Дональд Маккуин - Заключенный на воле

Суперкарго очень тщательно следили за грузом. А корабельные офицеры постоянно подстраховывали их.

К тому моменту, как Лэннет рысцой добрался до своей койки, последний из офицеров, ведающих грузом, как раз закончил свою проверку.

Пристегнувшись, Лэннет закрыл глаза. Раздался последний сигнал. Лэннет невольно дернулся. По вискам капитана ползли капли пота, щекоча кожу, а в горле у него пересохло, как в выхлопной трубе.

Лэннет был совершенно уверен, что почувствовал рывок захвата. Момент, после которого нет возвращения. Корабль нырнул в аномалию. И теперь аномалия швырнет его — должна швырнуть — на много световых лет вперед, к Хайре. Лэннет знал, что офицеры на мостике скормили корабельному компьютеру все данные и задали ему курс, скорость и местоположение в растущих линиях напряжения. После того, как корабль попал в захват, им оставалось лишь направить его в нужную сторону. И молиться.

Выпростав руку из-под ремней, Лэннет прикоснулся к корпусу корабля. Он почувствовал, как захваченный водоворотом «Сократ» вздохнул. Корабль взбрыкнул, на мгновение застыл, а потом завертелся юлой. По его коже, по шпангоутам, распоркам и каркасам, служившим «Сократу» костями, прокатывались стоны и взвизги терзаемого существа. Кабели и трубы хлопали и дребезжали.

Силы, рвущиеся в корабль, наконец-то проникли внутрь. Человеческий разум отключался, не выдержав обстрела неизмеримых потоков энергии. Замкнутые в собственных мыслях и страхах, члены экипажа космического корабля «Сократ» один за другим потеряли сознание.

Лэннет пришел в себя и быстро огляделся по сторонам, дабы убедиться, что «Сократ» все еще существует. Он проделал это прежде, чем разум успел напомнить ему, что если бы «Сократ» прекратил свое существование, то с ним, капитаном Лэннетом, случилось бы то же самое. Но «Сократ» был на месте, а значит, и Лэннет тоже был жив.

Отлично.

Лэннет отстегнул ремни и одним прыжком соскочил с койки. Осталось всего несколько часов, а там они уже выйдут на орбиту Хайре. Нэн.

Лэннет заспешил в грузовой отсек. Предстоящее задание подступило вплотную. Лэннет приближался к нему на полной скорости. Но чувство самосохранения заставляло его страшиться. Впрочем, больше всего Лэннету сейчас хотелось закричать от радости: одиннадцать месяцев ожидания близились к концу.

Справившись со своими обязанностями, Лэннет устроился в ближайшем поперечном проходе. Следя, не появятся ли непрошеные зрители, Лэннет осторожно извлек из ножен, закрепленных на левом предплечье, керьяговый нож. Его лезвие, изготовленное из сплава синтетического рубина и керамики, было усилено за счет продольных утолщений и овального профиля. Но даже с этими дополнительными мерами клинок был слишком ломким. Правда, керьяг имел свои преимущества — его не засекали металлодетекторы, а острота такого клинка была просто ужасающей. Несколько мгновений Лэннет, прищурившись, смотрел на сверкающее лезвие, словно ожидая, что от клинка, словно дым от огня, начнет подниматься мудрость.

Потом капитан помрачнел и отложил нож. С человеком, который до самозабвения восхищается орудием убийства, явно что-то не в порядке. Капитан машинально потянулся рукой к шраму, но потом спохватился и улыбнулся. Пальцы с фальшивыми папиллярными узорами коснулись фальшивой раны.

С кончиками пальцев было что-то не так. И ведь ни одна зараза не предупредила, что их чувствительность может измениться! Когда он пожаловался на это, наставники принялись гонять его по разнообразным тестам, «доказывая», что с пальцами все благополучно. Но ему-то лучше было знать! Кончики пальцев ощущались теперь иначе — вне зависимости от того, могли дурацкие машины проверяющих засечь эти изменения или нет. Он не мог нормально пользоваться пальцами, и вовсе не из-за своей неврастении — и неважно, о чем там шептались наставники у него за спиной, когда были уверены, что он не слышит. Он просто не хотел быть кем-то другим.

Наряду с подготовкой к разгрузке корабля счастливчики готовились еще и к увольнительной. Они начищали туфли, чистили плащи, гладили рубашки, подправляли стрелки на брюках. Лэннет снова удивился: интересно, почему в грузовую команду входят исключительно мужчины? Наставники уверяли его, что это своего рода цеховая традиция и что ему она только на руку. Они говорили, что так ему будет легче затеряться в толпе. А товарищей по экипажу Лэннет об этом не спрашивал. Он предпочитал держать это недоумение при себе — так же, как все прочее.

Поскольку Лэннету предстояло оставаться на борту, он оделся куда более небрежно. Его брюки были пошиты из простой, довольно грубой ткани. Лар-фланелевая рубаха геронского производства была такой же грубой. Из стеблей лара после надлежащей обработки получалась ткань с таким высоким содержанием силикона, что она отчасти обеспечивала защиту от холодного оружия. Кроме того, Лэннет надел куртку из толстой и очень прочной кожи. Капитану постоянно приходилось следить, чтобы ее не сперли. Зардова кожа донианской выделки стоила недешево, а грузчики могли без особых зазрений совести свистнуть что-нибудь у новичка. А Лэннет, хотя и провел на корабле одиннадцать месяцев, все еще считался салагой. Происхождение этого термина терялось во мраке лет, но он служил космолетчикам оскорблением, пригодным для всех случаев жизни.

Эта мысль напомнила Лэннету, насколько он не любит своих нынешних коллег, грузчиков. Лэннет слегка забеспокоился. Может, в нем заговорил снобизм? Но они упорно производили на него впечатление невежественных и продажных людей, гордящихся своими пороками. Капитан отлично понимал, что никто из его Стрелков тоже не посвящал свой досуг пению в церковном хоре, но все же большинству из них известна была разница между жесткостью и жестокостью. Впрочем, в смутной антипатии, определявшей взаимоотношения Лэннета и экипажа «Сократа», было и свое преимущество. Его хватятся лишь тогда, когда «Сократ» окажется уже очень далеко от Хайре. Вполне возможно, что его отсутствие будет оставаться незамеченным не менее суток.

Лэннет подошел к иллюминатору. Впереди виднелся грузовой лихтер. А за ним парила прекрасная и сверкающая планета Хайре.

Нэн.

Он не может позволить себе думать о ней. На Хайре он должен стать совсем другим человеком. Ему придется запомнить массу новых сведений. Родители, соученики, родственники, их адреса. Идентификационные номера, номера коммов, номера кредитных карточек. Люди из службы безопасности, их расспросы… Хайре не прощает ошибок.

Внезапно Лэннет содрогнулся.

Самообладание. Наставники говорили ему, что выживание агента, действующего под прикрытием легенды, на восемьдесят процентов зависит от самообладания.