Александр Волков - Право сильного [СИ]

Когда металл начал сдавливать оператору «Геракла» голову, оператор закричал, и попытаться ослабить давление, вцепившись в руки «Аида». Ничего не вышло, и Вик смял голову «Геракла» вместе с черепом оператора. Второй «Геракл» выдвинул пусковые установки, и выпустил в Вика несколько ракет. Вик не растерялся, схватил тело нейтрализованного «Геракла», и прикрылся им. «Геракла» искорежило взрывами, а Вика лишь отбросило ударной волной, и он проскользил на стопах по палубе.

Вик выбросил живой щит.

Вик выстрелил почти не целясь, и попал по «Гераклу», обезвредив его. Как только «Геракл» повалился на пол, Вик оценил обстановку, и пришел к выводу, что отряд находился не в самом выгодном положении. Вражеские «Гераклы» добивали союзных, расстреливая их ракетами.

— Вик! — воскликнул союзный оператор. — Мы не выдержим!

— Отступайте! — приказал Вик, но союзники не успели.

Их убило взрывами, и они упали замертво, больше не выходя на связь.

Рэй и Вик остались вдвоем против остатков вражеских сил. Противник чувствовал себя уверенно и моментально обстрелял Вика и Рэя плазмой и ракетами. Вик и Рэй бросились в разные стороны, чудом избежав мгновенной смерти, но уклониться от всего не удалось. В Вика попало несколько сгустков плазмы, и броня его «Аида» тут же покраснела от жара, едва не расплавившись. В «Аиде» стало очень жарко, Вик вспотел, как после стокилометрового марафона, и стиснул зубы.

— Запас прочности двадцать процентов, повреждения критические, — доложила система. — Рекомендую выйти из боя.

«Если бы не перегрузка, я бы уже сдох!» — пронеслось в голове Вика.

Рэю повезло меньше. Ракета рванула рядом с ним, и ему оторвало руку мощным взрывом. Он взвыл от боли, почувствовав адское жжение в плече, и ощущал, как кровь толчками покидала тело.

— А-а-а! Горю! Горю! — вскрикнул Рэй, едва устояв на ногах, и еле успев отскочить от очередной ракеты, промчавшейся мимо. Она взорвалась, и Рэя повалило на пол ударной волной.

— Ввод анестезии, — предупредила система, и Рэю в спину воткнулась тонкая игла. Он закричал, и позвоночник пронзило жгучей болью. — Нейтрализация тактильных ощущений усыплением рефлекторных дуг. Дезинфекция раны.

— Нет! — испуганно возразил Рэй, и тут же снова взвыл, как только медицинские механизмы обожгли культю. Запахло подгоревшим мясом, тело Рэя парализовало болью настолько сильной, что у него глаза на лоб полезли. Перед взглядом поплыли жирные красные пятна, а в висках застучало от скакнувшего давления.

К счастью, вскоре сработала анестезия, и боль резко оборвалась. Рэй впал в крайне расслабленное состояние, и почувствовал, как тело онемело, потеряв всякую чувствительность. Для Вика это было не очень хорошим событием, потому что четверых вражеских «Гераклов» он мог просто не потянуть. Даже с учетом режима перегрузки четыре врага — слишком много.

«Гераклы» прицелились в Вика, и он инстинктивно попытался отпрыгнуть, но коленный сустав «Аида» лопнул от нагрузки, не позволяя Вику пошевелиться. Рухнув на поврежденное колено, Вик застыл на месте, и не мог двигаться. Его сковало по рукам и ногам. «Гераклы» синхронно выстрелили, и сгустки плазмы понеслись к Вику, размывая пространство жаром. Вик ухмыльнулся, четко понимая, что это конец, но внезапно все враз изменилось.

Вик испытал странное чувство, ничуть не похожее на прежнее безразличие. Его душа словно наполнилась подлинным умиротворением, пропитавшим каждую клеточку тела. Он глядел на сгустки плазмы, которые будто зацепились за пространство, и застыли в нем неподвижно, бросая свет на палубу.

Время буквально застыло. «Гераклы» замерли, став похожими на восковые фигуры. Вик увидел мир совершенно другим. Все поверхности моментально обесцветились, и плотно покрылись Нергонскими рунными символами, которых было так много, будто из них состояла сама ткань мироздания. Это было настолько удивительно, что Вик чуть не обронил челюсть, поразившись зрелищу.

Вик, вглядываясь в символы, заметил, что они меняются в размерах в зависимости от фокуса внимания. Вик не мог двигаться, но ему в голову пришла мысль, что эти символы могли стать его спасением. Фокусировка внимания на символе сначала уменьшила его, а затем и вовсе стерла, оставив на его месте пустоту. Это единственное изменение, которое Вик мог производить в сложившихся обстоятельствах, потому на него было поставлено все. Отыскав в пространстве сгустки плазмы, покрытые символами так же, как и все остальное, Вик концентрировался на них, постепенно стирая. Как только плазма была стерта, Вик перевел взгляд на «Гераклов», и захотел стереть и их.

Вику было непонятно, реальность ли это вообще. Не галлюцинация ли, навеянная предсмертным испугом. Вик хотел выжить, и был готов поверить во что угодно, но времени у него осталось мало. Символы стали медленно гаснуть, сливаясь с бесцветной материей, и предательски уводя у Вика шансы на жизнь.

Тогда он сконцентрировал все волевые усилия на «Гераклах». Время набирало ход, и «Гераклы» медленно заряжали пушки для очередного выстрела.

Вик в спешке стирал символы на их телах, и делал это прежде, чем символы сливались с материей.

Мир вновь обрел краски. Ход времени нормализовался, и отпустил пространство из хронологического плена. Куски материи на «Гераклах» исчезли, оставив на своем месте зияющие дыры, из которых хлынула операторская кровь. «Гераклы» повалились на пол, и через динамики доносились крики умирающих операторов. Убить их сразу не удалось, но вывести из строя получилось точно. Системы костюмов отключились, из-за чего операторы оказались закованы в металлические ловушки.

Вик глядел на поверженных ошарашенным взглядом, и произошедшее не укладывалось у него в голове. «Что я сделал? — думал он пораженно. — Как? Как это вышло?»

В помещение вошел Эйден, поправивший воротник замшевого пиджака. Его сопровождало два крепких телохранителя, схвативших Дженни, и не позволяя ей вырваться. Одежда ее была потрепана, а на лице краснели ссадины. Она брыкалась, и пыталась выкрутить руки из захвата, но чем сильнее было ее сопротивление, тем больнее ей становилось.

— Мило, — заметил Эйден, увидев четверых «Гераклов», операторы которых все еще стонали в агонии. — Я смотрю, ты уже начинаешь играться, да, Вик?

— Вик! — отчаянно крикнула Дженни. — Не делай ничего! Не бойся за меня!

— Заткнись! — Эйден влепил Дженни пощечину, и она взвизгнула, беспомощно повиснув на руках телохранителей.

— Больно, — тихо проговорила она, всхлипнув. — Вик, уходи отсюда…

«Сука!» — Вик стиснул зубы, и его зрачки расширились от гнева. Маленькая Дженни, думал Вик. Моя милая, маленькая Дженни. Слыша ее болезненные стоны, и видя ссадины на ее теле, Вик чувствовал, как сердце щемило до боли. Сколь бы искусно Вик не убеждал себя в своем хладнокровии, при виде Дженни в нем все равно бушевал ураган эмоций, и он любил ее. Любил, и тем более не хотел, чтобы ей было больно. Он пылал желанием выбить Эйдену зубы, переломать ему все кости, и живьем вышвырнуть в открытый космос.