Александр Пономарёв - Территория призраков [litres]

Снова сверкнула молния. Прогремел гром. Я отступил на шаг назад от шипящих и фыркающих монстров, развернулся и дал деру из коровника.

Купрум нагнал дикарей, когда те уже приближались к деревне. Он даже несколько разочаровался, когда увидел обыкновенные дома с большими окнами и вьющимся из печных труб дымком, а не крытые соломой маленькие тростниковые хижины. Почему-то ему казалось, что дикари должны жить именно в таких вот хибарах, а не в покинутых прежними жильцами строениях.

Почти все население деревни вывалило за огораживающий поселение плетень – встречать добытчиков. Остались лишь немощные старики да неспособные быстро передвигаться калеки. Первые по-прежнему сидели на завалинках, подставляя морщинистые лица ласковым лучам закатного солнца, вторые медленно ковыляли к весело гомонящей толпе женщин и детей.

Малышня с радостными визгами побежала навстречу мужчинам, сверкая голыми пятками из-под длинных рубах с чужого плеча. Ребята постарше, тоже босые, но в портках, топали за ними бодрым шагом, а подростки в одеждах, как у взрослых, остались стоять на месте, отойдя на несколько шагов от голосящих за их спинами женщин и девушек – типа не пристало без пяти минут охотникам подле глупых баб вертеться.

Правда, всю их степенность как рукой сняло, стоило добытчикам пересечь незримую границу. Они кинулись к несущим подвешенную на копье Настю воинам, толкаясь и отпихивая друг друга локтями. Каждый хотел занять место добытчиков и принести пленницу в селение.

Разгорелась нешуточная драка. В ход пошли не только кулаки. Подростки царапались и шипели почище кошек, лягались, как лошади, а один из них умудрился откусить противнику мочку уха.

Укушенный пацан взвыл, прижимая ладонь к окровавленному лицу, и заревел как девчонка, за что немедленно огреб оплеух от одного из охотников, по-видимому, его отца. Тот мало того что отвесил отпрыску подзатыльников под обидный гогот других воинов и мальчишек, так еще и пару раз огрел незадачливого сына древком копья по спине, чтобы тому впредь было неповадно позорить старших недостойным мужчины поведением.

Парень ойкнул и кинулся в неутихающую драку с таким остервенением, что даже пришлось вмешаться взрослым, когда тот сбил своего обидчика с ног и они принялись кататься по земле, рыча и мутузя друг друга почем зря. В итоге, вождь выбрал обоих. Уж очень ему понравилось, с каким самозабвением они бились последнюю минуту свары, не обращая внимания на синяки и выбитые зубы.

Улыбаясь щербатыми ртами и бросая на сверстников победные взгляды сквозь узкие щели заплывших от кровоподтеков век, недавние противники заняли место охотников возле копья с привязанной к нему пленницей. Гордо шествуя впереди отряда воинов, они двинулись к распахнутым настежь воротам. Женщины подбадривали их громкими криками, а кое-кто из девушек по-особенному стрельнул глазками. Видимо, решили что-то для себя насчет этих парней.

Следом за ними в деревню направилась ватага орущих от возбуждения и вытирающих рукавами кровавые сопли подростков. Ребята помладше семенили чуть позади, а совсем малыши крутились рядом с мамками и сестрами, дожидаясь, когда те пойдут домой.

Купрум отделился от ствола растущей на пригорке сосны и, низко пригибаясь к земле, короткими перебежками от куста к кусту, приблизился к забору из ивняка. (Пару минут назад одна из женщин просунула кривой дрын сквозь плетеные створки, так что теперь поблизости от ворот никого не было.)

Сталкер легко перемахнул через невысокую изгородь, метнулся к ближайшему дому. Прижимаясь спиной к стене, выглянул из-за угла. Улица пустовала. Только ветер гонял по дороге пыль и обрывки бумаг, да где-то сердито перебрехивались собаки.

Крики дикарей доносились откуда-то из глубины поселения. Прячась в тени домов, Купрум двинулся на голоса, лихорадочно прикидывая шансы на успех. По всему выходило, что с ограниченным в полтора магазина запасом патронов их у него не так и много. Вот будь у него свинцовых пилюль раза этак в четыре побольше да по паре светошумовых и наступательных гранат – тогда другое дело. Вполне можно было бы устроить маленькую победоносную войну с предсказуемым результатом. А так, как ни крути, в лучшем случае – расклад пятьдесят на пятьдесят, и то при условии, что дикарей испугает его внезапное появление.

Купрум не собирался слепо полагаться на одну лишь удачу. Долгая жизнь в Зоне научила его тщательно подходить к решению любой проблемы, верить только в свои силы и не рассчитывать на помощь извне.

Сталкер вдруг замер, как будто наступил на щелкнувший под ним взрыватель мины, – он вспомнил про Симбу. «И почему я сразу об этом не подумал? Шанс призрачный, но он есть. Разумеется, полностью полагаться на него бессмысленно, но все-таки лучше попробовать, чем потом корить себя за нерешительность всю оставшуюся жизнь. Знать бы еще, сколько этой жизни осталось, – подумал Купрум и мысленно позвал: – Эй, Симба, ты куда пропал? Уснул, что ли?»

Симбионт не ответил. То ли и в самом деле решил вздремнуть, то ли занимался какими-то одному ему понятными делами: общался с сородичами, например, как в тот раз, когда искал Настю. Больше Купрум на него не отвлекался. Не до пустяков было, как говорится.

Дом, за которым он спрятался после рывка через узкий проулок, выходил фасадом на маленькую площадь на окраине деревни. Посреди нее стояло вытянутое в длину здание с решетками на запыленных окнах и покоробленной от старости фанерной вывеской над бетонным козырьком крыльца. Когда-то на ней красной краской было написано «магазин сельпо». Со временем краска во многих местах облезла, так что теперь с огромным трудом можно было разобрать лишь буквы «газель».

Сбоку от здания возвышался фонарный столб с косо прибитой к нему на двухметровой высоте перекладиной. Длинные темные потеки на столбе ниже деревяшки и бурые пятна на земле вокруг него наводили на тревожные мысли. Судя по тому, что подростки тащили пленницу прямо к этому столбу, в ближайшее время Настю ничего хорошего не ожидало.

Купрум физически ощутил выброс адреналина: участилось дыхание, сердце быстрее заколотилось. Он крепче сжал цевье автомата, вдавил рубчатый затыльник приклада в плечо и легким движением пальца перевел планку предохранителя на одиночную стрельбу. Ствол «калаша» плавно поплыл из стороны в сторону, выбирая цель.

Поскольку на всех дикарей патронов все равно бы не хватило, Купрум решил подстрелить вождя и шестерых самых рослых воинов с широкими красными полосами на лицах. Этот вариант боевой раскраски, по-видимому, означал высокое положение мужчин в иерархии племени (у остальных воинов кожные наросты на щеках были украшены белыми полосами, а то и вовсе рядом светлых точек). Разом вывести из строя командную верхушку означало практически одержать победу в бою.