Ник Волхарин - Шрам [СИ]

— Пастырь? Стив? — спросил я и услышал как дрожит собственный голос.

— Стива забрали первым — Хирург указал на дыру в борту — Пастырь мертв. Я не смог его спасти.

Я вновь взглянул на рваную дыру в металле и различил на ее краях следы крови. В одном месте висел клочок камуфляжного костюма, в другом я заметил несколько волос. И сразу же мне вспомнился тот жуткий крик, который я слышал в кабине. Вот чей это был крик. Стив кричал, когда тварь тащила его наружу, чтобы разорвать в клочья. Это был крик обреченного человека, отчаянно цепляющегося за жизнь.

Мои ноги подкосились, в глазах на мгновение потемнело, и я оказался на полу, жадно глотая ртом воздух. «Погибли» — звучала мысль в голове, которую я все никак не мог осознать — «Погибли. Пастырь мертв».

Затем я почувствовал резкий укол в шею, и словно очнувшись от сна, увидел стоящего над собой Хирурга. Он держал в руке пистолет для инъекций.

— Стимулятор — объяснил он невозмутимо — Сейчас не время размякать. Джиму нужно в больницу, так что осмотри системы и сделай что-нибудь, чтобы мы могли вернуться в город.

Я лишь кивнул в ответ и он подал мне руку.

Выйдя наружу, я дал себе минуту, чтобы привести в порядок мысли и отдышаться. Мир снаружи являл собой абсолютною умиротворение. Ветер шумел в траве и там же стрекотали насекомые. Эти звуки и общая картина окружающего нас, бескрайнего поля, способствовала успокоению. Хирург был прав, не время размякать, мы все еще находились в опасной зоне безо всякой защиты. «Время скорбеть придет, а сейчас ты должен как можно быстрее починить машину и двигать отсюда» — сказал я себе.

Двигатель частично вышел из строя, и по-хорошему требовал полной замены, что в таких условиях осуществить не представлялось возможным, даже если бы у нас был второй. Однако, примерно за полчаса, мне удалось подключить к нему наш запасной генератор, который должен был дать достаточно мощности на обратный путь, работая только на ход, без включения дополнительных систем. Но связь и навигацию все же пришлось запустить, чтобы знать в какую сторону двигаться и подать сигнал о помощи в город заблаговременно до прибытия. Потратив еще минут десять на то, чтобы снять мерзкую, зловонную тварь с капота, я вернулся за руль и сообщил Хирургу, что мы готовы продолжать путь.

Всю обратную дорогу я думал о погибшем Пастыре. «Что теперь будет? Как такое вообще могло произойти? Что за легион тварей атаковал нас?». Мысли путались, и я просто не мог поверить в то, что больше никогда не увижу нашего командира. «А может и с Грешниками теперь покончено? Может все кончено?» — думал я с ужасом. Мы столько раз покидали город и возвращались живыми и невредимыми. Столько раз мы оказывались в опасности и все же находили способ выбраться из нее. Как же случилось все это? Мозг просто отказывался воспринимать все эти события как реальность. Казалось, что все это кошмарный сон, приснившийся мне после ночного дежурства. На самом деле они все там, и Стив и Джим и Пастырь. Там, сзади, и все как обычно. Наше задание продолжается, и ничего не случилось. Такое просто не могло произойти. Пастырь столько пережил, столько всего прошел, он ведь не мог просто так погибнуть.

И лишь когда на горизонте появилась тень Филина я начал осознавать, что все это было не сном. Атака была, и я как никогда прежде был близко к смерти этой ночью. Пастырь погиб, Стив погиб, Джим ранен. Ночной кошмар не может быть и вполовину так ужасен как все произошедшее. Мы потеряли двоих.

Силуэт Филина рос на глазах, и вместе с ним росло мое осознание ужасных событий, и боль в груди усиливалась. Черный мрак застлал то будущее, которое еще вчера мне виделось ясным. Черный мрак перевернул мою жизнь. Я потерялся, абсолютно лишился возможности видеть впереди хоть что-либо кроме этого мрака. Невероятно сильно хотелось закричать, чтобы высвободить всю ту боль, что рвалась изнутри. А еще хотелось задать вопрос кому-то, кто знает все ответы. Вопрос — «Почему так случилось? Могли ли мы этого избежать?». Но не было никого, кто мог бы ответить. Чувство безграничного одиночества и полнейшей беспомощности давило на меня, и я вдруг ощутил себя таким маленьким, таким слабым, что стало страшно, больно, захотелось сильно зажмурится, сжаться и никогда больше не открывать глаза, никогда больше не видеть этого мира, наполненного ожившими ночными кошмарами.

Хирург, еще на подъезде к городу сообщил по рации, что у нас раненый, и как только мы въехали в ворота Филина, нас встретили медицинский фургон и группа по дезинфекции. Наш транспорт конфисковали. Джима, меня и Хирурга подвергли экстренному осмотру и, убедившись, что мы не подхватили никакой заразы, и ничего не провозим в себе, отпустили. Джима тут же увезли в больницу, и Хирург поехал с ним. Я тоже собирался, но он остановил меня и сказал:

— Отправляйся домой, Клайд. Сейчас ты ничем не поможешь.

— Я просто хочу быть с ним — начал протестовать я.

— В данный момент ты ему не нужен. Придешь завтра. Он не умрет, гарантирую.

С этими словами Хирург захлопнул передо мной дверь машины. В груди защемило от обиды и тоски. Я действительно ничем не могпомочь другу. «Но если не ему, то кому вообще я теперь нужен в этом мире?».

Я так и остался стоять у ворот, глядя как удаляется по серой улице медицинский фургон. Солдаты у ворот смотрели на меня с сочувствием, и когда я обернулся к ним, каждый отвел глаза. Они старались выразить понимание, но что они могли понять? Что они знали, сидя за прочными стенами города? Они не теряли друзей там, в ночи, они не теряли семью. Они не могли знать, как тяжело мне было.

А затем я вдруг поймал себя на мысли, что обвиняю их. Но эти парни, несущие свою службу и день за днем охраняющие наш город не виноваты в том, что случилось с Грешниками. Мне просто нужно было обвинить кого-то в случившемся, этого требовала злоба, во сто крат усиленная осознанием собственной беспомощности. Сложно винить слепую случайность или ненавидеть звериные инстинкты. Намного проще знать, что в твоих бедах виновен кто-то конкретный. Но мне не хотелось обвинять тех, кто никак не мог быть к этому причастен. Потому я быстро отвернулся и двинулся прочь, старясь не поднимать глаз, чтобы ни с кем не встречаться взглядом.

Я не сразу определился с тем, куда именно собираюсь пойти. Когда задумался об этом, сначала решил заглянуть в логово и напиться в баре. Но быстро отбросил эту идею. Мне было бы слишком тяжело оказаться там, где еще вчера мы готовились к предстоящей работе вместе. Потому я решил, что просто пойду домой. А по дороге куплю себе пару бутылок чего-нибудь крепкого и напьюсь так, как никогда еще не напивался прежде.

И пока я шел домой я ощущал такую пустоту внутри, словно разом пропали все мысли, воспоминания и желания. Я шел как тень, по оживленному Филину, и весь путь до дома не замечал, что меня окружают десятки людей. В тот момент я был по-настоящему одинок. Один единственный человек на огромной, пустынной планете. Я был один, и шел по опустевшему городу. И шел я из неоткуда в никуда.