Ру Эмерсон - Красавица и чудовище

Потом колеблющийся свет факелов залил янтарным светом стены туннеля, и на его фоне она увидела сначала силуэты, а потом движущиеся фигуры людей — полного человека с огненно-рыжей бородой, опершегося на кирку и потирающего усталую спину, изможденную симпатичную женщину с седыми волосами, оттаскивающую в сторону корзину с осколками скалы… И Винслоу, который, подобно какому-то подземному Джону Генри, упорно крушил киркой скалу, весь облитый потом.

Когда она и Джеми приблизились, он повернул к ним голову, в его глазах светились ярость и совершенно не скрываемое отчаяние.

— Послушайте меня, Винслоу! — крикнула Катрин и, повернувшись лицом к остальным, добавила: — Все послушайте! Существует другой туннель, как и говорил Мышь. Мы бурим там, но не можем пробиться без вашей помощи.

Взгляд Винслоу стал жестким — он повернулся к проходу, засыпанному каменным щебнем, но по-прежнему загроможденным огромным осколком скалы, в котором был пробит лишь неглубокий туннель.

— Если вам нечего делать, так не мешайтесь под ногами.

— Пожалуйста! — Она в отчаянии схватила его за руку. — Вы не пробьетесь таким образом вовремя! — Возможно, это говорили только ее страх, ее отчаяние, но в глубине души она чувствовала, что это было более чем просто страх. Связанная незримой связью с Винсентом, она не чувствовала в его душе ни страха, ни отчаяния, но только озабоченность тем, что время на исходе.

Но она никому не могла объяснить этого и, смотря в суровое лицо негра, знала, что если она даже в спокойной обстановке и могла бы сделать это, то сейчас он был слишком поглощен своими собственными страхами, чтобы принимать во внимание еще и ее заботы.

— Этот дурак с его проклятыми машинами…

— Это наш единственный шанс!

Винслоу обвел взглядом стоящих перед ним, освещенных светильниками людей, утомленных, покрытых потом, ожидающих его слов.

Катрин умоляюще продолжала:

— Винсент всегда говорил, что вы помогаете друг другу… — Еще произнося эти слова, она поняла, что положение в его настоящем виде безнадежно и что только объединенные усилия могут спасти их и тех, к кому они пробивались. Потом Винслоу, раздраженно прислонил свою кирку к стенке маленького туннеля, который он пробил за столько часов работы, и от души выругался по адресу Мыша и всех его приспешников.

— Пошли, — пробурчал он. — Где этот дурак собрал свою машину?

Они снова пошли по туннелям, лучи светильников мелькали по стенкам, словно светлячки в темноте. В сыром переплетении туннелей Мышь и Кьюллен все еще упрямо налегали всем их весом на люльку бура, а сверло лишь высекало искры и визжало по скале; Винслоу тут же рванулся вперед и своей ручищей отстранил Мыша, словно это был ребенок.

— Уберись-ка с дороги, парень…

И Мышь, задыхаясь от усилий, сделал шаг назад, по его запыленному лицу расплылась улыбка радости и надежды.

С приходом Винслоу и мужчин, признавших его старшинство, управляемый их сильными руками бур вгрызся в плотнейший гранит, изжевав на восемнадцати дюймах отверстия пять твердосплавных сверл. Затем, после того как мужчины отвели бур от стены и разобрали его, к скале подошел Мышь и стал подбирать и формировать заряд взрывчатки, разминая ее в руках.

— Это чересчур много, — озабоченно сказала Катрин, наклоняясь к нему и подсвечивая фонариком.

Мышь подумал над ее словами, а потом оторвал половину от первоначального заряда и прилепил ее к основному шарику взрывчатки, по-прежнему лежащему у его ног.

— Может быть, — согласился он.

— Может быть? Так ты не знаешь?

Мышь невинно пожал плечами, а Винслоу, который приблизился к ним как раз вовремя, чтобы услышать последние слова, пробурчал:

— Да он разнесет здесь все к чертовой матери!

Бенджамин — полный мужчина с рыжей бородой — и Кьюллен как раз закончили к этому времени разбирать бур, а остальные начали отходить по туннелю назад, туда, где поворот и наросты сталагмитов могли прикрыть их от ударной волны. Мышь все еще вертел комок взрывчатки в руках, потом отщипнул еще половину горсти от заряда и присоединил к основному куску.

— Заложите это вещество в отверстие, вставьте туда же маленькую штуковину, включите другую штуковину, — бодро процитировал он, хотя Катрин могла видеть, что его лицо, несмотря на стоящий здесь холод, было залито потом. — Так было написано.

— Так ты никогда не пользовался раньше пластической взрывчаткой!

— Ага, — сознался Мышь, плотно набивая отверстия светло-серой массой. — Могу взорвать Винсента и Отца… могу взорвать Мыша. Могу спасти им жизнь. — Он взглянул на нее через плечо, и она впервые увидела страх в его глазах. — Дай мне те маленькие штуковины.

— Ты не можешь этого сделать! — запротестовала Катрин.

Предельно просто он произнес:

— Тогда они наверняка умрут.

Он протянул руку к коробке с радиодетонаторами, которую держала Катрин. Она помедлила, пытаясь найти какое-нибудь другое решение. Эллиот как-то однажды показал ей, как его рабочие взрывали котлован под фундамент небоскреба — по иронии судьбы, одного на тех, судьба которых оказалась бы под вопросом, если бы не усилия Макса Авери, и она воочию наблюдала ужасную силу взрыва пластической взрывчатки, даже применяемой профессионалами. Мышь перехватил ее взгляд, и по выражению его лица она поняла, что он тоже знал это. После секундного колебания она вложила коробку с маленькими радиодетонаторами в его ладонь.

Он аккуратно снарядил ими заряды, беззвучно насвистывая, пока он погружал собственно детонаторы в слой взрывчатки и выводил наружу усики антенн.

Катрин, подсвечивая ему фонариком, заключила для себя, что он либо читал, как это делается, либо видел, как делали это рабочие на стройплощадке, — насколько она могла припомнить, именно так обращались с этими вещами люди Барча, хотя она и не была совершенно уверена. Может быть, подумала она, Мышь тоже не уверен в этом… Как близко он должен был подойти к рабочим, чтобы видеть?

Она искоса взглянула на него, он в это время снимал с проводов зубами изоляцию и осторожно соединял их, его лицо было напряжено. Она была знакома с ним всего несколько часов, но воспринимала его уже как младшего брата… Он подарил ей золотое ожерелье, отчего-то пришло ей в голову, просто потому, что она была подругой Винсента. Потому что он был рад, что у Винсента есть подруга…

Он взглянул на нее, а потом на Винслоу, стоящего позади них. Его голос звучал напряженно, в нем не было его обычного возбуждения — он совершенно точно знал, что ему предстояло:

— Хотите взорваться вместе со мной? Валяйте…

— Я сделаю это, — спокойно сказал Винслоу, — а вы двое уматывайте отсюда.

— Это мои штуковины, — пробормотал Мышь, отрицательно качая головой. — Уходите.