Борис Конофальский - Рейд

— Тебя дурака, общество сюда послало бегемота ловить, а не я.

— Нет. Ты сюда нас заманил. Ты виноват во всём. И эта минога изворотливая, Ванька Бережко. Так я его уже угомонил, вот и тобой сейчас займусь.

— Дураком-то не будь, Фёдор, садись в лодку да езжай домой, — орёт Саблин. — Жив останешься.

— С тобой покончу, да поеду, — обещает Верёвка.

— Чего ты ко мне прицепился? Разве я тебе чего плохого делал?

— Так ты братов моих побил. Думаешь, я не видел?

— Татаринов их стрелял, я только его убил, — кричит Саблин, да понимает — бессмысленно это.

— Ты не бреши Акимка, не бреши, то не только я видел. Все видели, что ты натворил. Анисим Шинкоренко свидетель.

Саблина аж затрясло от такого вранья, он бы мог проорать, что у Юрки и у Васи Кузьмина дыры от штурмовой винтовки, а никак не от его картечи. Вон они оба лежат: пойди, проверь. И что-то ещё мог крикнуть, но Фёдор его опередил:

— Значит не отбрешешься ты, и за братов моих сейчас получишь, минога ты скользкая.

Дослушивать до конца Саблин не собирался, хоть и трясло его от несправедливости, от этой дури нелепой, он понимал, что разговор закончен, и Фёдор знает, что он лежит за лодкой. И будет бить именно по ней, и убьёт его, или Юрку добьёт.

Аким схватил подсумок с магазинами, винтовку и рывком кинулся к гранитным камням. И тут, как кнутом с кисточкой на конце:

Ба-а-ах-х-х…

Если бы попал, даже вскользь, уж двенадцать миллиметров Саблин почувствовал бы. Мимо!

Снайперская Винтовка Соколовского — оружие очень точное, простое и надёжное. Но среди всех его достоинств, есть у него один недостаток. Винтовка не автоматическая. Чтобы сделать повторный выстрел, стрелку нужно дёрнуть на себя затвор, потом толкнуть его обратно и закрепить, придавив сверху. После этого заглянуть в оптику и снова найти цель.

Одна секунда у Саблина была, может две. Теперь он понял, почему кто-то поливал из винтовки долинными очередями. А по-другому как?

Аким останавливается, не добежав до валунов. Вскидывает винтовку и, понимая, что сейчас он цель из разряда «лучше не придумаешь», начинает стрелять.

Та-та-та-та-та-та-та-та…

Снайпер далеко в рогоз уйти не может, ему видно ничего не будет, лежит рядом. Два-три метра направо от лодки. Вот туда и выпускает весь магазин Саблин, в землю, по корням рогоза. Если Фёдор там, он не выстрелит, прижмётся. А если нет…

Аким об этом не думал. Гильзы засыпали землю, двадцать штук, тихо щёлкнул магазин пружиной, всё. Пуст. Саблин бросается бежать, пять шагов, десять, пятнадцать… и он падает за гранитный, горячий как сковорода валун, вполовину человеческого роста. Пустую коробку магазина наземь. Перезаряжает винтовку. Замирает.

И снова над болотом тишина. Только мухи, оводы да стрекозы. Где-то рядом, залилась лаем-скрежетом болотная ворона. И всё. В подсумке ещё два магазина, но сидеть за камнем нет смысла, рогоз недалеко, весь красный от грибка, нужно к лодке вернуться за маской. Никогда такого не было, но у него начинают побаливать глаза, в районе верхних век, толи дождь приближается, толи от гудения в голове. Он обползает валун, ползёт, опираясь на левый локоть — на кисть не опереться, царапает себе шею острыми иглами акации, выглядывает из-за камня. И видит, как облетает красная пыльца с рогоза, как колышутся его высокие стебли. Снайпер решил поменять место.

Не задумываясь, зная, что рискует, Аким высовывается из-за камня и по низу, по ногам, по корням рогоза снова начинает стрелять.

Снова бесконечно длинная очередь:

Та-та-та-та-та…

Он расстреливает почти весь магазин. И вдруг видит фигуру среди зарослей. Он видит спину, видит как, покачиваясь, встал и медленно идёт к лодке Фёдор Верёвка. Что было с Саблиным такое, он и сам не понимал. Как он смог это сделать? Смог. Ничто не ёкнуло, не дрогнула рука: Аким спокойно приключил винтовку на стрельбу одиночными, патронов в магазине немного осталось, и одну за другой выпустил четыре пули в фигуру однополчанина. Не задумываюсь и не медля. Словно это был не брат-казак, а извечный враг-китаец или выродок переделанный. И не было ему его жалко, и не думал он, что скажет его жене и детям. Просто выпустил четыре пули, и ни одна не прошла мимо. Зато злость свою утолил. Вроде как отпустило его.

У Фёдора шансов не было, сорок метров, и слепой попадёт в стоячего человека. Он уже ногу в лодку занес, когда догнала его последняя пуля, он покачнулся, хотел за рогоз ухватиться и упал рядом с лодкой на спину. Саблин сидел за камнем, он убил только что однополчанина, но даже не смотрел на тот берег. Ему было всё равно. Он просто думал о том, что нужно ему что выпить или что уколоть, чтобы избавится от разъедающего мозг гудения. Только об этом, только об этом. К чёрту всё остальное.

И вдруг за его спиной зашуршал рогоз, привычно сухо, но совсем не так, как шуршит он от ветра. Кто-то раздвигал его, хрустел сапогом по сухим палым листьям. И совсем рядом. Десять метров, не больше. Аким уложил цевьё винтовки в сгиб локтя и замер. А человек, или ещё кто, шёл к нему не спеша, таясь, стараясь не шуршать сильно длинными серыми листьями болотной травы. Человек крался. И будь сейчас Аким у лодки, он бы не заметил, как человек подошёл к нему сзади. А теперь он был готов.

Оставалось только узнать, кто это. Наверное, если Фёдор не врал, что убил Мережко, это мог быть Анисим Шинкоренко, радист. Больше, вроде, некому. А человек шёл также тихо и подходил всё ближе.

Аким на секунду зажмурился, совсем невыносима было была изматывающая боль в глазах, в верхних веках. Если сильно зажмуриться, она немного отступала. А когда он открыл глаза, он уже мог через рогоз различить фигуру. До человека было три метра. Саблин, прижимаясь к камню, навалившись на него спиной, не хотел стрелять. Ждал. Надо было заползти за камень, но какая-то вялость или болезнь выедала силы. Не хотелось шевелиться.

Да, это был Анисим Шинкоренко. Саблин узнал его по характерному знаку. На левом плече пыльника радиста, над порядковым полковым номером, изображена антенна. Анисим вышел прямо на него и увидел Акима. Аким держал его на прицеле, а винтовка Шинкоренко была у него на груди. Он прижимал её двумя руками. Глаз радиста Саблин не видел, тот был в очках и респираторе, но они смотрели друг на друга. Если бы Анисим заговорил, может всё и по-другому сложилось. Но он дёрнул винтовку к плечу.

Аким выстрелил не целясь, в центр корпуса, а потом ещё раз. И первая и вторая пули попали в цель. Вот только угодили они в не в самого Шинкоренко, а попали в его винтовку, одна за другой. Исковеркали затвор и всё. Надо было добавить, да Аким не перезарядил винтовку. Вторая оплошность за час. А теперь он только щёлкал курком, глядя как Анисим дёргает исковерканный затвор. Саблин кидается на него, думая взять радиста на приклад, а радист и сам из казаков, авось не лыком шит, просто кинул Акима свою винтовку в лицо и попал.