Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

Тимоти, как и все остальные мужчины и женщины, склонил голову и прикрыл глаза от этого ослепительного сияния. Затем блеск уменьшился так же быстро, как и появился, и он медленно поднял голову.

Кёсэй Хи всё ещё был над Лейквью, но поднялся так высоко в небеса, что стал лишь немного ярче чем Као-чжи. Всё ещё слишком блестящий, чтобы смотреть на него, но достаточно далёкий, чтобы простая смертная плоть могла выдержать его присутствие. Но если Кёсэй Хи ретировался, то создание, чей колесницей он являлся, нет.

По всему городу люди с благоговением и трепетом встали на колени, и Тимоти поступил так же. Его сердце запело от радости, когда он увидел ангела, стоящего на возвышении в самом центре площади. Эта платформа была предназначена исключительно и только для таких моментов. Ни одной смертной человеческой ноге не было позволено осквернить её поверхность, кроме посвящённого духовенства, ответственного за ритуальную чистку и поддержание её в постоянной готовности к моментам подобным этому.

Тимоти узнал ангела. Прошло уже почти два года с момента последнего Посещения, и ангел не изменился со времени своего последнего появления в Лейквью. Он выглядел постаревшим — по крайней мере, слегка — с тех пор, как Тимоти впервые увидел его, сразу после Пробуждения. Но, с другой стороны, в Писании говорилось, что, хотя ангелы и архангелы бессмертны, тела, которым им были даны, чтобы учить и руководить людьми Бога, были сделаны из того же материала, что и мир смертных. Оживлённые Сургой Касаи, «великим огнём» Божьего Прикосновения, эти тела смогут выдержать больше, чем любое смертное тело, подобно тому как тела Адамов и Ев смогут выдержать больше, чем тела их потомков, но они будут стареть. Действительно, наступит день, когда все ангелы — даже сами Архангелы — будут отозваны к престолу Божьему. Тимоти знал, что Сам Бог постановил это, но он был глубоко благодарен, что он сам бы закрыл глаза в смерти до того, как этот день наступит. Мир, не населённый более ангелами, показался бы тёмным, мрачным и серым, тому, кто лицом к лицу видел посланников Самого Бога во славе первых дней этого мира.

Во многих отношениях ангел выглядел мало чем отличающимся от смертного. Он был не выше самого Тимоти, его плечи не были шире. И всё же он был одет с головы до ног в блестящее, мерцающее светом облачение, чудесную одежду постоянно меняющихся и плавных цветов, а его голова была увенчана потрескивающим синим огнём. На талии он носил свой посох, стержень нетленного кристалла наполовину длиннее предплечья мужчины. Тимоти видел, как используется стержень. Только однажды, но его молния отбросила атакующую болотную ящерицу на землю в одном катаклизменном грохоте звука. Половина тела болотной ящерицы была буквально сожжена, а в ушах у Тимоти звенело после этого несколько часов подряд.

Ангел несколько секунд в молчании смотрел на благоговейно преклонившую колени толпу. Затем он поднял правую руку.

— Мир вам, Дети Мои, — сказал он, его голосом невозможно ясным и громким, но не кричащим, не повышенным. — Я принёс вам благословение Божье и благословение Архангела Лангхорна, который является слугой Его. Слава Богу!

— И слугам Его, — пророкотало в ответ, и ангел улыбнулся.

— Бог доволен вами, Дети Мои, — сказал он им. — А теперь, продолжайте ваши дела, все вы, радуясь Господу. Я принёс вести отцу Майклу и мэру Тимоти. После того, как я поговорю с ними, они расскажут вам, что Бог желает от вас.

Тимоти и Майкл стояли бок о бок, наблюдая, как пустеет переполненная площадь и окружающие улицы, быстро и всё же без спешки и толкотни. Некоторые фермеры из-за пределов города тяжело добирались — или, в некоторых случаях, буквально бежали за мили — чтобы быть здесь в момент прибытия ангела. Тем не менее не было ни обиды, ни разочарования, от того, что они так быстро разошлись по своим делам. Их радостной обязанностью было поприветствовать Посланника Божьего, и они знали, что они были благословлены за рамками любых наград любого ошибающегося, грешного смертного, увидев ангела своими глазами.

Ангел спустился с освящённой платформы и подошёл к Тимоти с Майклом. Они снова опустились на одно колено перед ним, и он покачал головой.

— Нет, Сыновья Мои, — сказал он мягко. — Будет достаточно времени для этого. Пока что мы должны поговорить. Бог и архангел Лангхорн довольны вами, довольны тем, как вырос и процветает Лейквью. Но вас могут призвать к новым испытаниям, и архангел Лангхорн поручил мне укрепить ваш дух для тех задач, к которым вас могут призвать. Пойдёмте в церковь, чтобы мы могли говорить в должной обстановке.

Пэй Као-юн сидел в удобном кресле и лицо его было невыразительной маской, когда он слушал дебаты.

Звезда класса G6, которую они назвали Као-чжи в честь его брата, сияла снаружи. Был только полдень, а северное лето было жарким, но прохладный ветерок с озера Пэй залетал через открытые окна, и он мысленно морщился, когда тот мягко обдувал его.

«Ублюдки не могли насыпать достаточно «почестей» на нас, не так ли? Назвали местное солнце в честь Као-чжи. Озеро тоже в честь него, я полагаю… или, возможно, они хотели назвать его в честь нас обоих. Может быть, даже в честь Шань-вэй, в то время. Но это всё, что они собираются сделать. Интересно, выбрал ли Центр Управления Лангхорна и Бе́дард потому, что планировщики знали, что они страдают манией величия?»

Он попытался сказать себе, что это только потому, что за почти шестьдесят стандартных лет — почти шестьдесят пять местных лет — усталость от наблюдения за ними двумя в действии сделалась неизбежной. К сожалению, он никак не мог избавиться от мысли, что люди, которые выбрали Эрика Лангхорна главным администратором колонии, а доктора Адори́ Бе́дард в качестве главного психолога, точно знали, что они делают. В конце концов, выживание человечества — любой ценой — было гораздо более важным, чем любые незначительные сокращения основных прав человека.

— …и мы умоляем вас, ещё раз, — сказала тонкая женщина с серебристыми волосами, стоявшая посреди прохладного зала заседаний, — подумать о том, насколько жизненно важно, чтобы человеческая культура, которая растёт и созревает на этой планете, помнила о Гбаба. Что она понимает, почему мы пришли сюда, почему мы отказались от передовых технологий.

Као-юн смотрел на неё каменными карими глазами. Она даже не взглянула в его сторону, и он почувствовал, что один или два советника взглянули на него с тем, что они наивно полагали скрытым сочувствием. Или, в некоторых случаях, скрытым развлечением.

— Мы уже слышали все эти доводы, доктор Пэй, — сказал Эрик Лангхорн. — Мы понимаем, о чём вы говорите, но я боюсь, что ничто из сказанного вами не изменит нашей установленной политики.