Дмитрий Абеляшев - Пастырь Вселенной

Следом, в нескольких шагах, шла колонна. Никакой иной охраны, кроме увлеченного игривой рабыней штурмовика, видно пока не было. Владимир увидел, что тот парень, которому девушка принадлежала на момент штурма, шел тут же, поодаль, как и все мужчины облаченный в куда как более простые, чем у женщин, сапоги – ведь для него была уготована роль грубой рабочей силы. Выражение его лица было спокойным, умиротворенным и радостным. “Как у пролетария с большевистских плакатов столетней давности”, – подумалось Володе. Юноше было глубоко наплевать, что его девушка на ходу обжималась со штурмовиком, ему на все было глубоко наплевать, он всем был доволен. Так же, впрочем, как и его соседи по колонне. Голые ноги в сапогах мерно шагали, и если хоксированные мужчины походили на бесполых роботов, то женщины, Лея была права, вышагивали с видом подвыпивших шлюшек, пытаясь даже заигрывать с бывшими мужчинами.

Никем не надо было командовать, понукать – дисциплина, казалось, была неотъемлемым свойством этих идеальных рабов. Самое страшное и противоестественное заключалось в том, что даже маленькие девочки и старушки вели себя точно так же, как зрелые женщины, – и это было столь чудовищным, что Владимир, не в силах смотреть на них, просто отводил глаза. Похоже, при проведении хокса возраст рабов вовсе не учитывался. Штурмовик, замыкавший эту партию рабов, – Владимир насчитал, что в нее входило около сотни гладко выбритых, довольных жизнью существ, так недавно бывших людьми, – был в зверином шлеме и обнимал за плечи двух девчонок лет тринадцати – их нежная грудь только лишь сформировалась, – они глядели на своего тюремщика с нескрываемым страхом – их пугала звериная маска – и гибко извивались под его рукой. Судя по их выразительным движениям, они сами не знали, чего им больше хочется – вырваться из рук штурмовика или прижаться к нему. Владимир поспешно отвел взгляд от этой непристойной, волнующей и отвратительной, как детская порнография, картины.

Эта группа рабов двигалась не спеша – Володя имел возможность, хотя бы бегло, окинуть взглядом всех. Его тошнило от вида этих безмозглых тел, и он стыдился себя самого он не мог заставить себя смотреть на несчастных обнаженных женщин вовсе без интереса ведь у него, в отличие от хоксированных мужчин, с эротическими зонами мозга все было в порядке. Наконец, отряд скрылся из вида, и лишь тогда до Владимира медленно начала доходить, во всей полноте, самая суть про – исходящего – ведь операции подвергали не десять, не сто, не тысячу даже человек – но НАСЕЛЕНИЕ ЦЕЛОЙ ПЛАНЕТЫ. Владимир отрешенно закрыл глаза ладонью. Лея же, затаившаяся рядом, нервно кусала губы – увиденное действительно вызывало ужас и отвращение, особенно маленькие, даже семилетние, девочки. Это был перебор. Так нельзя поступать с детьми даже своих кровных врагов. Сейчас она испытывала жгучий стыд оттого, что она – анданорианка.

А над розовым шоссе как ни в чем не бывало кружили огромные бабочки, которым не было никакого дела до человеческих проблем, они то взмывали ввысь, то скользили почти над розовым покрытием порош, ставшей роковой для стольких нормальных прежде людей...

Следующую партию рабов возглавлял штурмовик, не опускавшийся до игр с пленницами либо просто не желавший распаляться, пока с ними нельзя было развлечься по-настоящему. Лайна и рядом с нею еще две молодые женщины шагали в самом конце, и охранник, замыкавший шествие, то тыкал пальцами, то одарял звонкими, сильными – до розового отлива кожи – шлепками всех трех девушек. Те же вскрикивали и лишь задорно смеялись в ответ. Володя сразу узнал Лайну – как по чертам лица, которые оказалась не в силах изменить даже такая чудовищная операция, как хокс, так и по глубокому шраму на правом плече – следу oт десантного ножа Ринита. Лея молча протянула Владимиру лазерный пистолет, рукоятью вперед – Володя понял, что сама она не хочет стрелять по своим.

Володя прицелился и выстрелил. Анданорец, на свою беду, шел без звериной маски. Луч прошил череп легко и беззвучно, как игла – кусок мягкого масла. 3aтeм Владимир выскочил на дорогу и, подхватив его тяжелое, грузное тело, оттащил в сторону. К счастью Владимира, голова колонны сейчас вообще скрылась за поворотом дороги – конечно, охраны было явно недостаточно для такого отряда, но все же понимали, что таких рабов можно вообще не охранять – ну кому они были нужны, разве что, кроме такого вот безумного странствующего рыцаря, как Владимир. Володя подошел к Лайне, которой – ну что делать – очень шли изящные облегающие сапожки, и взял ее за руку. Она с улыбкой повернулась к нему, ожидая увидеть лицо анданорца. Заглянув Владимиру в глаза, она бессильно насупила брови, будто пытаясь зацепить ускользающую мысль или воспоминание, но ей это явно не удалось, и лоб Лайны вновь безмятежно расслабился, а губы сложились в кукольной улыбке.

– Пойдем со мной, – властно сказал Владимир Лайне по-русски.

Две другие молодые рабыни также обернулись на его голос – в их глазах явственно читались интерес и заведомое согласие на возможные домогательства Володи.

– Да, – неуверенно откликнулась Лайна. – Бери меня.

И она протянула Володе руку, ладонью вверх, то ли как трехлетний ребенок, предлагающий взрослому вести себя за ручку, то ли как женщина, согласная на предложение мужчины.

Владимир, стараясь не разглядывать красивое, сильное тело рабыни, схватил ее за руку и потянул туда, где Лея уже успела помародерствовать над убитым анданорцем, отобрав у него плазматическое оружие и аккумуляторы из костюма. Володя с Леей оттащили мертвое тело чуть подальше в кусты, чтобы убийство штурмовика как можно дольше оставалось нераскрытым, и вышли к тропе, держа на все согласную Лайну за руки.

– Хочешь, я пойду впереди, – неуверенно предложил Володя, – а ты поведешь ее сзади сама?

Владимир чувствовал, что если ему придется быть погонялой у обнаженной, если не считать соблазнительной кожи сапожек, рабыни, получившейся из Лай-ны, то он не сможет удержаться от фривольных мыслей в ее адрес – ведь он же не святой!

– Ну уж нет! – с насмешкою в голосе откликнулась Лея. – Она тебе была нужна, а не мне. Сам похитил, сам и тащи. Ты не переживай, – доверительно добавила она, коснувшись пальцами чутко дрогнувшей поясницы Лайны, – я ревновать не буду. Взгляни сам, – усмехнулась она, – ну есть ли тут к кому ревновать!

Владимиру, впрочем, ситуация была неприятна сама и по себе. Он все-таки был христианином и пытался не смотреть на чужих женщин с вожделением. А если перед ним будут весь путь перекатываться бугры ягодиц Лайны, то избежать этого самого вожделения возможным и не представлялось... И Володя решился на эксперимент – он сказал бывшей инструкторше, максимально строго взглянув в ее широко распахнутые, безоблачные такие глаза: