Александр Плетнёв - Фактор умолчания

– Самое простое решение – сбить его! – Оглянулся на подчиненных контр-адмирал. – Но, а если от нас ждут именно этих простых решений? Собьем – летящий в отдалении «Орион» сделает запись на кинопленку. Теперь другое – вдруг под этим «все что угодно» скрывается ядерная бомба, взводимая по радиокоманде? А штурмовик намеренно беспилотный в запрограммированном или радиоуправляемом режиме?

– Уклониться ордером, чтобы он не прошел над кораблями? – предложил замначштаба и тут же опроверг: – Черт, для ядерного заряда особой точности и не надо!

– Уклонение эскадры самолету, если он все же управляем, компенсировать легче легкого, – раздраженно бросает адмирал.

– Всегда сможем уничтожить зенитным огнем! – вставляет кто-то из офицеров.

– Фрегаты уходят! – доносится доклад.

«Вот еще штришок – фрегаты уводят из-под удара? – Скачет в голове у командующего. – А самолетом жертвуют? Или это очередная оригинальная провокация?»

Решение необходимо было принимать быстро. А учитывая, что с каждой минутой «агрессор» сокращает дистанцию к ордеру на два километра, то вообще – немедленно!

Эти поминутки словно метроном уже начал отсчитывать оператор РЛС.

– Да сбить его, сукина сына, не истребителем, так ЗРК. И все дела! – Не понимает сомнений начальник штаба.

– Мы не можем его сбить. Штурмовик этот далеко не бесхозный! Это самолет ВВС США! Собьем – «Орион» зафиксирует прецедент! А у нас приказ не допустить конфронтации. Тем более, не похоже это на атаку. Он идет всего на «двухстах», будто подставляясь!

– Что нам тогда мешает отогнать разведчика и не позволить ему вести съемку? Там еще один «миг»!

– Товарищ командир. Над местом фиксируем еще одну цель. На шести тысячах! Точно не наш.

– Пробую свалить его спутными струями, – не дождавшись разрешения на стрельбу, хрипит в динамиках «Фланкер».

Анохин переглядывается с начальником штаба, тот молча жмет плечами – «это не прямая агрессия, может получиться». Контр-адмирал кивает, берет эбонитовую трубку переговорного устройства, связываясь с командиром БЧ-6 [104] БЧ-6 – авиационная боевая часть. «Минска»:

– Мне нужна ваша оценка ситуации!

«Интрудер» едва ли держал 200 км/ч. Внимание (помимо отсутствия фонаря и пилотов) привлекали раскрытые тормозные щитки на законцовках крыльев.

Из головы Павла напрочь выскочили ТТХ американского штурмовика, в частности его скорость сваливания. Но по всем прикидкам: «Да на такой скорости машина должна потерять полетную устойчивость буквально от чиха».

У «двадцать третьего мига» минимальная (посадочная) с разложенными крыльями – 260 км/ч. Ниже, уравнивая скорость с «нарушителем», нельзя – если не загремишь в штопор, то сам свалишься. И на такой высоте уже не вытянешь… вгвоздишься в волны, привет акулам!

Проще и действенней было пройти на форсаже на большой скорости – там спутная струя завихрит, мало не покажется!

Так и сделал… И ни хрена не вышло. Оглянулся…

Чертов «головастик» точно на воздушных ямах покачивает крыльями то влево, то вправо, клюя носом, но каким-то «лягушачьим» счастьем выравнивается, продолжая полет. Только лишь еще ниже «присел» к воде.

– Не получилось! Самолет продолжает полет. Попробую другим заходом! – дисциплинированно известил он штаб.

– «Фланкер» – на базу! – категорически приказывают с «Минска». – Не хватит топлива до базы – угробишь машину. «Нарушителем» займутся «яки». Повторяю – «яки» на подходе!

– «Фланкер», у нас с керосином совсем швах, – тоскливо добавляет кружащий неподалеку «ведомый».

А короткокрылые и какие-то по особенному юркие «вертикалки» уже нарисовались над местом.

На «Сенявине» выжидают. Слушают переговоры палубных летчиков.

Скользящий на малой высоте «Интрудер» уже в зоне действия ЗРК концевого корабля охранения. Контр-адмирал снова связывается с командиром авиационной БЧ «Минска»:

– У твоих получится… мягко его убрать?

– Да, – коротко и уверенно.

«Вопрос, – сжимая до хруста в костяшках трубку, – что это за новый выкидон у американцев? И висит ли там, под брюхом, ядерная бомба?»

Ранее… буквально получасом ранее…

Звено А-6 «Intruder» авиакрыла USS «Constellation» совершало облет советской эскадры в западном секторе по контркурсу.

Две машины, почти крылом к крылу, на крейсерской, в режиме радиомолчания.

На подвесках, как основное – AGM-84 и 88 [105] AGM-84 – противокорабельная ракета «Гарпун». AGM-88 противорадиолокационная ракета HARM. .

Помпаж возник из ничего – с летящего парой самолета увидели, как у «соседа» произошел экспансивный выброс пламени из обоих сопел.

В пострадавшей машине услышали громкий хлопок, пошла вибрация, и двигатели разом встали!

Нарушив режим молчания, пилоты сообщили о проблеме, предпринимая штатно-положенные действия по реанимации силовых установок.

Все попытки «разбудить» движки не приводили ни к каким результатам.

В двухместной кабине сидели плечом к плечу пилот и штурман:

– Будем катапультироваться. С шестнадцати тысяч футов опасно, попробуем спланировать на десяток ниже.

Потяжелевшая машина, сохраняя инерцию, постепенно снижала эшелон, летчик старался выдерживать скоростной режим на безопасных углах атаки, выпустив тормозные щитки, отрабатывая предкрылками-закрылками.

Рядом, поддерживая коллег, кружил второй штурмовик.

– Боб, – вызвал по рации «ведущий», – будет лучше, если ты в скольжении станешь забирать к западу. «Ангелам» [106] «Ангелы», на жаргоне палубной авиации США – аварийно-спасательные вертолеты. короче трафик поднять вас с воды.

– О’кей, – соглашался Боб, по малому отклоняя ручку.

На пяти тысячах футов летчики катапультировались.

Удар пиропатронов, резкое снижение веса, изменение центра тяжести поначалу расшатали самолет, но затем брошенная машина выровнялась и продолжила полет.

Вдобавок неожиданно «пришли в себя» двигатели!

– Смотри, Фрэнк, – обратил внимание в кабине «ведущего» штурман… из сопел планирующего штурмовика снова стрельнуло пламенем, а следом умеренно замерцало «рубином» ма́лого газа. Движки самозапустились.

«А-шестой» не имел элеронов, а закрылки и предкрылки по всему размаху крыла создавали прекрасную полетную устойчивость.

Малый газ, выпущенные тормозные щитки поддерживали скорость, чуть больше предела сваливая. Этого оказалось достаточным, чтобы полет стабилизировался с неизменным курсом! «Головастик» словно нашел свою независимость, избавившись от беспокойных седоков, тихой сапой двигая, нагоняя советскую эскадру.

Штурман, присвистывая от удивления, переводил взгляд с куполов уходящих вниз парашютов, затем на неуправляемую машину, что как ни в чем не бывало продолжала полет: