Клинт Вернер - Владыки «Железного Дракона»

Брокрин с секирой был готов встретить врага. Лезвие очертило дугу, вошло в крыло нетопыря, рассекло кость, оставив половину крыла держаться на одной лишь перепонке. Ровный полет превратился в беспорядочное трепетание крыльями в тщетной попытке прекратить падение. Чудовище с силой врезалось в покатый пол трюма, разломав несколько бочек.

Капитан не собирался давать противнику прийти в себя и ринулся на него с жаждой возмездия, что билась в нем в унисон с сердцем. Возмездие не только за осквернение тел команды «Бурекола», но и за смерть человека. Какой бы долг отмщения ни объявил на него в будущем Барак-Урбаз, Брокрин здесь и сейчас намеревался свести с нетопырем собственные счеты.

Монстр попытался встать, но секира Брокрина незамедлительно перерубила ему кость на ноге, и он тут же рухнул обратно в пивное болото, завалившись набок. Его бешеный вой, вырывавшийся из окровавленных челюстей, резал уши. Покалечив ногу зверя, Брокрин таким образом лишил подвижности обе левые конечности. Теперь нетопырь мог только подпрыгивать и барахтаться, силясь повернуться к дуардину лицом и продолжить схватку.

Ступая тяжелыми сапогами по ноге врага, перемалывая бедренную кость в щепки, Брокрин взобрался на спину сбитого нетопыря, все сильнее втаптывая противника в алкогольную жижу. Монстр вывернул голову и вперил в дуардина взгляд, исполненный столь сильной ненависти, на какую ни одно созданное природой животное никогда не было и не будет способно. Брокрин обеими руками перехватил секиру и взглянул в лицо зверя.

– Попадешь в Серые залы – передай, что тебя отправил туда Брокрин Улиссон, – прорычал Брокрин и вонзил секиру нетопырю в череп.

Монстр дернулся, из раны вытекла вязкая гнилостная жижа. Брокрин сплюнул от отвращения и занес лезвие для повторного удара. Вновь и вновь он поднимал и опускал секиру, пока наконец тело под его ногами не прекратило биться и не затихло окончательно.

Брокрин вытер едкую кровь с лица и бросил взгляд на труп Джангаса. Сына вождя уже облепила свора падальщиков, они раздирали человека когтями, набивая клыкастые рты свежим мясом. Брокрин яростно взревел, вырвал топор из порубленной головы нетопыря и бросился отбивать от упырей тело охотника.

Из дыры сверху прогремел оружейный залп. Пули разметали падальщиков во все стороны, пришпилили к полу, отшвырнули на кучи обломков. Брокрин успел сделать всего несколько шагов после того, как отгромыхал последний выстрел, и услышал сердитый голос Готрамма:

– Прекратить огонь! Капитан внизу!

Готрамм стоял на самом краю дыры. Он сохранял равновесие, держась за руку другого арканавта. Лицо капера покрывали синяки и порезы, борода слиплась от запекшейся крови, но когда Брокрин вышел из темноты на свет, его озарила широкая улыбка.

– А мы уж думали, что нет больше у нас капитана, – крикнул Готрамм вниз. – Скагги видел, как та огромная бестия прыгнула в дыру вслед за тобой.

– Больше она такой ошибки не допустит, – ответил Брокрин. – Есть потери с нашей стороны?

– Несколько царапин да пара глубоких ран, – приободрил его Готрамм, – прибавку к доле за потерю дееспособности никому делать не придется.

После остроты капера повисла неловкая тишина: экспедиция еще не принесла ни монеты прибыли.

– Я нигде не вижу Джангаса, – произнес он, – небось дал деру во время боя и уже на полпути к своим соплеменникам. Ну да бес с ним. Утомился за ним приглядывать.

– Больше приглядывать незачем, – покачал головой Брокрин, указывая на тело кочевника, – но не смей даже думать о том, что он струсил и сбежал. Это не про него. В битве с монстром он пришел мне на помощь, когда она была особенно необходима. Я до сих пор жив только благодаря ему.

– Я недооценил человека, – признал Готрамм. Он посмотрел на труп кочевника, и его голос стал мрачным: – Я считал его вором, бесчестным и трусливым. Забираю все, что наговорил ему, все те недостойные мысли, что потом обратились в слова. Я был не прав, когда глумился над ним.

– Хорошо усвоенный урок – самый тяжелый, – произнес Брокрин, – суди других по качествам, что они показывают, а не по тем, что, как тебе кажется, ты в них видишь.

Капер приложил руку к барабану пистолета: старый знак уважения павшему товарищу по оружию.

– Урок усвоен хорошо, – ответил он словам своего капитана, затем спросил: – Видишь выход из этой дыры?

Брокрин вынул из-за пояса трутную горелку и зажег ее. Осторожно, чтобы не загасить пламя, он повернулся вокруг себя, позволяя свету разукрасить черное пространство разоренного трюма.

– Не вижу ни лестницы, ни ступеней, – сообщил он Готрамму, – те шакалы, скорее всего, выбирались по бимсам.

– Подожди, сейчас сбросим веревку и поднимем тебя! – пообещал Готрамм.

Он отошел от ямы и отдал арканавтам необходимые приказы.

Брокрин лишь мгновение смотрел на арканавтов, поспешивших за веревкой, чтобы извлечь его. Все его внимание занимал трюм. Спину стала покалывать тревога, чувство, будто где-то затаилась угроза. То и дело капитан косился на труп нетопыря, тщательно высматривая хотя бы малейший признак движения.

Горка разбитых ящиков пошевелилась, и несколько с шумом скатились вниз. Брокрин молнией обернулся, мертвой хваткой вцепившись обеими руками в топор. Он пожалел о том, что не попросил Готрамма отыскать его залпострел и сбросить оружие в трюм. Меньше всего ему хотелось соваться во тьму проверять, что потревожило ящики.

– Кто там?! – позвал Брокрин.

Слова вырвались из-за нервного напряжения, ответа он не ждал. Но капитан получил его. И испытал почти такое же потрясение, как и тогда, когда впервые увидел нетопыря, вылезавшего на палубу.

– Здесь, – отозвался едва различимый голос, практически шепот.

Брокрин поначалу решил, что у него разыгралось воображение, но голос прозвучал вновь, на сей раз еще слабее.

Капитан забыл о страхе перед тьмой. Он бросился к месту, откуда доносился звук, и принялся разгребать ящики. Он действительно слышал голос. Голос кого-то ослабевшего и раненого.

И самое главное – голос дуардина.

Готрамм тоже присоединился к арканавтам, и вместе они подняли практически бесчувственного дуардина. Затем он махнул рукой, приказывая всем отступить, и осмотрел распростертое тело, ища признаки жизни.

– Сбросьте веревку капитану, – скомандовал он, – он и так пробыл в той дыре дольше, чем следует.

Готрамм опустился на колени, взял запястье спасенного и пощупал пульс. Сердце билось слабо, но мерно.

– Он выживет? – поинтересовался Скагги, подошедший самолично проверить состояние дуардина.

– Ума не приложу, как он умудрился не попасться тем каннибалам. Долго же ему пришлось прятаться, – недоуменно ответил Готрамм, – он везунчик, раз столько продержался, не вижу причины не помочь ему и теперь.