Алексей Федоров - Потерянная земля

Зоя сначала опешила, а потом — расхохоталась Гале в лицо. У нее в голове не укладывалось, что на свете бывают такие… такие… Да она даже слова подобрать не смогла. Но самое интересное — отсмеявшись, она вдруг поняла, что от былой злости и обиды не осталось и следа. Ну как можно обижаться на клинического больного?

Но общаться все равно было неприятно. Наверное, такие соседи хоть раз у всех были…

Зоя взвесила два килограмма, завязала целлофановый кулек и, держа его одной рукой, развернулась к полке, на которой висели большие пакеты с ручками. Взяла один, взмахнула рукой в воздухе, чтобы расправить…

Когда она развернулась, Галя уже снимала мешок с остатками сахара с весов.

— Четыре с половиной, Зоя. Отложи на счетах. — Она передала мешок мужу и тот огромной костлявой крысой просеменил к столу для покупок. Седой крысой — они оба вошли в недолговечную пору старости — и, похоже, подбирались к ее пику.

— Так, мешок на место, быстро! — Зоя почувствовала, как внутри закипает злость. Женщины в очереди только рты открыли.

— Не командуй! Я деньги плачу! — Галя завелась тоже с пол-оборота, привычка была выработана годами. Зоя сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Почти получилось. Орать на эту тварь не имеет смысла, только себя унижать.

— Деньги отменены, Галя. Мы раздаем все бесплатно, всем поровну. Песка каждому досталось по два килограмма. Так что неси мешок обратно, я тебе вот, завесила… — она покачала на руке пакет.

Витя копошился в подсобке — наверное, взвешивал картошку. Слышно было, как лязгают металлические детали складских весов. Вова стал спокойно расправлять закатанные края мешка, совершенно не реагируя на слова Зои.

— Эй, Вовик, ну-ка хорош наглеть! — из очереди вышла Вика Семенова, вырвала из рук Галкиного мужа горловину мешка и понесла, было, его назад. Тот молча вцепился в ее плечо, развернул к себе, и, схватив мешок, оттолкнул женщину. Она запнулась и растянулась на полу… Вот тут уже поднялась на дыбы вся очередь.

— Назад!!! — Галя встала грудью между ним и женщинами. Глотка-то луженая, мать ее, у Зои даже в ушах зазвенело. — Не дам трогать!!!

Они от такого напора даже опешили на секунду, и Галя этой секундой воспользовалась. — Вы что думаете, я просто так беру? Вот так, в наглую, у всех на глазах? — Они действительно, так и думали, поэтому снова двинулись вперед; пока еще, по инерции, молча. — Да я просто знаю, сколько они себе набрали! И она, и председатель!

Вот тут женщины остановились, все взгляды метнулись на Зою, открывшую, было, рот, чтобы осадить хабалку.

— Ах ты… — слова застряли у нее в горле. Если бы она была в курсе реалий внешнего мира, то все эти взгляды ассоциировались бы у нее с россыпью алых точек снайперских лазерных прицелов, перекрестившихся на ее лице. У нее свело живот. — Ах ты тварь…

Не могла она знать этого, никак не могла — но угадала, каким-то своим звериным чутьем поняла, что они сделали это. Да, сделали! Потому, что слишком хорошо знали, что ожидает впереди. Потому, что Зоя помнила блокадный Ленинград, помнила, как мама однажды приготовила суп из их домашней кошки. Там, собственно, и навара-то в бульоне не было, животное превратилось в обтянутый кожей скелет, но в дело пошел даже промытый и отваренный кишечник.

В первые дни после катастрофы, кстати, пришлось не намного лучше, когда впервые появились вампиры, на горизонте уже во всю маячил призрак голодной смерти.

Они оставили себе больше — она, председатель и Витя. И сейчас они все увидят по ее лицу… она закрыла начинающие краснеть щеки руками и всхлипнула.

— Да что вы ее слушаете?! — спасибо ей, спасибо!!! Вика поднялась с пола, отняла руку от затылка — на пальцах алела кровь. — Ты, сучка, посмотри до чего ты Зойку довела! — Она едва ли не шипела. Толпа, наконец, определилась — все решили, что она просто поражена наглостью Галки. Поражена до глубины души, оскорблена в самом святом. — А с тобой, евнух, я сейчас поговорю…

Витя, миротворец хренов, выглянул из подсобки на крики. Увидев, что назревает драка, метнулся прямо в толпу, перескочив через прилавок — и встал между ними.

— ТИХО!!! Успокойтесь все! Успокойся, Вика, успокойся, сказано! — он доставал ей едва до плеча, но напора ему было не занимать. Витя обернулся к Иванову. — Мешок дай!..

— Пошел ты на… — он словно не соображал, что происходит вокруг. Привык почти безнаказанно делать все, что придет в голову — с дерьмом лишний раз связываться никому не хотелось. — Тебе-то сколько досталось при дележке? Килограмм пять? Ты вчера сумки тащил увесистые — да еще и вещмешок…

И ситуация снова свернула на опасные рельсы. Иванов, похоже, не врал… Ну да, скорее всего — видел, как Витя нес домой сумки, хотя они уносили продукты домой уже на закате — в Выселках ложились спать засветло. Лебедеву легче — в машину кинул и домой, у них такой возможности не было. Если Витя не выкрутится…

— А ну-ка повтори, что ты там вякнул? — Витя отозвался почти ласковым тоном. Хорошая мина при плохой игре. Внутри у него все похолодело, если Ивановы сумеют убедить женщин…

— Я сказал, что вы себе уже набрали всего — и досталось вам побольше всех. — Глаза Вовы горели, он находился в своей стихии. Хороший скандал был для него приятнее оргазма, после каждого раза он долго ходил с горящими глазами и в хорошем настроении. Впрочем, Галя была такой же. — А теперь можешь бежать и жаловаться своему Лебедеву. — Тут Вова абсолютно ничем не рисковал, он точно знал, что Витя никуда не побежит… За полвека в деревне есть время досконально изучить каждого — и набраться если не ума, то жизненного опыта.

— А нафига? Что я, с тобой сам не справлюсь? — Витя, хоть и находился в совершенно другой весовой категории, куражом тоже не был обижен. Иванов прекрасно знал его больное место — комплекс неполноценности, и ударил прямо по нему. — Иди домой, уродец! Не доводи до греха… По поводу вашей доли продуктов подойдете к Лебедеву. Мешок дай, я сказал! — Витя потянулся к мешку, но Иванов убрал его за спину, а вместо этого сунул под нос Вите кукиш.

— Вот тебе, карлик, а не сахар! — и тут подала голос Галя, оставшаяся в стороне от конфликта. Такое положение вещей ее совсем не устраивало…

— Товарищи, да вы посмотрите в подсобке! У них там наверняка уже все продукты для себя кучками отложены, не могли же они все за один раз утащить! — Вова все же почувствовал, что народ склоняется не на его сторону, и попытался исправить положение… Витю в поселке любили, в отличие от четы… нет, от выводка Ивановых — но слишком серьезны были обвинения. Даже Вику кольнуло сомнение — что уж про остальных говорить?..

Зоя почувствовала, как в груди собирается лед — как затор на реке в весеннее половодье… Черт, они же сейчас убедят людей…