Евгений Щепетнов - День непослушания [litres]

– А что ты хотел спросить? Спрашивай сейчас. Я тут главный, всеми командую. Спроси.

– Да хотел узнать, как и что тут… Мы сами из центра, приехали посмотреть. А вы с ходу начали палить!

– А что тебе тут понадобилось? Зачем ты пришел сюда из центра, центровой парень?! – Аббас глянул исподлобья, пристально, и в глазах его плескалась насмешка. Похоже, он узнал Глада и теперь откровенно над ним потешался. Видел, когда они бежали от кавказцев.

– Я же сказал – спросить! – набычился Глад. – Так что, расходимся? Или будем продолжать палить? У нас патронов полно! Мы можем долго палить!

– А у нас, думаешь, мало? – Аббас криво усмехнулся. – Вот что… центровой, забирай своих придурков, и валите отсюда. И чтобы я тебя на Горе больше не видел. Любой русский, который сюда сунется, будет убит! Гяурам здесь не место! Это моя земля! Понял?!

Глада едва не трясло от ненависти. Ох как он хотел бы растерзать, порвать, разрезать на кусочки эту надменную тварь! Но отлично понимал, что сил не хватит. Он только что потерял двух пацанов, и эта потеря невосполнима. Старая бригада дороже любого новичка!

– Так мы расходимся? Я забираю своих – и трупы тоже. И ухожу. А вы не стреляете нам в спину. Согласен?

– А где вы в центре базируетесь? – Аббас внимательно посмотрел в лицо Гладу.

– На Рахова, – махнул рукой Глад, и глаза его чуть прищурились. Хрен тебе, а не адрес!

Аббас, видимо, понял, что Глад соврал, но ничего не сказал на этот счет. Вытер лоб запястьем, посмотрел на солнце, потом кивнул:

– Жарко. В такую жару воевать плохо… Еще увидимся… Глад.

И тут же громко закричал:

– Огня не открывать! Они уходят! Перемирие!

Глад подтвердил:

– Пацаны! Мы уходим! Возьмите наших, тех, что подстрелили, и тащите к машине! Перемирие! Уходим!

Гладовы пацаны медленно, осторожно поднялись – выстрелов не было. Аббасово воинство выполняло приказания командира беспрекословно. Да и попробуй такому возрази – тут же башку отрежет!

Следом поднялись и собрались кучкой боевики Аббаса. Они, как и пацаны Глада, были одеты в камуфляж, в руках – карабины и помповики.

Глад непроизвольно поморщился – не успел! Раньше надо было! Хачи тоже охотничий магазин подломали! Теперь все – так просто их не взять! Будет проблема! Но позже. Сейчас надо отсюда уходить, и побыстрее.

И тут… Глад не понял, что случилось, но автоматически метнулся в сторону, за двухэтажку, плюхаясь на землю и матерясь сквозь зубы самыми грязными ругательствами, какие знал. Из окна общежития со звоном выбитых стекол ударили автоматные очереди, срезавшие сразу троих кавказцев. Оставшиеся в живых решили, что это была засада, устроенная гладовцами, и со всех стволов врезали в ответ.

А потом началось вообще невообразимое – с двух сторон, с флангов, по обеим группам кто-то открыл то ли автоматный, то ли пулеметный огонь. За считаные секунды и кавказцы, и гладовские боевики были буквально выметены плотным огнем из нескольких стволов, и, когда огонь прекратился, в живых из всех остались только Глад и Аббас, застывший на середине дороги с раскрытым ртом и выпученными глазами.

Но стоял он недолго. Глад навел перекрестье оптического прицела на его затылок и мягко потянул спуск. Грохнул выстрел, и пуля калибра 7.62 снесла верхнюю половину черепа вожака кавказцев. А затем Глад рванул вперед, прикрываясь домом, а потом ларьком «Роспечати», и за считаные секунды добрался до «МАНа», ключи от которого лежали у Глада в кармане. Он всегда забирал ключи – мало ли… вдруг кому-то стукнет в голову дурь покататься на таком нужном бригаде грузовике! Нет уж, пусть будут у него.

Ездить Глад умел, хотя и не очень хорошо. Но тут не гонки и не фигурное вождение. Завести и свалить отсюда он сможет – жить захочешь, не так раскорячишься! И раскорячился. Так погнал «МАН», будто следом за ним несся весь коллектив Ада.

Вслед стреляли – по будке несколько раз врезало, как бейсбольной битой. Он тут же свернул на Бакинскую, по ней пронесся до КБ, а дальше по Мясницкой, вниз, в центр.

Глад пока не знал, что будет делать – один, без бригады. Но он был жив, и это главное. А бригаду наберет! Оружие есть, жратва есть, крыша над головой есть – наберет людей и… все будет нормально. А там, может, и узнает, какие сволочи все это устроили. И спросит с них. Но – потом! А сейчас – газу, газу! Выноси, тачанка!

Ох как хочется жить! Жить!

Автомат трясся в руках, пытаясь вырваться, задрать ствол вверх! Настя удерживала его со всей своею силой и практически не ощущала отдачи. Скорее всего, будет синяк, лягается эта маленькая штучка неслабо, но… какую радость Настя испытала, когда увидела, как падают ее враги!

О этот момент мщения! О эта радость, омывающая мозг, дающая наслаждение, равных которому нет! Вот он, момент истины!

Когда из ствола вылетела трассирующая пуля, Настя тут же, как ее учил Андрей, выдернула пустой магазин и вставила полный. Андрей говорил, что первыми запихивают три патрона с трассирующими пулями. Когда первая трассирующая пуля вылетает из ствола, это сигнал, что пора сменить магазин. Он сказал, что его так научил делать папа – рассказывал, как делается на войне. Хорошо, когда у тебя есть папа!

Бандиты пытались уйти, но с двух сторон их секли пулеметы: Мишка и Митька стреляли очень даже хорошо, на удивление хорошо! У Митьки на пулемете вообще стоял оптический прицел, не промахнешься! Да и расстояние здесь ерундовое. В общем, побоище вышло знатное!

Кавказцев положили первыми, и, кстати, хохма! Те решили, что другие бандиты открыли по ним огонь, и, прежде чем пулеметчики выбили их подчистую, успели положить парочку чужаков. И были убиты огнем сразу из четырех стволов.

Настя успела опустошить и второй магазин автомата, когда Андрей неестественно спокойным голосом объявил:

– Все. Сделано. Идем вниз.

И тут ударили выстрелы внутри здания, на лестнице – один, другой, третий! Что-то зазвенело, падая по ступенькам. Взвизгнула девчонка, вскакивая с места, и Настя увидела, как на лестничную площадку по ступеням медленно «стекает» труп парня, а возле него лежит здоровенный нож-мачете.

– Откуда?! – рявкнул Андрей, поводя стволом автомата.

– Из коридора вышел, – бесцветно пояснила Лена. – Хотел ударить. Я успела раньше.

Она была спокойна, как статуя – статуя Венеры, только с руками и девятимиллиметровым пистолетом в этих самых руках. И у меня по коже побежали мурашки. Нет, совсем не от вида Венеры с пистолетом. Я представил, что противник мог наброситься на нас сзади. Просто-таки всем своим телом представил остроту заточенного лезвия на своей спине. Вот что значит правильное решение: никогда не надо забывать о тылах! Ай да я, ай да молодец! И Лена молодец!