Евгений Щепетнов - День непослушания [litres]

Митька слегка порозовел и медленно пошлепал назад. А я обернулся к Мишке и спросил:

– Миш, есть что-то вроде балкона? Или окна наверху?

– И балкон есть, и окна есть. Пойдемте!

Мишка легко вскочил с места и зашагал к лестнице, ведущей наверх. Богатой лестнице, надо сказать: если она не из мрамора, то… ну, не знаю – может, и не из мрамора, другой камень, какая по большому счету разница? На лестнице ковровая дорожка, придавленная медными прутками. Ну как в кино, ей-ей… богатый дом, очень богатый!

Честно сказать, я и не бывал в таких домах. И кстати, никогда не мог понять, как можно было заработать ТАКИЕ деньги?! Не может быть, чтобы заработано честно! Вот мы, наша семья, вроде бы и хорошо, зажиточно жили, но по сравнению с хозяином этого дома – просто нищеброды! И меня это почему-то задевало. Несправедливо!

Миша вывел нас на балкон – длинный, опоясывающий весь дом на уровне второго этажа. Потом осторожно выглянул вниз, стараясь, чтобы не было видно с земли, и тихо, почти неслышно шепнул:

– Стоят! У дверей стоят!

– Щас я! – Митька дернулся подойти к ограждению балкона, но я не позволил.

– Нет! Я. Дай сюда! Не дуйся, я лучше стреляю. У тебя еще будет случай пострелять, нечего рожу кислую строить.

Я решительно забрал пулемет из рук Митьки, тщательно проверил, дослал патрон в патронник и поставил на одиночную стрельбу. Потом положил ствол «ПК» на перила и так же осторожно, как Мишка, глянул на землю.

Точно – стояли возле стеклянной стены и, покачиваясь, глядели внутрь, вроде как разыскивая нас взглядом. Я приложился глазом к оптическому прицелу и замер, разглядывая тварь в четырехкратном увеличении.

Мы стояли наискосок от этой парочки, метрах в пятнадцати от нее – тут и оптики никакой не надо, но… не сдергивать же прицел? А с увеличением морда гада смотрелась еще отвратительнее, чем без него. Испачканные в какой-то дряни толстые губы, выдвинутая вперед мощная челюсть и шерсть, в которой застряли травинки и что-то темное, не хочу даже думать, что именно. Я передвинул поле зрения на его «подругу», та оказалась еще противнее. В ней еще можно было угадать человеческий облик, но только искаженный, мерзкий, карикатурный.

Начать я решил с «мужчины», почему-то определив его как самого опасного из этой пары. По привычке, наверное, мужчины ведь сильнее женщин, а значит, опаснее. Тщательно выцелил то место, где должно находиться сердце, и мягко, плавно нажал на спуск.

Бах!

Мутант дернулся, но остался стоять, недоуменно вертя головой по сторонам. Похоже, что он не понял, откуда выстрел. И тогда я снова нажал на спуск – раз, два, три!

Тварь, пробитая пулями (я видел, как брызгает его кровь!), отступала назад, когда пуля прошивала ее грудь, живот, а потом как-то почти по-человечески указала на балкон, откуда к ней неслась горячая смерть. И прежде чем я успел понять, что происходит, женщина сорвалась с места с такой невероятной скоростью, что размазалась в пространстве, превратившись в серую полоску непонятно чего, как поезд «Сапсан», пролетающий мимо железнодорожной станции!

Медленно, очень медленно, как мне казалось, я перевел рычажок в положение автоматической стрельбы, медленно, очень медленно поднял ствол навстречу взлетающей в прыжке мутантке, и, только когда она уже уцепилась за ограждение балкона и рванула свое тело по направлению к нам, наконец-то загрохотали выстрелы.

Стреляли мы оба – к чести Митьки надо сказать, что он успел подготовиться, и, когда мутантка помчалась к нам, ему оставалось только поднять ствол автомата и выпустить очередь прямо ей в грудь.

Мы изрешетили ее так, что ни одно живое существо в мире не могло бы выжить с такими ранениями. В груди у нее оказалось не менее двух десятков пуль, а еще в спине, в которую мы палили, дожигая оставшиеся в магазине патроны.

Когда магазины опустели и затворы встали на задержку, мы тут же сменили пустые магазины на полные и через считаные секунды были готовы к стрельбе.

Я выглянул с балкона… второй твари не было! Мужчина свалил!

– В гостевой дом, небось, потащился, – серьезно заметил Миша. – Щас пожрет и снова будет здоров!

– С какого хрена? – ужаснувшись, удивился я. – С чего ты решил?!

– Я топором бил, – помрачнев, пояснил Мишка. – Топор взял в подсобке у садовника и двинул дядю Севу в грудь. И убежал. Потом гляжу – а он ходит как ни в чем не бывало, а от раны и следа нет. У них, похоже, бешеная регенерация. Вон, гляньте на нее – вся как дуршлаг, а ползет! Живая! Вот ставлю рубль против миллиона долларов – пожрет и будет как новенькая. Вообще, как я помню по всяким там ужастикам, им в башку надо стрелять, иначе никак.

– Кому им-то? – тупо спросил Митька.

Миша так же серьезно пояснил:

– Зомбакам, конечно! Нет, это не зомбаки, но принцип-то должен остаться прежним. Всем руководит мозг, без него регенерироваться нельзя – ведь схема организма заложена в мозгу. И значит, все, что нужно сделать, – прострелить башку! Дай мне!

Мишка решительно забрал у растерявшегося Митьки укорот (потом задам Митьке! Как это он допустил, что любой может подойти и забрать ствол?!), подошел к медленно ползущей твари и выпустил ей в голову очередь из трех патронов. Мутантка дернулась, шлепнулась плашмя на мрамор балкона и замерла, не дергаясь и не шевелясь. Без головы не шевелятся, это уж само собой. А головы у нее практически не осталось. Только ошметки.

– Ну вот и отлично! – Мишка залихватски положил автомат на правое плечо, держа его за рукоятку, как заправский рейнджер. – Вот так их и нужно валить! А вы в грудь стреляли! Надо было спросить знающего человека!

– Автомат верни… знающий человек! – буркнул Митька и отобрал укорот. – И не хрен хватать без спросу! Кстати, Андрюх, а чего он все стоял? Я же видел, как в него пули попадают! А он стоит, и всё тут!

– Я тебе говорил про останавливающее действие пули? Ну вот и наглядный пример. Был бы крупный калибр – его точно бы снесло. А так – прошило насквозь, и всё. Видать, в кость не попал. Пойдем, надо эту тварь добить, а то потом задолбаемся за ним бегать!

– А мы и хрен догоним, – вздохнул Митька, – видал, как она махнула на балкон? Метров десять по воздуху летела! Я глазам не поверил!

– Но выстрелить успел, – решил я поддержать боевой дух друга. – Молодец! Среагировал!

– Я же все-таки боксер, – усмехнулся Митька. – Глупо было бы, если бы не успел.

– А я кунг-фу занимался! – радостно сообщил Мишка. – В Лондоне!

– В Лондоне? – удивился Митька. – Это как так? Как ты туда попал? И откуда там кунг-фу?! Врешь небось!

– Ну, попал туда потому, что папахен законопатил, – пожал плечами Мишка. – Я там четыре года учился, сюда на каникулы приехал. А насчет кунг-фу, почему бы и нет? Да там такого добра полным-полно! Хочешь, по-английски заговорю, чтобы ты мне поверил?