Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

В сознании Динниса не было никакого сомнения, что Канцлер — и даже, вероятно, вся «Группа Четырёх» — предпринимает собственные шаги, чтобы справиться с любой угрозой, исходящей от Черис. Но ни один из его источников не смог рассказать ему, какие именно «шаги» они могли бы иметь в виду, а отказ Трайнейра рассказать ему вообще хоть что-нибудь о планах «Группы Четырёх» приобретал зловещие обертоны.

Он на секунду приостановился, уставившись на море невидящими глазами. Как он не старался, он мог думать только о двух вещах, которые могли предотвратить бурю, которая медленно, но неотвратимо приближалась.

Одна состояла в том, чтобы продемонстрировать свой собственный жёсткий контроль, путём принятия решительных мер. Если вызывающие наибольшую тревогу из новых нововведений могут быть признаны нарушающими «Запреты» — или просто могут быть признаны приблизившимися к границе нарушений — и он прикажет отозвать их аттестации, это может убедить «Группу Четырёх», что он может контролировать ситуацию без их вмешательства. Отнюдь не было точным, что это будет иметь такой эффект, но это могло сработать.

В противном случае единственным вариантом, который он видел, было убедить их, что их внушающая ужас интерпретация событий в Черис была ошибочной. Если бы они могли прийти к выводу, что они слишком остро реагировали, что сообщения из таких мест, как Изумруд и Корисанд, на самом деле были сильно преувеличены, тогда они вполне могли бы отказаться от предпринимания активных шагов против королевства. По крайней мере, они безусловно были осведомлены, как много черисийской десятины вносилось в церковную казну каждый год. Разумеется, они не решились бы уничтожить этот поток доходов, если бы не почувствовали, что это абсолютно необходимо!

Он надеялся, что они, по крайней мере, знали, потому что, если Церковь, или даже «справедливый» Совет Викариев, действующий в своей светской роли, решит, что Черис должна быть уничтожена, Черис должна будет погибнуть. И если бы Черис погибла, карьера архиепископа, ответственного за её правоверность, внезапно разбилась бы вдребезги. Эрайк Диннис потерял бы своё архиепископство, богатство, которое оно предоставляло, и, по крайней мере, две трети своей власти и престижа, а кроме того он бы вдруг обнаружил, что взятка Гектора, которую он положил в карман, не имела смысла.

«Как они могут так поступать со мной?» — резко спросил его разум. — «В течение многих лет я был их архиепископом, заботился о них, защищал их от Инквизиции и тех, в Совете, кто автоматически с подозрением относится к любым изменениям. И как они мне отплатили? Принимая с распростёртыми объятиями все эти свои проклятые новые изобретения! Идя прямо в логово дракона — и взяв меня с собой — потому что они слишком глупы, чтобы посмотреть, что они делают!»

Он посмотрел на сверкающую голубую воду Марковского моря, и глубоко внутри его сердца отразилась несправедливость мира, в котором Бог позволил этому случиться с ним.

— Итак, отец Альбирт, — сказал Альбирту Хэрису Сэмил Какрейн, герцог Ферн, когда дворцовый лакей провёл молодого священника в его личный кабинет в королевском дворце. — Что я могу сделать для вас сегодня?

— Сперва, Ваша Светлость, позвольте поблагодарить вас за то, что вы согласились принять меня, — сказал Хэрис. — Я знаю, насколько вы заняты, как первый советник Королевства, а я, увы, всего лишь простой младший священник. — Он обаятельно улыбнулся. — Поверьте мне, я слишком хорошо осведомлён, какая я мелкая рыбёшка!

— Чепуха, отче! — Ферн улыбнулся ему, значительно шире. — Вы служите Совету Викариев. Более того, ваши рекомендательные письма подписаны самим Канцлером. Это делает вас более крупной рыбой, чем вы можете себе представить.

— В любом случае, это очень любезно с вашей стороны, Ваша Светлость, — ответил Хэрис. Фактически, как оба они превосходно понимали, это сделало его очень большой рыбой. Но оба они знали, каковы правила игры, и поэтому оба они также знали, что его низший статус позволил ему стать неофициальной большой рыбой. Единственное различие между ними заключалось в том, что Хэрис знал, почему это было важно.

— Письмо Канцлера подразумевало, что вы здесь, чтобы обсудить какой-то дипломатический вопрос, отче?

— На самом деле, Ваша Светлость, может быть, более точным будет сказать, что я здесь, в консультативном качестве. Викарий Замсин довольно обеспокоен определёнными событиями — не здесь, в Доларе, конечно — которые могут иметь… плачевные последствия для замысла Божьего, и моими инструкциями было поделиться с вами его опасениями.

Ферн слушал с серьёзной улыбкой. Эта улыбка исчезла с последними словами Хэриса, и он довольно резко выпрямился в своём кресле.

— Это звучит зловеще, отче, — сказал герцог после небольшой, наполненной тишиной паузы, которую выдержал Хэрис, и его тон был осторожным.

— Всегда возможно, что опасения Канцлера лишены оснований, — сказал Хэрис точно взвешенным уверяющим тоном. — И, конечно же, я сам не настолько опытен, как он, в таких вопросах. Возможно, моё понимание этих опасений менее совершенное. Я, возможно, слишком остро реагирую на то, что он рассказал мне, когда инструктировал перед этим путешествием.

— Конечно, это всегда понятно, — промурлыкал Ферн, но его острые глаза сказали Хэрису, что он знает больше. Что он прекрасно понял дипломатическую маскировку последних двух изречений священника, даже если он пока ещё не знал причину этого.

— Ну, с учётом вышесказанного, — продолжил Хэрис, — я боюсь, что есть постоянный поток сообщений о тревожных изменениях и инициативах, исходящих из Черис. На этом этапе, конечно, нет никаких конкретных доказательств того, что какие-либо из Запретов были нарушены. Если бы так было, Мать-Церковь и Инквизиция уже бы действовали. Но всё же растёт обеспокоенность, скажем так, что Запреты всё более и более приближаются.

— Понимаю, — сказал Ферн, хотя Хэрису было ясно, что он не понимает — по крайней мере, пока.

— Мать-Церковь не может принимать меры, основанные всего лишь на подозрении, — продолжил младший священник. — Это, как я полагаю вам известно, является основополагающим принципом, который был заложен давным-давно. Но то, что является обязательным для Матери-Церкви в корпоративном и временном смысле, как помазанного хранителя Замысла Божьего, менее сдерживающе, когда слуги Церкви обнаруживают, что они должны действовать в более светской роли.

Ферн молча кивнул, на этот раз в подлинном понимании.

— В каком-то смысле, — сказал Хэрис, просто чтобы убедиться, что они действительно поняли друг друга, — я здесь не по службе Викария Замсина или Канцлера Совета Викариев, а скорее по службе Рыцарей Храмовых Земель, поскольку они стремятся выполнять свои обязанности по светскому управлению Храмовыми Землями. Конечно, Рыцари также сидят на Совете Викариев, поэтому должна быть определённая общность между их обязанностями как правителей в этом мире и мирской ответственностью Церкви за души людей в следующем. Тем не менее, то, что имеет обязательную силу для Матери-Церкви, не должно быть легко отброшено ни одним из её слуг, независимо от того, действуют ли они в светской или мирской роли.