Николай Инодин - Zαδница Василиска

Команда в компании Аркадия собирается забавная – примерно поровну юнцов и ветеранов пенсионного возраста. Прочие либо служат, либо уже заняты. Среди женщин, правда, такого деления нет. Их в Новороссии больше, чем мужчин, и работы на всех не хватает. Пока.

Новые люди, новые заботы, новые задачи… и подступающая скука. Если бы не головная боль, которую привнесли в жизнь его бабы, можно бы и затосковать. Неделю Аркадий ломает голову в поисках выхода из сложившейся ситуации. Нет, то, что он женится на Дашке Юсуповой, это ясно, понятно и никаких раздумий не вызывает. Как быть с Еленой? По уму надо тихонечко прикрыть отношения, Туманская – тётка умная, поймёт. Но, если самому себе не врать, с ней хорошо. Привык Аркадий, пригрелся. Красивая всё-таки дама. И вообще, женщина во всех отношениях приятная. Опять же, снайпер и геолог. Она теперь человек не из бедных, может за работу особо не цепляться. Если взбрыкнёт и хлопнет дверью, кем заменить?

Короче, Лобачевский мял лоб, жевал сопли и решения принимать не хотел. Тем временем его проблема решала сама себя.

– Привет! Можно? – в каюту старшего гардемарина Юсуповой, временно прикомандированной к ЧК «Таити-2», заглядывает милая женщина «слегка за тридцать».

– А вы, собственно, кто такая будете? – интеллигентно интересуется княжна Дарья. Поколения благородных предков накладывают-таки, да. В смысле отпечаток накладывают. И на лексикон в том числе.

– Местная я, – разведя руками, вынужденно признаётся вошедшая. – Туманская, Елена Викторовна. Может, слышали где?

Старший гардемарин Юсупова не скрывает интереса к гостье – встаёт и обходит её по кругу, внимательно осматривая открывающиеся виды.

– Старая, – вздохнув, констатирует княжна. – Но ещё ничего…

– Ничего-ничего, – соглашается Елена.

Наиболее выдающиеся части фигуры геолога не может скрыть даже полевой комбинезон, длина ног фиксируется тоже, пусть и в армейских ботинках с повышенной защитой стопы. Дарья мимо воли косится в сторону большущего – от плинтуса до потолка – зеркала. Отражение, в принципе, успокаивает. И ноги великолепные, и талия как у винного бокала, и мордашка очень даже ничего. Правда, грудь…

– Не переживай, – успокаивает старшая гостья. – Вырастет ещё, какие твои годы. Родишь, сама не заметишь, откуда что появится.

– Правда? – от соперницы княжна участия не ожидала.

– Тоже мне, соперница, – пожимает плечами вошедшая. – Вы, дорогая, мне не соперница, а напарница.

– Это как? – гардемарин Юсупова мгновенно превращается в готового к схватке зверя. Впрочем, скорее зверька. Масштаб на зверя ещё не тянет.

– Я сяду? – Елена улыбается хозяйке и аккуратно опускается на стоящий у стола изящный табурет – из натурального дюралюминия, между прочим. Остальная мебель в каюте из того же металла. Трофеи, что поделать. Леса в Новороссии появятся не скоро. Если появятся.

– Садитесь, – несколько запоздало соглашается Дарья.

– Я знала, что найду с вами общий язык, – доверительно сообщает Елена и выкладывает на столик голографию. Даша какое-то время внимательно разглядывает изображение. Вихрастый белобрысый мальчишка в парадном мундирчике позирует с героическим выражением лица, изо всех сил сжимая игрушечный плазмомёт.

– Мой парень, Никита. Видите ли, это мой единственный ребёнок. При всей мощи нашей медицины, другого мне уже не родить. Нечем… – Елена грустно смотрит на собеседницу и зябко поводит плечами. – Это давняя история… В тот день я здорово задержалась на кафедре…

Через пару часов дамы, обнявшись, сидели на койке Юсуповой, по очереди прикладываясь к бутылке «Бейлиса», и пели вполголоса грустную песню о несчастной рябине, в силу обстоятельств не способной перебраться к перспективному дубу.

Наглый и требовательный стук в переборку оторвал Аркадия от просмотра очередного прожекта, рождённого ушлым заместителем по тыловым вопросам. На разрешающее «Да!» никакой реакции не последовало, но секунд через десять стук повторился.

– Войдите!

Вновь никакой реакции с той стороны, если не считать очередной приступ стука после продолжительной паузы. Разозлённый глупой шуткой Лобачевский вскочил и рывком распахнул дверь в коридор. Из проёма на него упали два женских тела, сцепленных ремешком одного ридикюля. Упомянутый ремешок был переброшен через плечо одного тела, а сумочка болталась на поясе другого, увеличивая устойчивость образовавшегося в результате четвероногого существа. Левое тело проявило признаки жизни, открыв глаза и ткнувшись в щёку Лобачевского слюнявым поцелуем. Правое забросило руку Аркадию на шею, после чего с чувством исполненного долга окончательно обмякло.

Хорошо, что тащить пришлось недалеко, а привычка убирать кровать в последнее время начала изменять. Ещё бы, сама эта кровать, явно выдернутая немцами из президентского «люкса» какого-то лайнера, была по площади больше тех кают, в которых обитал Аркадий в последние годы. Дамы были хрупкими и невесомыми только с виду, удерживать их вертикально и тащить к постели было нелегко.

Свалив тела на мягкую поверхность постели, Лобачевский разделил «сиамских близнецов», просто отстегнув крохотный, но тугой карабинчик ремешка от кольца на одном из углов ридикюля. Собрал с ковра свалившиеся с одной пары ног туфли, расшнуровал и стащил с другой пары ботинки. Посмотрел на мешанину из рук, ног, светлых и темных волос и спросил сам у себя:

– Что это было?

Как ни странно, ответ он всё-таки получил. Светловолосая голова приоткрыла один глаз и пробормотала, хоть и невнятно, но всё-таки различимо:

– Ликёр… потом виски… – икнув, Елена продолжила: – Вино ещё, неплохое… водки… немного…

Истратив последние силы, Туманская закрыла глаз и размеренно засопела.

Более или менее равномерно распределив женскую красоту по кровати, Аркадий почесал затылок. Пока он стимулировал таким образом свой выдающийся интеллект, разъединённые тела пришли в движение, подползли друг к другу, зацепились конечностями и снова вырубились.

Сигнал коммуникатора отвлёк Лобачевского от продолжения экспериментов.

– Командир, срочное именное сообщение из канцелярии местоблюстителя!

Именное – значит, только Аркадий может прослушать. Иначе не откроется. Вздохнув, Лобачевский покосился на свою постель и потянулся к платяному шкафу за тужуркой.

Через тридцать две минуты «Тюлень», бросив Елену на базе, выскользнул из шлюза и растворился, провалившись в подпространство. Ещё через четверть часа удар волны подтвердил – подпространственник покинул систему.

Дарья просыпалась тяжело и долго. Такого мерзкого ощущения при пробуждении ей давно не приходилось испытывать. «Боже, неужели придётся открывать глаза? И кто мне подскажет, что за гадость у меня во рту?»