Иван Оченков - Путь на Балканы [litres]

Этот скорострельный кавалерийский карабин Дмитрий нашел в числе трофеев после того, как они расстреляли банду башибузуков, и буквально заставил офицера взять его себе.

– Все лучше вашего револьвера, вашбродь, – флегматично отвечал унтер, внимательно озирая окрестности.

– «Смит-Вессон» – прекрасное оружие! – назидательно заявил Линдфорс.

– Так я разве спорю? Только в револьвере у вас шесть патронов, а в винчестере – тринадцать. А всего получается девятнадцать, что по-любому лучше, чем всего шесть.

– С твоей винтовкой по дальнобойности все равно не сравнится.

– Второму номеру дальность без надобности.

– Что?

– Тут вот что, – вздохнул Дмитрий, сообразивший, что опять сболтнул лишнего. – Как говорит на проповедях отец Григорий, для всякого дела есть свое время и свой устав [65] Экклезиаст. . Вот, допустим, залягу я с винтовкой в засаду и буду караулить турок. А вы бы, господин подпоручик, в это время рядом со мной с биноклем или трубой подзорной осматривали местность и указывали, где какая цель.

– Хм, выглядит разумно, но зачем же винчестер?

– Затем, что если нас засекут и мы не успеем смыться, то придется отстреливаться, а вот для этого данная американская хреновина будет хороша! Так-то она, конечно, дрянь винтовка, но если ее правильно применить, будет в самый раз.

– И для митральез есть свое дело?

– А как же, с близкой дистанции да фланговым огнем, чтобы ни одна сволочь головы поднять не могла…

Разговор этот они вели не первый раз, уже больше по привычке. Штабс-капитан Мешетич наотрез отказался устраивать какие-либо переделки вверенных ему картечниц, справедливо рассудив, что, как там в бою – еще неизвестно, а вот то, что его за порчу казенного имущества взгреют, это как пить дать!

Линдфорс поначалу воспринял отказ как личную трагедию и очень удивлялся философскому отношению к реализации своих идей подчиненного.

– Ты, наверное, очень переживаешь? – в очередной раз спросил он у Будищева.

– С чего бы?

– Ну не знаю, мне отказ от усовершенствования митральез кажется возмутительным!

– У нас в матушке-России всегда так, – пожал плечами Дмитрий, – пока жареный петух никуда не клюнет, дел не будет.

– Ты думаешь, клюнет?

– Как гласит закон Мерфи: если неприятность может случиться в принципе, стало быть, она случится обязательно!

– Господи, какой-какой закон?

Но Будищев вдруг застыл и, не обращая внимания на офицера, впился глазами в какую-то точку на горизонте. Затем черты лица его неуловимо изменились, и он коротко велел Линдфорсу:

– Вот что, вашбродь, в темпе вальса скачите к батарее и скажите, чтобы они становились в круг и снимали митральезы с передков. Походу, сейчас тут будет жарко!

Офицер на какое-то мгновение пришел в замешательство от подобной наглости и хотел было уже указать на место много о себе возомнившему нижнему чину. Но услужливая память тут же напомнила ему, что прогнозы Будищева имеют обыкновение сбываться, и потому он, решив повременить с расправой, попытался рассмотреть, что же так насторожило его подчиненного.

– Ты, полагаешь, это турки? – неуверенно спросил он, заметив в отдалении непонятно кем поднятые клубы пыли.

– Да пофиг, что я думаю, если и наши, то опять зацепят и дальше поедут, а вот если нет…

Тем временем впереди и впрямь показались какие-то всадники, и подпоручик, решив не искушать судьбу, пришпорил коня. Дмитрий же, воровато оглянувшись, сунул руку в седельную сумку и достал оттуда большой, как две соединенные подзорные трубы, бинокль. Его он тоже нашел среди трофеев. Продать сразу не получилось, подарить офицеру задушила жаба, а носить открыто не позволяла субординация. Беглого взгляда на повязанные вокруг шапок неведомых кавалеристов тюрбаны или чалмы оказалось достаточно – впереди были башибузуки, какого бы происхождения они ни оказались. К тому же, будь это казаки и горцы-мусульмане из кавказских дивизионов, они передвигались бы походной колонной, а не беспорядочной толпой.

Расстояние для стрельбы было великовато, и унтер, вяло матюгнув турок, которые до сих пор не дали ему возможности обзавестись оптическим прицелом, повернул своего каурого конька назад.

– Погнали, Кузя, – сказал он ему и, потрепав за шею, толкнул бока благородного животного стоптанными каблуками.

Кузя в ответ печально скосил глаз на человека, лишь недавно ставшего его хозяином, но брыкаться не стал и неторопливо поскакал в сторону своих.

Когда Будищев вернулся к батарее, там уже вовсю готовились к возможным неприятностям. Как бы Мешетич ни относился к свалившимся на его голову пехотинцам, вражеская кавалерия – это всегда серьезно. Поэтому снятые с передков картечницы ощетинились во все стороны своими многочисленными стволами, а вокруг них суетились номера расчетов. Коноводы отводили лошадей в сторону, а господа-офицеры встревоженно озирали окрестности.

– Не знаю, где воспитывался этот бастард, но манежа там определенно не было, – язвительно заметил фон Розен, от внимательно взгляда которого не укрылась неуклюжая посадка унтера.

– Нельзя быть совершенством во всем, – пожал плечами Линдфорс, перезаряжая винчестер. – Стреляет он как Аполлон, а прочее сейчас не слишком важно.

Вражеская конница рассыпалась в лаву и во весь опор неслась на батарею, ведя огонь на скаку. Ржание лошадей, улюлюканье всадников и беспрестанная пальба сливались в один грозный гул.

– Батарея, слушай мою команду, – начал Мешетич, стараясь перекричать шум и немного картинно вытянув палаш из ножен. – Орудиями, первое, второе, огонь!

Повинуясь его команде, канониры взялись за рукояти и принялись их крутить. Блоки стволов пришли во вращение, и в сторону противника полетел град свинцовых пуль. Было видно, как несколько башибузуков вылетели из седел, две лошади, очевидно убитые наповал, перекувыркнулись через головы и бились в агонии, мешая следующим за ними. Все же потери атакующих были не слишком велики, но как ни странно им хватило. Не переставая визжать и стрелять наудачу, они вихрем промчались мимо позиций русских, чтобы скрыться в ближайшей лощине.

– Не любишь, курва, – пробурчал фейерверкер Приходько и добавил еще пару заковыристых фраз.

– Сейчас вернутся, – пробурчал Будищев, внимательно осматривая окрестности.

Пехотинец оказался прав, небольшая группа турецких иррегуляров появилась с другой стороны и принялась обстреливать батарею. В их сторону немедленно открыла огонь еще одна картечница, но не слишком успешно. Один из патронов сработал с задержкой и выстрелил не тогда, когда ему полагалось, а когда гильза покинула казенник. По счастливой случайности никто не пострадал, но артиллеристы шарахнулись от своей митральезы как черт от ладана. Ситуацию спас Дмитрий, взявшийся за винтовку и принявшийся отстреливать врагов, будто в тире.