Клинт Вернер - Владыки «Железного Дракона»

– Если пойдем по путям, то найдем, что ищем, – сказал Готрамм следовавшим за ним дуардинам.

В голосе капера звучала напряженная спешка, и Брокрин был уверен: молодой капитан торопится отнюдь не из-за нетерпения еще больше увеличить ценность золота. Это место вселяло в Готрамма те же ощущения, которые испытывал сам Брокрин. Быть может, дуардины его и построили, но оно им более не принадлежало.

Из тьмы, растрепав накидки и бороды, отряд харадронцев окатил сильный сквозняк. Холодный застоявшийся ветер отдавал душком, от которого Брокрин поморщился. Подобного можно было ожидать где-то внизу, в джунглях, но никак не тут, среди облаков. Разило размножением, словно здесь рождались и умирали тысячи мерзких мелких существ, то был смрад поросшего слизью пруда и плавающих в его глубинах амфибий.

Брокрин знал: так пахнет зло. Древнее зло.

Готрамму казалось, что звук их шагов по громкости не уступал раскатистому сердцебиению боевых барабанов. Царившая в Крепости Финнольфа тишина была абсолютной, полной и плотной, и ему казалось, что стоит прекратить переступать ногами – и она тут же набросится на них и задушит. Даже сквозняк носился между стен, не производя не звука.

Но не столько издаваемый ими шум, сколько переносные источники света заставляли Готрамма ощущать себя вором, проникшим в чужие владения. Выступавшие из стен или свисавшие с потолков над головами дуардинов лампы с хрустальными плафонами давным-давно погасли, их эфирный заряд иссяк не одно столетие назад. Когда-то свет этих ламп омывал величественные залы аванпоста, озарял золотистым сиянием процветания и жизни. Теперь же они были не более чем тусклыми каркасами из стали и камня, хрустальные панели превратились в пустые, безжизненные глаза, что с завистью провожали проходивших мимо светоносцев. Пламя от трутных горелок на поясах дуардинов и мерное свечение эфирных фонарей – их несли два арканавта – позволяли Готрамму представить себе благолепие поселения в его лучшие годы. Коридор, по которому они шли, был достаточно широк, чтобы по нему, не опасаясь зацепить стены, мог свободно проплыть «Железный дракон». Испещренные рунами колонны, поддерживающие сводчатый потолок, толщиной не уступали гигантским вековым дубам. В середине колонн искусно написанные фрески рассказывали истории о том, как работали и сражались жители крепости. С вершины каждой колонны лорд дуардинов, размеры которого многократно превосходили натуральные, с каменным осуждением взирал на бурлившую внизу жизнь.

В стенах были высечены дома и торговые постройки, где-то по сей день сохранились остатки дверей и ставен, а где-то проемы закрывали лишь обломки иссохшей древесины. Ближе к докам чаще встречались таверны и постоялые дворы, каменные знаки извещали о назначении зданий изображениями подушек и кружек и заманивали такими названиями, как «Воронов привал» или «Разбитая бочка». В глубине гигантского зала располагались пивоварни и жилые дома, мастерские по работе с благородными металлами и драгоценными камнями, лавки оружейников и секирные кузни. Проходя мимо очередного дверного проема, Друмарк нырнул внутрь и почти тут же вышел обратно, держа в руках пыльный огнестрел с раструбовидным стволом.

– Здесь, по-видимому, отливали ружья, – сообщил сержант и стукнул находкой об пол, чтобы сбить покрывавший огнестрел налет. Дряхлое оружие развалилось в его руках на множество обломков. Друмарк раздосадованно вздохнул и пошел дальше.

Каждая исследуемая дуардинами постройка несла те же отметины старости и обветшания. Оставив за собой сотню ярдов, даже наиболее оптимистичные прекратили попытки найти кого-либо из живых. Аванпост полностью оправдывал изначальное впечатление: он был мертв. Готрамму пришла на ум мысль, что они могли стать первыми дуардинами, посетившими эти залы с тех самых времен, как здесь побывали торговцы, о которых упоминал Мортримм.

– Нам повезло, что рельсы не расходятся на несколько веток, – сказал Грокмунд Готрамму. Он, как и остальные, говорил полушепотом, словно боялся привлечь к себе внимание. – Это соответствует общей упорядоченности здешних структур. Все, что мне понадобится, чтобы обработать золото, должно быть в одном месте.

Готрамм сделал широкий жест рукой, указывая на высоту и ширину коридора.

– Я думаю, это поселение выглядело совсем иначе до своего расцвета. Первых харадронцев, которые решили копать вглубь горы, вели суровые и жестокосердные лорды. Они не задумываясь могли отправить подчиненных на смерть ради возвеличения своих владений. – Капер кивнул сам себе, размышляя над собственной теорией. – Во времена первых раскопок эти коридоры были куда уже, и жители высекали дома прямо в стенах. Но затем молоты продвижения и промышленного развития снова прошли здесь, расчищая себе путь. – Готрамм с болью посмотрел на Грокмунда. – Кодекс разработан ради того, чтобы каждый мог рассчитывать на ту или иную компенсацию, но среди дуардинов встречались те, кто утверждал: спустившись с небес искать счастья на земле, ты теряешь защиту, которую дает Кодекс. Железные таны известны своей суровостью, и, я полагаю, Финнольф был таким же.

– Призрак тирана остался в полном одиночестве, – сказал Грокмунд. – Он не нужен собственным предкам, его не заберет даже Черный Нагаш. В этом есть своеобразное правосудие, если, конечно, ты веришь в правосудие. – Он окинул взглядом пустые оконные и дверные проемы и впечатал сапог в толстый слой пыли, устилавший пол под их ногами. – Как бы то ни было, вот во что превратилось наследие, которое он хотел оставить после себя.

От Готрамма не укрылось то, как поменялся тон, когда Грокмунд произнес последние слова.

– Так значит, это правда? Скагги не обманул, сказав, что тебя больше интересует само открытие, нежели золото.

– Это открытие – все для меня, – ответил Грокмунд. Его взгляд сделался отстраненным, словно он переместился в некое далекое место. – Есть немало эфирных химиков, которым достаточно отточить свое искусство и достичь совершенства в любимом ремесле, но мне такой доли мало. Я хочу что-то привнести в мир, дать ему то новое, что станет благом для всех Владык Харадрона. Когда «Бурекол» обнаружил гнездовье химер, я знал: я отыскал нечто, что сделает мое имя бессмертным. Я оставлю после себя наследие, которое будет жить, даже когда я уйду.

– Каждый дуардин желает гордиться своим именем, – ответил Готрамм.

Капер мог понять Грокмунда. Отважному капитану выпадает немало возможностей обрести богатство и славу. Когда дуардин отправляется в экспедицию, всегда существует призрачный шанс, что он вернется домой героем. Таким шансом обернулась для Грокмунда экспедиция «Железного дракона», шансом совершить что-то, благодаря чему современники будут поднимать тосты в его честь, шансом вернуться с находкой, которая увековечит его имя в камне.