Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

— Но это не… — начал было Тимоти, затем крепко закрыл рот, когда ангел посмотрел на него с лёгкой улыбкой.

— Не «честно», Сын Мой? — сказал он мягко. Тимоти уставился на него, не в силах снова заговорить, и ангел покачал головой. — Архангел Шань-вэй впала в грех, Сыновья Мои, а мы не несли дозор, которые мы должны были нести. Её действия не должны были застать нас врасплох, но это случилось, потому что мы доверяли ей как одной из нас.

— Она была одной из нас, но теперь она предала нас, так как предала себя. Она обратилась ко Тьме, принесла зло в мир Божий через её собственное презрительное честолюбие, слепая в своём безумии к бесспорному и точному знанию что никто, даже архангел, не может противопоставить свою волю против Бога и победить. Лишённая рассудка своим вкусом к власти, более не удовлетворённая служением, она потребовала власти править, переделать этот мир так, как бы хотела она, а не как указывает замысел Божий. Когда архангел Лангхорн отказал её требованиям и отверг её безумные амбиции, она подняла против него нечестивую войну. Множество меньших ангелов и даже некоторые другие архангелы, соблазнённые её знаменем, последовали за ней. И, не ограничившись проклятием их собственных душ, они обманывали и вводили в заблуждение многих из их смертных стад, чтобы повести их собственным греховным путём.

— Но… но что нам делать? — спросил отец Майкл, почти не дрогнувшим голосом, как отметил Тимоти. Но было ли это потому, что священник снова обрёл своё мужество или потому, что описанный ангелом ужас греха был просто слишком велик для того, чтобы он мог полностью его принять?

— Ты должен быть подготовлен к сумрачным дням тьмы, Сын Мой, — сказал ангел. — Скорбь в том, что она, одна из самых ярких среди нас, упала так низко, и будет трудной задачей для вашей паствы понять это. Возможно, среди этой паствы есть и те, кому требуется подтверждение, но вы также должны быть бдительными. Некоторые даже среди вас, возможно, были тайно соблазнены миньонами Шань-вэй, и они должны быть выявлены. Возможно, сюда могут прийти другие ангелы, заявляющие, что это Посещение от имени Лангхорна, тогда как на самом деле они служат Шань-вэй.

— Простите меня, — смиренно сказал Тимоти, — но мы всего лишь смертные. Как мы узнаем, кому на самом деле служит ангел?

— Это справедливый вопрос, Сын Мой, — сказал ангел с обеспокоенным выражением. — Однако, честно говоря, я не знаю, смогу ли я вам это рассказать. Однако, я ответственен перед архангелом Лангхорном сказать вам, что, если вы подвергнете сомнению наставления, данные вам любым ангелом во имя его, он простит вас, если вы не решитесь повиноваться им до тех пор, пока вы не испросите их подтверждение от меня, того, кто, как вы знаете, служит его воле — и Богу — по-прежнему.

— И, — выражение ангела ожесточилось в гневе и решимости, почти ненависти, какие Тимоти никогда не ожидал увидеть от него, — таких ангелов не будет много. Гнев архангела Лангхорна уже выплеснулся, со святым огнём Божьим вслед за этим, и нет ни одного слуги Тьмы, который может противостоять Свету. Это война в Сэйфхолде, Дети Мои, и пока это не разрешится, вы должны…

Ангел прекратил говорить резко, и Тимоти и отец Майкл развернулись к открытой стороне колокольни, так как яркий, ослепительный свет вспыхнул на северном горизонте. Он было далеко отсюда, вполне возможно, на другом берегу огромного озера, но, несмотря на огромное расстояние, он был невероятно ярким. Он рассеивал тьму, отражаясь в водах озера, как будто они были зеркалом, и блистал, поднимался, всё выше и выше, как какой-то пылающий гриб, прорастающий наперекор ночи.

Ангел уставился на него, и, вероятно, было даже хорошо, что ни Тимоти, ни священник не могли оторвать глаз от этого яркого маяка, чтобы увидеть шок и ужас в выражении ангела. Но затем, когда столб далёкого пламени достиг своей максимальной высоты и начал медленно, медленно тускнеть, ангел снова обрёл дар речи.

— Дети мои, — сказал он и, если его слова были не совсем понятны, ни один из двух смертных, стоящих перед ним, не был в состоянии заметить это. — Я должен идти. Война, о которой я говорил, подошла ближе, чем я — чем мы — ожидали. Архангел Лангхорн нуждается во всех нас, и я иду, чтобы присоединиться к нему в битве. Помните то, что я сказал вам, и будьте бдительны.

Он ещё раз взглянул на них, затем вышел через проход в колокольне. Любой смертный грохнулся бы на землю, несомненно разбившись вдребезги в процессе. Но ангел не упал. Вместо этого он быстро и бесшумно поднялся в темноту, и Тимоти потребовалось собрать своё мужество, чтобы высунуться и посмотреть на него. Блестящая точка расцвела высоко вверху, когда он выглянул, и он понял, что Кёсэй Хи ангела вознёс его наверх.

— Тимоти?

Голос Майкла был мягким, почти неслышным, и он умоляюще посмотрел на мэра, затем повернулся к далёкому свету, продолжающему затухать на горизонте.

— Я не знаю, Майкл, — тихо сказал Тимоти. Он повернулся к священнику и обнял его. — Всё, что мы можем сделать, это верить в Бога и Архангелов. Это всё, что я понимаю. Но что потом?

Он медленно покачал головой.

— После этого я просто не знаю.

Она проснулась. Это было странно, потому что она не помнила, как ложилась спать.

Сапфировые глаза открылись, затем сузились, когда она увидела над собой изгиб гладкого как стекло каменного потолка. Она лежала на спине на своего рода столе, скрестив руки на груди, и никогда в жизни не видела эту комнату.

Она попыталась сесть, и прищуренные глаза широко распахнулись, когда она поняла, что не может этого. Её тело совершенно не реагировало, и внутри неё всплыло что-то очень похожее на панику. И тут же, внезапно, она заметила крошечные цифровые десятидневные часы, плавающие в одном углу её поля зрения.

— Привет, Нимуэ, — сказал знакомый голос, и она обнаружила, что может по крайней мере пошевелить головой. Она повернула её набок и узнала голографическое изображение, стоящее рядом с ней. Пэй Као-юн выглядел намного старше. Он носил повседневную гражданскую одежду, а не свою униформу; его лицо было прорезано морщинами возраста, труда и горя; и его глаза были грустными.

— Мне страшнее, чем я могу сказать, оставляя это сообщение для вас — сказало его изображение. — И я знаю, что это всё навалилось на вас без подготовки. Я тоже сожалею об этом, но не было возможности избежать этого. И, несмотря ни на что, вы вызвались добровольно. В некотором смысле, по крайней мере.

Его губы искривились в подобии улыбки, и его образ опустился на стул, который внезапно появился в поле голограммы.

— Я становлюсь немного старым, даже с антигероном, для того чтобы тратить время на длительные объяснения, — сказал он ей, — и я боюсь, что это будет длиннее, чем все остальные. Я также боюсь, что вы обнаружите, что не вы можете двигаться до тех пор, пока я не закончу его. Я извиняюсь за это тоже, но крайне важно, чтобы вы оставались на месте, пока вы не выслушаете меня полностью. Вы должны полностью понять ситуацию, прежде чем принимать какие-либо решения или предпринимать какие-нибудь действия.