Иван Оченков - Путь на Балканы [litres]

Так что, закончив с водными процедурами, Будищев быстро привел себя в порядок и отправился прямиком к Кацу. У старого еврея были две большие повозки, одна из которых служила ему мастерской, а во второй он перевозил все необходимое для своего ремесла.

– Здравствуйте, Абрам Осипович, – поприветствовал он портного.

– И вам доброго утречка, господин унтер-офицер, – растерянно ответил Кац, взглянув на Дмитрия поверх пенсне. – Только вы, наверное, немного ошиблись, повозки господина Теодоризиса дальше…

– Конечно-конечно, – сокрушенно вздохнул тот, – если русский солдат куда-то идет с утра пораньше, так это непременно в поисках выпивки!

– Простите, молодой человек, – сконфузился еврей, – но я таки не подумал, что вам нужен мундир. Ваша гимнастическая рубаха вполне цела, да и случись с ней какая неприятность, вы наверняка заштопаете ее сами, не так ли?

– Скорее всего, так и будет, – согласился с ним Дмитрий.

– Тогда чего же вы хотите с меня?

– Скажем так, один офицер хотел бы предложить вам кое-какие вещи, но самому ему несколько неудобно…

– Господин Линдфорс настолько застенчив? – проявил осведомленность портной.

– Вы себе не представляете как!

– Ну что же, – пошевелил губами портной, – я был бы рад помочь вашему командиру, но только вы все-таки ошиблись. Старый Кац не занимается скупкой, попробуйте обратиться к господину Шнеерзону…

– Это вы про вашего зятя, которому принадлежит только половина его походного борделя? Что-то мне подсказывает, что у него может не хватить денег и он прибежит к вам.

– Откуда вы знаете? – широко распахнул глаза старик.

– Я же не спрашиваю, как вы узнали о том, кто послал меня?

– А еще говорят, что это евреи отвечают вопросом на вопрос.

– Абрам Осипович, простите, мы будем и дальше соревноваться в остроумии или таки займемся делом?

– Ну что же, пойдемте, покажете, что у вас есть.

Зайдя в фургон, Дмитрий вытащил из-за пазухи замызганный платок и, развернув его, аккуратно разложил поверх содержимое. Глаза Каца сверкнули, и он стал поочередно перебирать лежащие перед ним предметы.

– Занятные вещицы, – задумчиво протянул он. – И сколько господин Линдфорс хочет за них?

– Триста рублей.

– Вы с ума сошли! Да тут едва ли будет на сотню!

– Вот эти золотые часы, – спокойно отвечал ему Будищев, по очереди приподнимая предметы, – стоят по меньшей мере полтораста. Серебряный портсигар с золотыми вензелем и монограммой – восемьдесят. В заколке для галстука самый настоящий бриллиант, причем не маленький, ну, и остальное тоже чего-то стоит. Триста рублей – это очень скромная оценка, Абрам Осипович.

– Вот только не говорите мне, что это фамильные вещи Линдфорсов. Вряд ли у их деда – генерала на портсигаре могла быть арабская вязь.

– А почему нет? Старик где только ни воевал!

– Ну, хорошо, только из уважения к деду, двести рублей!

– Что-то вы не слишком уважаете его превосходительство.

– А что делать? Я ведь не Грегер и даже не Горвиц с Коганом… [74] «Товарищество Грегер, Горвиц и Коган» занималось поставками продовольствия для Русской армии и «прославилось» просто феноменальным мошенничеством. Очевидно, именно после близкого знакомства с их деятельностью цесаревич Александр и стал таким антисемитом. Впрочем, у этих господ была очень серьезная «крыша». я всего лишь Кац!

– Двести восемьдесят.

– Простите, молодой человек, а господин подпоручик точно знает, что вы продаете эти вещи?

– Абрам Осипович, мне показалось, или вы меня только что обвинили в воровстве?

– Простите, я не так выразился. Господину подпоручику вообще известно, что у него есть такие вещи? Двести рублей.

– Двести пятьдесят.

– Только из уважения к роду Линдфорсов, – вздохнул Кац, – у ведь меня бабушка из Курляндии. Двести двадцать пять!

– Ваша бабушка гордилась бы своим внуком! Черт с вами, давайте.

– Вот, извольте, – засуетился портной и принялся отсчитывать деньги. – С вами приятно иметь дело, молодой человек. Если у вас еще будет поручение такого рода от господина подпоручика, не стесняйтесь.

– Всенепременно.

– Кстати, – спросил еврей, убирая покупки с глаз, – а почему же вы все-таки не пришли к моему зятю. Уж пара-тройка сотен у него бы нашлась…

– По трем причинам, Абрам Осипович.

– Очень интересно! И по каким же?

– Ну, во-первых, ваш зять непременно попробовал бы подсунуть мне для оплаты одну из своих девочек, а я так давно не видел женщин, что мог сдуру согласиться.

– Занятно, а другие две?

– Во-вторых, тут же все на виду. Сами посудите, нижний чин, зашедший к портному, это одно дело, а вот в офицерский бордель – совсем другое!

– А вы весьма предусмотрительный молодой человек. Это очень похвально!

– Спасибо. Всего доброго.

– До свиданья, хотя постойте, вы же не сказали мне о третьей причине!

– Видите ли, любезнейший Абрам Осипович, дело в том, что братья Линдфорс вчера были в заведении вашего зятя и изрядно там задолжали. Всего вам доброго!

– Вот шлимазл! [75] Шлимазл – на идиш неудачник. В данной ситуации Будищева достаточно сложно назвать неудачником, так что Абрам Осипович либо про себя, либо про зятя. – неизвестно к кому обращаясь, сокрушенно вздохнул Кац и покачал головой.

Покинув портного, Дмитрий в приподнятом настроении отправился в лазарет. Хотя он прекрасно понимал, что маркитант заплатил ему едва ли треть от настоящей цены трофеев, однако придерживался мысли, что лучше синица в руке, чем утка под кроватью. В самом деле, если начальство каким-либо образом нашло бы у него эти ценности, да еще в таком количестве, то избежать обвинения в мародерстве и последующих арестантских рот вряд ли получилось, а деньги… деньги не пахнут.

– Здорово, Северьян! – поприветствовал он Галеева, которого, собственно, и пришел проведать.

Ранен унтер был довольно легко – пуля пробила руку навылет, не задев кость, а потому избежал отправки в госпиталь, получая необходимое лечение на месте. В общем, он уже выздоравливал, а потому готовился к возвращению в часть. В смысле, с озабоченным лицом рассматривал свои сапоги. Некогда щеголеватая форменная обувь пребывала ныне в жалком состоянии. Голенища обтрепались, каблуки стёрлись, а носки хотя и не просили еще каши, но были довольно близки к этому. Видимо, поэтому он не услышал, как подошел Будищев, и потому вздрогнул, когда тот обратился к нему:

– Здорово, Северьян! Чего ты на чеботы так смотришь, будто тебе их подменили, пока спал?

– Тьфу ты, напугал проклятый, – добродушно усмехнулся тот. – Откуда тебя черти принесли?

– Да так, шел мимо, дай, думаю, зайду.

– Проведать?

– Типа того, – улыбнулся Дмитрий и, вынув из-за пазухи кисет, протянул его старшему товарищу. – На-ка вот, держи.