Дмитрий Абеляшев - Пастырь Вселенной

Тяжело вздохнув, Лея отправилась в импровизированный ангар, где в просторной и прохладной части пещеры возле готового к отлету стридора хранился ее собственный, перезаряженный с грехом пополам, защитный комбинезон. Девушка надела его, решив, что сможет обойтись без шлема, – на голову же она накинула импровизированный капюшон из куска защитной материи. Через десять минут землянин и анданорианка звериной тропой двигались к трассе, соединявшей ближайший город со старым космопортом. У Леи не было сомнений, что часть флота приземлилась именно там. Ни у кого на всей планете не было возможности помешать этому. Защитные пояса были строго засекречены, и лишь собственный высокий статус позволял Лее хотя бы слышать об их существовании. Владимир и Лея бесшумно двигались по тропе. Животные Силлура, обыкновенно в изобилии встречавшиеся Владимиру даже во время кратких походов, будто вымерли, напуганные недавним параличом. Пусто – ни тяжеловесных кабанчиков, частенько ломившихся напролом поперек тропы, но никогда ее не уступавших друг другу – так и стояли, встречаясь, глаза в глаза, покручивая гибким хоботом с хватательным рылом на конце, будто у них и дел других нету, стреляй – не хочу; ни хищных изящных рудое, длинных и гибких, как земная такса, подстерегавших кабанчиков у своих нор.

Владимир и Лея решили прежде всего выяснить, что происходит на Силлуре – ведь кто знает, не был ли выброс парализующей Пи-энергии природным катаклизмом – по словам девушки, такая возможность теоретически существовала. Если же Анданор все-таки действительно захватил Силлур прошедшей ночью, то стратегически важная трасса между космопортом и городом не могла сейчас быть безлюдной, как раньше. До дороги оставалось совсем немного, когда до Леи донесся приглушенный звук голосов.

Голоса были негромкими – не крики, – но их было много. Очень много. У Леи замерло сердце, когда она подумала, что это может обозначать. “Да уж, – мелькнула у девушки мысль, – если Володя и раньше меня фашисткой обзывал, то что-то он скажет теперь, если я окажусь права”. Лея знала, что если она окажется права, то где-то на полпути от столицы до космопорта она увидит стальной цилиндр ППО. Знаком показав Владимиру, чтобы он следовал за ней, Лея бесшумно опустилась на землю и, почти прижавшись к ней, со змеиной грацией заскользила в кусты направо.

Наконец, наших героев отделяли от дороги лишь заросли скволыжника – высокого, абсолютно непролазного кустарника с острыми, загнутыми, как хвосты скорпионов, иглами. На нем можно было найти крупные, сладкие, аппетитные, как торты, ягоды. Собственно, само название “скволыжник” было придумано Владимиром – куст, будто какой-то скряга, не хотел расставаться со своими плодами, пока они не сгниют на ветвях, будучи готовым защищать их даже ценой собственного выкорчевывания. Обладая известной ловкостью, снять с дерева плод было возможным, а вот продраться сквозь заросли – вряд ли. В данный момент обозримый участок дороги выглядел пустынным. Однако Лея не сомневалась, что всего какую-нибудь минуту назад по ней гнали силлуриан. И она догадывалась куда. Как ни странно, ППО первым увидел Владимир.

– Ты не в курсе, что это за ерундовина? – спросил он, изумленно указывая на серебристое цилиндрическое строение, возвышавшееся невдалеке по дороге в космопорт. – Еще вчера его тут не было.

“Да, – подумала Лея. – Точно. Как на картинке в учебнике истории. Ну и как я теперь объясню Володе, что это такое, – с неожиданной горечью подумала она. – Скажу ему – помнишь, милый, ты рассказывал мне про Освенцим и Бухенвальд? Вот это – то же самое, только хуже”. Лея почувствовала, что от предвкушения нелегких объяснений комфортная прохлада, генерируемая ее комбинезоном, внезапно утратила всю свою прелесть, обернувшись ползучими щупальцами озноба.

– Это ППО, – опустошенно произнесла девушка вслух.

– Что? – переспросил Владимир.

“Не разлюбит ли он меня после такого? – подумалось девушке. – Нет, скорее пристрелит, но не разлюбит”, – невесело мысленно пошутил ось ей тут же, вслед прошлой мысли.

– Пункт принудительной обработки, – словно через силу, выдохнула она, поджав губы, – там делают хокс.

– Милая, пожалуйста, не говори загадками, – негромко попросил Владимир. – Скажи прямо, как есть.

– Хокс – это хирургическая операция коррекции способностей, – выдавила из себя Лея наконец. – Видно, очень они разозлили нашего Императора – во время ядерного удара, произведенного с вашей Земли, погибла его любимая племянница. Мы не сомневались, и что ответ будет суровым, но чтобы хокс... Этого уже не было пятьсот лет. До нашего поколения только слухи дошли, что это такое. – Девушка сделала паузу, столь долгую, что Владимир уже решил было, что она закончила свои объяснения, так толком и не начав. Наконец она продолжила: – Но моя Родина настроена решительно. Теперь я вижу, чем можно в глазах простого обывателя оправдать трату столь бешеной уймы энергии как та, что ушла сегодня на работу Пи-генератора. Только исключительной акцией устрашения. Более ничем.

Володя понял, что если уж его чрезмерно жесткая Лея заговорила в подобном тоне, то силлуриан ожидала поистине ужасающая участь.

– Хокс – это нечто наподобие лоботомии? – поинтересовался Владимир.

– Именно, – отрешенно кивнула Лея. – Вскрывают череп, а дальше корректируют способности. Какие-то усиливают – вживлением стимуляторов, какие-то уменьшают – ножом хирурга. И если маячок-стимулятор можно при желании извлечь, то вот вернуть потерянные способности нельзя. Это навсегда.

– И что мы имеем на выходе? – бесцветно спросил Владимир, напряженно всматривавшийся сейчас, просто так, в розовую поверхность силлурианского шоссе. Раньше, во время охоты, он частенько доходил до этой дороги, собственно и ограничивавшей его угодья. И всегда раньше розовый – кровь с молоком – цвет казался ему весьма оптимистичным. Но не сегодня. “Да уж, кровь с молоком”, – невесело повторил он. А еще Володя боялся взглянуть своей девушке в глаза. Странно, ему хотелось поддержать Лею, но при этом он не хотел смотреть ей в глаза. Быть может, сейчас поддержать как раз и значило – оставить в покое?

– На выходе? – переспросила Лея каким-то высоким, не своим голосом; да ей и самой казалось, что она сейчас не с Володей своим разговаривает, а сдает экзамен по военной истории в высшей офицерской школе Анданора. И она произнесла вслух, наизусть, ответ на вопрос 3 билета 3769 о последствиях хокса. Звучал он так:

– Интеллект – на уровне дебила; возможность волевых поступков – на нуле; у всех – стимулируют зону оптимизма; у мужчин также вставляют маячок в зону роста мышечной ткани и физической выносливости, а также в участок мозга, блокирующего сексуальность. У молодых женщин – напротив, раздражитель вставляют в зону, ответственную за эротизм. Думаю, не надо объяснять, с какой целью?