Мирра Секан - Белый Волк

— Анна? Это твоя жена?

— Нет. Она мне никто. Вернее, я ей. Она однажды очутилась у меня посреди этой комнаты, полумертвая и без сознания. Будто из какой-то битвы. Я её вылечил. Мне казалось, что она привязалась к дому и старому деду Ивану. Я её внучкой считаю. Слишком уж стар для дочек… А была она… На тебя похожа! У тебя дочка есть?

— Есть, но её Эли зовут. А как она выглядит?

— Красивая, со светлыми волосами, почти белыми. Глаза синие, как ледяная вода даже скорее. Кожа вечно — бледная, но мягкая и нежная. А лицом на тебя похожа…

— Вот моя птичка. — я показал ему фотографию Лейлы и Эли.

— Точно будто ваша дочь! Здесь маленькая больше на мамочку похожа, а Анна скорее ваша смесь.

— Это странно. — я усмехнулся. — Она что, из будущего прилетела?

— У неё сложная история.

— И что в ней моего? А что от Лейлы?

— Она вольная и умная. Она одиночка и одинокая. Она волчица и птица. А внешне она ваша смесь. Волосы светлые, как у тебя, а кожа как у твоей Лейлы, глаза тоже её, слегка светлее, а нос как у тебя — слегка вздёрнутый.

— И ничего в меня не вздёрнутый. — возразил я.

— Вздёрнутый — вздёрнутый! — он усмехнулся. — А губки как у твоей жёнушки, пухленькие и розовые.

— Значит, волчица она? И птица?

— Волчица она по характеру, вольная, свободная… А птица по фамильяру. Она с совами разговаривать умеет, понимает их!

— И долго она у тебя пробыла?

— Не много, не мало. Она вот и комнату оставила, поколдовала. На память…

— Замечал прелестный запах? — наслаждаясь, спросил я.

— Какой? — старик удивился.

— Сирени. Здесь всё пахнет сиренью. Каждый жейзел и человек имеют свой особый запах. Сюда бы птичку, у неё есть интересная особенность: она может чувствовать запах только кровно — родных и близких людей и жейзелов. Лучше всякой экспертизы днк, сразу же узнали бы наша ли это дочь. Но если наша, то она необычная. Жейзелы не могут перемещаться во времени.

— Жейзелы не могут. — услышал я мелодичный и приятный, но одновременно звонкий и высокий женский голос сзади меня. Повернувшись, я обомлел. Та, которую так подробно описывал старик, стояла передо мной во всей красе. Я заметил неприметный шрамик на левой щеке. — Что застыли? — она ухмыльнулась я поставила одну руку, согнутую в локте, на пояс, удовлетворённая реакцией на её появление. Как будто в зеркало смотрю… Какая знакомая ухмылка!

— Анночка! — радостно воскликнул старик и обнял её.

— Я ненадолго к тебе. Хотела поблагодарить. За всё! — девушка с почти белыми волосами передала ему веточку сирени. — Она не завянет, пока я буду жива. И вот ещё… — она достала из кармана камешек. — Если что-то случиться, если что-то понадобиться, просто шепни это камешку. Он разрешит любую проблему. А теперь мне пора. — она обняла Ивана. — Прощай. — и повернулась ко мне. Я не мог оторвать глаз. Она напоминала мне и меня, и Лейлу, но при это было в этой почти беловолосой девушке и что-то своё.

— Анна… — произнёс я родное имя, придерживаясь за стену, ибо силы покидали меня.

— Па… Волк. — она улыбнулась(напомнила Лейлу), и взяла меня за руку. Девушка блаженно улыбнулась, прикрыв глаза, а я… почувствовал прилив сил, будто она передавала их мне. — Скоро ты поправишься. И найдёшь птичку. — она отошла на шаг, взяла рукой за свой медальон — сову и исчезла. Мы молчали около минуты.

— Она сказала «прощай». - задумался вслух дед. — Она не вернётся боле. — спустя минуту сделал он вывод.

— Почему?

— Анна видит смысл в мелочах. В прошлый раз сказала «до свидания». И оно произошло. Сейчас «прощай», а значит навсегда. «Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай!» — пропел старик весело невесёлые строчки.

— А не попить ли нам чаю? — предложил я, выбираясь из лабиринта мыслей.

— Расскажи что-нибудь о себе, о жизни. Если ты, конечно, доверяешь мне. — попросил старик. Я усмехнулся. Кому он может рассказать? Разве ещё одному пострадавшему, которого я никогда не встречу. Я отхлебнул немного чая. Видно, у него таково предназначение: спасать и помогать другим.

— Расскажу. — я медленно поставил кружку чая на стол и засмотрелся в окно, будто погружаясь в те моменты. Мелкий снег нескончаемо падал на землю. — Мой отец был советником. Его звали Неос, многие считали его проклятым, потому что он родился альбиносом с кристальными глазами. Он родился в почитаемой семье советников чистейшей крови, а потому и образование, и воспитание были на высшем уровне. Однако это не мешало ему быть шутником, пошляком, а иногда и извращенцем. Хотя в семье он был довольно строг и справедлив. Многие не признавали его, урода, как советника, но харизма и умение управлять рафельством, и подчинять себе других заставили всех заткнуться. Уродом его называли только из — за генетической болезни, но на самом деле мой отец был не хуже меня — очень привлекательный и обаятельный. Его лучшим другом был Снер, нынешний рафель. Однажды он познакомился с лучшей подругой Ранели, Первой Леди на тот момент. Это была моя мать, Элиза. Она с самого детства дружила с матерью Лейлы, Ранелью. И они очень сильно были похожи. Их матери дружили с одной девушкой, но однажды мать Ранели, Первая Леди Феллиссия, поссорилась с подругой из — за того, что обе влюбились в одного парня и поделить его не могли. Это был отец матери Лейлы, он выбрал её, потому что тоже любил. А эта девушка прокляла матерей Элизы и Ранели, но была она слишком слаба для них и слишком зла, чтобы произнести все правильно, а потому вместо смерти детей, они обе были беременные, родились две близняшки от разных родителей. В общем, все они перезнакомились. Ранель и Снер поженились, также и Неос и Элиза. Снер стал рафелем, а Элиза советницей. У семьи правителей родился мой лучший друг, Севел. А через несколько месяцев у семьи советников родился я. Но если Севел родился здоровым, то я… Мед. сестра жейзел со способностью лекаря, которая взяла меня на руки первой после доктора, почувствовала во мне смертельное и редкое заболевание, которое очень быстро развивалось. Фибродисплазия оссифицирующая прогрессирующая знаешь о таком?

— Знать-то, может, и знаю, но вот помнить…

— При этом заболевании все ткани и клетки превращаются в кости. Вернее, организм образует новые кости, но у меня это происходило посредством обращения клеток. У меня же это происходило очень быстро и абсолютно во всех клетках. Мама сидела со мной круглые сутки, а отец не выходил из больницы. Снер всячески помогал, а Ранель поддерживала мою мать. Она говорила: «Не плачь! Вот увидишь, наши мальчишки ещё не раз подерутся, а нам их разнимать придётся!» Врач же говорил лишь одно: «Мы делаем всё, что в наших силах.» Та мед. сестра пропала. И я впал в кому. А затем умер. Клиническая смерть. И вот тут-то, когда надежд уже не было, появилась она. Чудо. Взяв на руки, эта девушка прижала меня к себе, а спустя несколько минут что-то прошептала и шлёпнула, как это делают новорождённым, чтобы они начали дышать. И я закричал. Она поцеловала меня в щеку и отдала матери, а затем произнесла: «Я ждала этого момента, чтобы подарить ему вторую жизнь, ибо та была обречена на погибель.» И ушла. А потом оказалось, что это было нереально. Эта девушка никогда не работала медсестрой и никогда не рождалась. Она никогда не существовала. Это загадка.