Иван Оченков - Путь на Балканы [litres]

– Ишь ты, табак, – удивился, принюхавшись, Галеев, – ты же вроде не куришь?

– Для хороших людей держим, – пожал плечами Будищев.

– Вот за это спасибо! А то мы тут с табачком бедствуем… духмяный-то какой…

– Ну, дык, фирма веников не вяжет, а если вяжет-то фирменные, не «Родопи», конечно, но табачок – первый сорт!

– Хороший ты парень, Митька, – крутнул головой унтер, – еще бы говорил по-человечески, цены бы тебе не было. Как там в роте дела?

– Да как, – пожал плечами парень, – пока ты в лазарете балду гоняешь, взвод Митрофанов принял, а отделенным Хитров стал.

– Ишь ты, паскудник, вылез-таки!

– Ну так, сам, поди, знаешь, что он у Венегера в почете.

– Это точно. Погоди, а ты как же? Ты же унтер, да крестов уже два… Кстати, откуда?

– Не поверишь, опять мне турецкий генерал в прицел залез.

– Бедовый ты!

– А то! Ну, так вот, Линдфорсу опять велено команду собрать, а я там взводным унтером буду. Только команда не как раньше из охотников, а по-новому. Солдат перевооружат на трофейные винтовки, да две картечницы в придачу. Будем турок в оборот брать.

– Что-то я раньше за тобой такого рвения не припомню? Прежде ты за свободу болгар в бой не рвался.

– Характер дурацкий, – пожал плечами Будищев. – Воевать, так в полную силу!

– Это понятно, от меня-то чего хочешь?

– Да я слышал, ты скоро выздоровеешь…

– И?

– Окороти Хитрова! Совсем Федьку заездил, паразит.

– А сам?

– Если я за него возьмусь, дело может плохо кончиться! Ты же знаешь, мы с ним как кошка с собакой.

– Ага, с тебя станется. Ладно, потолкую с Васькой.

– Спасибо, Северьян, с меня причитается!

– Что это у нас тут такое! – строгим голосом прервал их беседу подошедший Гиршовский. – Ну, конечно, Будищев, кто же еще.

– Здравия желаю вашему высокоблагородию! – вытянулся в ответ Дмитрий.

– Здравствуй, братец. Пришел товарища проведать?

– Так точно!

– Похвально. Но тебе пора уходить.

– Слушаю, ваше высокоблагородие!

– Хотя погоди, ступай за мной, есть одно дело…

Выйдя вместе с доктором наружу, они направились к большой палатке, игравшей роль операционной. Оставшись наедине с ним, врач вопросительно взглянул на Будищева.

– Иван Иванович вчера показывал мне прелюбопытный ятаган, – неопределенно сказал Гиршовский.

– С албанца одного сняли, – с готовностью пояснил Дмитрий. – Помят немного, но сразу видать, что древний!

На лице врача было написано крупными буквами: «много ты понимаешь», но вслух он ничего не ответил, продолжая испытующе смотреть на унтер-офицера.

– Вот к нему в пару, – вытащил тот из-за голенища кривой кинжал, обильно украшенный серебряной насечкой.

– И впрямь пара, – задумчиво заметил доктор, внимательно разглядывая оружие. – И состояние весьма недурное. Сколько хочешь?

– Да господь с вами, ваше высокоблагородие, какие уж тут деньги, только бы вам удовольствие доставить, в надежде на благосклонность…

– Э нет, дружок, называй цену, а то чую, «благосклонность» мне дорого может выйти. Но учти, за ятаган я дал Линдфорсу двенадцать рублей ассигнациями.

– Великодушный вы человек, Мирон Яковлевич.

– Хочешь сказать, переплатил?

– Это как считать, – дипломатично вывернулся Будищев.

– Ну, так что?

– Спросить я хотел, ваше высокоблагородие…

– Ну, спрашивай?

– Нет ли такой болезни, при которой из армии комиссуют?

– Да болезни разные бывают, а тебе зачем?

– Да как вам сказать, господин доктор, я ведь всего год как служу… а вдруг у меня такая болезнь, а я и не знаю.

– Не хочешь служить?

– Да что вы такое говорите, Мирон Яковлевич! Я только и живу службой его императорскому величеству. И денно и нощно благословляю тот час, когда присягу царю-батюшке принял!

– Понятно, – ухмыльнулся врач. – Только до конца ли ты понимаешь, о чем спрашиваешь? Нет, ты погоди, я тебе все попробую объяснить. Ты, действительно, служишь всего год, но уже хорошо себя проявил. У тебя два креста, и мне наверняка известно, что ты представлен к третьему. К тому же ты грамотен, что совсем не часто случается среди солдат. Право же, ты можешь сделать совершенно блистательную для своего положения карьеру! Я очень удивлюсь, если к концу службы ты не станешь подпрапорщиком, а это прямой путь в офицеры… человеком станешь!

– Спасибо вам, ваше высокоблагородие, – прочувствованно отвечал ему Дмитрий. – Все как есть обсказали, ничего не утаили… Я же всю жизнь хотел перед взводом горло драть!

– Невероятно, – изумленно распахнул глаза Гиршовский. – ты полагаешь, что быть крестьянином Ярославской губернии лучше, чем офицером?

– Ну, во-первых, не просто крестьянином, а георгиевским кавалером. Я тут разузнал, можно, оказывается, наплевать на свою общину и жить в любом городе, записавшись в мещанское сословие.

– Гхм, резонно, и в чем-то ты прав, однако, получив чин, тоже можно выйти в отставку, после чего заняться чем хочешь…

– Лет через десять? Да у меня мозги к тому времени высохнут. Посмотрите на наших офицеров, им же всем фуражки так голову надавили, что извилины выпрямились!

– Ха-ха-ха, – не выдержал врач, – какая безжалостная характеристика! А у тебя злой язык. Но как бы то ни было, у офицера все равно больше возможностей.

– Я еще не стал офицером!

– Ну, хорошо, я подумаю, но… ты ведь понимаешь, что…

– Понимаю, ваше высокоблагородие.

– Ни черта ты не понимаешь! В таком деле я один ничего не решаю, потребуется как минимум заключение трех врачей и…

– Далеко не все коллекционируют холодное оружие?

– Пошел вон с глаз моих!

– Слушаю!

Выйдя от доктора, Будищев направился в расположение, будучи в хорошем расположении духа. Этот разговор Дмитрий планировал давно и был рад, что он состоялся. По крайней мере, Гиршовский не отказал сразу, а значит, возможность договориться есть. Военная карьера действительно совсем не прельщала его, к тому же он не сильно верил в ее возможность. Нижний чин для большинства офицеров был предметом неодушевленным, и своим ему в этой компании никогда не стать. Да и стоило ли стараться? Выслужившие из рядовых офицеры были не такой уж редкостью, однако мало кому из них удавалось перескочить через капитанский рубеж. Да и этого чина достигали уже к такой старости, что из «благородий» песок сыпался. И что дальше? Пенсион в половину жалованья да возможность отдать детей в юнкера на казенный кошт? Нет уж – спасибо!

Подходя к сараю, служившему его взводу казармой, Дмитрий, к своему удивлению, наткнулся на что-то высматривающую девушку. Лица ее он пока не разглядел, но вид с тыла обнадеживал настолько, что Будищев тут же и думать забыл о своих планах, принявшись подкрадываться к ней.

– Что ищешь, красавица? – громко спросил он, подойдя совсем близко. – Если судьбу, то я вот он!