было все как раньше!.. Только мы, «Тайфун» – и дорога! КАМАЗ же… он очень просто заводится. Замка зажигания тут не предусмотрено, достаточно просто в кабину попасть и тумблером щелкнуть. В общем… украла я его. Зашла в автопарк, села, завела – и вперед. Им теперь не так часто пользуются. Вояки его редко дают, только для дальних выходов, но всегда держат полностью исправным и укомплектованным. Да тут в закутке даже лаборатория моя научная в полной исправности… Пока там охрана сообразила, кто да что; пока тревожную группу оповестили; пока они там БТР завели… Я уже километров десять отмахала. А скорость у меня выше, чем у БТР, и запас хода по топливу в два раза больше. Так и ушла.

– И что же ты теперь делать будешь? – Добрынин аж растерялся, не зная, как реагировать на такую несусветную глупость. – Как обратно возвращаться думаешь? Да за такое тебя по законам военного времени…

– Шлепнут, – кивнула она. – Я понимаю. Я это еще километров триста назад поняла.

– И?..

– Вот для этого мне и нужна птичка. Кое-что интересное у меня уже есть, сегодня добыла, но куропат этот твой мне теперь необходим до зарезу. Проб с него до сих пор не доставляли, а информация, считай, уже месяца четыре как пришла. Но Совет что-то медлил, не давал разрешения на выезд. Вот я и хочу…

– Понятно. Искупить. Так что ли? – невесело усмехнулся Добрынин.

– Ага. Если пробы с куропата возьму – пожалуй, легко отделаюсь. Может, и не шлепнут еще. Но на штрафные работы точно определят.

Она помолчала немного и вдруг, тряхнув головой, словно отгоняя невеселые думки, обернулась к Добрынину:

– Ну а ты? Чем занимаешься в жизни? Куда и зачем идешь? Рассказывай!

А Добрынин, выслушав ее невеселую историю, даже и не знал теперь, что ей говорить. Врать не хотелось, девчонка открылась ему полностью, и отвечать на ее откровенность неправдой он не мог. А правду сказать… Слишком невероятна была правда, чтоб в нее поверить. И тем более для нее, девушки, которая прожила всю жизнь в закрытом поселке, в окружении семьи и в жизни пока ничего толком и не видела. Не решит ли, что он насмехается? Не обидится ли?..

– Подъезжаем, – помедлив немного, вывернулся он. – Пенза – вон она уже, а там и птицефабрика твоя. Давай уж после, тем более и у меня рассказа не на один час.

Юка кивнула и снова принялась вертеть рулем, глядя на дорогу.

К повороту с тракта на птицефабрику они подошли еще засветло. Мимо подстанции Мамонова пролетели с ветерком – на тракте не было ни души, хотя здесь уже начинались владения пензенских общин и группировок, и особенно – поселка энергетиков. Сама подстанция скрывалась за разросшейся посадкой, превратившейся в плохо проходимый лесок, света там не горело, засад им никто не чинил – и «Тайфун» прошел, как по маслу.

Охота на куропата ночью – чистой воды самоубийство. Да, он хреново видит, но ты видишь еще хуже. А вот слух и обоняние у него, как и скорость… короче, вспоминаем поговорку про носорога. И потому Добрынин торопился. До сумерков по его прикидкам оставалось часа два – вполне достаточно, чтобы выйти на позиции и вылупить птенчика. А уж там… зацепить петлей за лапу, отволочь к тракту – тут и ощипать без суеты и спешки. Ничего сложного. Разве что вызывало сомнения, как он будет добывать этого зверя без крупного калибра. Придется на минимальное расстояние подходить и бить как белочку – точно в глаз… Ладно. По месту определимся.

Если судить по карте, от поворота до маячащего на горизонте поселка Полевого, на окраине которого и находился комбинат, было километров десять. Тракт и поселок соединяло некое подобие дороги – насыпь, на которой совсем не осталось асфальта, а поверхность была выглажена ветрами с окружающих полей до состояния стиральной доски. Чтобы не трястись по этим ребрам, Юка взяла правее, сойдя с насыпи – и «Тайфун», пробивая в высокой траве широченную колею, наперерез через поле попер к забору птицефабрики.

– Близко не подходи, – предупредил Добрынин девушку. – Встань метров за четыреста, развернись, чтоб в случае чего можно было сразу рвануть. Связь есть?

– Конечно, – кивнула Юка.

– А позывной?

– Матильда, – чуть помедлив, ответила она. – Меня дед так в детстве называл… Пусть такое будет.

– Четыреста тридцать шесть два ноля выстави на радиостанции. На этой частоте будем.

– Сделаю. Что ты задумал?

– Если б я сам знал, – отмахнулся Данил, вращая штурвал дверцы в силовой отсек. – Осмотрюсь, там дальше и решим…

Пока он одевался, что внутри движущейся по неровному полю машины было не такой уж простой задачей, «Тайфун» добрался до условленной точки. Сделав широкий круг по полю, Юка выставила машину кормой к фабрике и включила камеру заднего вида, переключив ее на монитор в жилом модуле.

– Есть картинка, – по внутренней связи услышал Добрынин. – Надо? Можно увеличить, уменьшить, на определенную точку навестись…

– Мне не надо, – отозвался он уже по каналу скафандра. – Я на крышу, оттуда погляжу. Машину только не дергай. Я уже как-то летал с танка – удовольствие так себе. А тут высоты в два раза будет…

– Мне что делать?

– Наведись пулеметом на фабрику и жди команды, – подумав немного, ответил Данил, стоя уже у двери в тамбур. – Дальше по обстоятельствам. Сначала понаблюдать нужно, что там и как…

С собой много брать не стал. Длинный клинок, который теперь окончательно нашел свое место на левом предплечье костюма, бинокль, винторез, три коротких магазина с «Шершнями» и пару выстрелов для подствольника, термобарический и осколочный. Последнее – так, чисто для подстраховки, ибо требовалось устроить здесь не войну, а охоту.