Антон Демченко - Пылающая полночь

— Не слишком ли расточительно посылать на помощь сразу всю смену? — Как Пир оказался рядом, даже я не успел заметить. — На войне такой шаг может привести в засаду.

— Мы не на войне, сударь Граммон, — рыкнул Дим. — Бродячие твари не умеют устраивать таких засад. Зато их может оказаться слишком много даже для двух пятерок.

— И все-таки…

— Смотрите по сторонам и не отвлекайте меня от работы, сударь! — перебил его носитель. — У меня нет времени на пустую болтовню.

«Потеряшек» обнаружили уже на закате. Сбившиеся в круг, как на учении, четверо легионеров, окруживших тело пятого, где-то потерявшие своих лошадей, сосредоточенно отбивали атаки сразу двух серых скальников. Впрочем, и вопрос с отсутствием коней решился почти тут же. Трупы двух из них виднелись чуть поодаль, а оставшиеся три, вымуштрованные не для скачек, а для боя, гарцевали на вершине недалекого холма.

— Арбалеты, огненным залпом!

Команда, прокатившаяся над отрядом, наконец заставила тварей отвлечься от игры с «добычей». Скальники все же одолели собственное одурение от крови лошадей и страха «добычи» и попытались прянуть в сторону. Но Дим не зря учил своих людей. Залп из пяти арбалетов накрыл ближнюю из тварей, и над долом пронесся рев раненого скальника. А следом и второй нанизался на снаряженные огненными зарядами болты и с воем покатился по земле, распространяя вокруг запах паленой шерсти.

— Гранаты!

Всадники, повинуясь приказу, бросили арбалеты, и в тварей полетели округлые керамические бомбочки. А меня буквально продрало чувством приближающейся опасности.

— Бойся!

Спешенные легионеры дружно рванули в сторону и залегли, а в следующий миг двух бьющихся на земле тварей накрыло огненным ковром. Скальники взвыли еще громче, взвились… и опали угольно-черными чучелами. Да уж, это не жвальни, которых огнем не проймешь. Зато стало понятно, почему ходоки недолюбливают огненные гранаты. После их применения о трофеях можно забыть.

Странно, вроде бы бой закончен, а интуиция прямо воет об опасности… грозящей именно мне. Это… да ну на фиг!!!

— Значит, говоришь, на поиски пропавшей пятерки выдвигается сразу вся свободная смена? — побарабанив пальцами по крышке сундука, протянул хозяин шатра.

— Так точно, — кивнул его собеседник.

— Понятно. И повлиять на самого Дима не удалось. А как восприняли ситуацию оставшиеся в лагере разведчики?

— Как должное. Я поинтересовался у этого… Камня… булыжника?

— Миол Скала. Один из старейших рядовых легионеров Четвертого Громового. Весьма авторитетный «мул», между прочим, — все так же ровно поправил собеседника хозяин шатра, но в конце фразы в его тоне послышались нотки укора. Дескать, таких людей в окружении знать надо. — И что же тебе сказал этот уважаемый воин?

— Миол ответил, что действует согласно инструкциям мессира Дима. И если до рассвета его отряд не вернется, то сам Миол поднимет всех оставшихся разведчиков и конных егерей и отправится на выручку. Так их учил сам Дим.

— Сударь Дим, или мессир Дим, — поправил его собеседник. — Конные егеря, да? Полагаю, наш юный друг оказался весьма предусмотрителен, не находишь?

— Это… спутает нам карты?

— Может. Но мы справимся, — кивнул хозяин шатра. — Должны справиться…

Продвижение легиона было похоже на движение горячего ножа сквозь масло. Стремительное и неудержимое. Четвертый Громовой шел к отрогам Северных Роман, расплескивая о свои щиты темных тварей, оказавшихся достаточно тупыми, чтобы атаковать восьмитысячное войско, ощетинившееся пиками и палашами из хладного железа и плюющееся огнем и льдом в ответ на каждое шевеление теней. По маршруту движения легиона вырастали деревянные крепости, словно зубья в челюстях империи, вгрызающейся в Проклятые земли. А следом шли дворянские копья и братья-рыцари, охраняющие священников… и вот уже в каждом остроге, оставленном легионом, загорается Пламя Света, освещая истощенную Тьмой искореженную землю.

— И ты еще меня обвинял в склонности к графомании?! — ворвался в мои мысли голос соседа.

— Считай, что я решил помочь тебе в написании мемуаров, — хохотнул я в ответ. — Пришлось опуститься до твоих способностей, чтобы будущие читатели не морщились от разницы в стилистике.

— Счета не помню, но будем думать, что ты его сравнял, — заявил дух после непродолжительной паузы. — Кстати, о счете. Как там дела с нашими разведчиками, много пострадавших?

— А то ты сам не знаешь? — фыркнул я.

— Не знаю, — тихо признался сосед.

— Как так? — не понял я.

— А вот так… — У меня было полное впечатление, что если бы дух мог, он бы сейчас руками развел. — Я сразу после столкновения с теми двумя скальниками в твое подсознание уполз.

— И просидел там две с лишним недели?! — изумился я.

— Ну-у, в общем, да, — согласился сосед и, чуть помолчав, пояснил: — Меня тогда таким ужасом накрыло, ты себе представить не можешь. И только одна мысль в разуме: опасность, опасность, опасность… Вот я и не выдержал.

— А меня почему не предупредил?

— Так… тебя это не касалось, — ничуть не сомневаясь в своих словах, ответил дух.

Я аж взвился.

— Это как так?!!

— Не знаю, но ощущения четко говорили, что опасность грозит только мне.

— Дела-а… — Не верить духу у меня нет никаких оснований. Если уж его чуйка вопит, то только по делу, и… еще не было случая, чтобы сосед ошибся в интерпретации ее посланий. Но какая опасность могла грозить духу, надежно прячущемуся в моем разуме?! Или…

— Ты подумал о том же? — спросил сосед.

— Отец Тон, — понимающе кивнул я. — Но как? Его же там не было. Да с нами вообще не было ни одного церковника!

— Зато был навязанный Церковью Граммон, — заметил дух.

— Порву сволочь. — Ярость заклокотала в горле, но почти тут же на меня словно ведро воды вылили.

— Охолони! — Резкий окрик соседа сопровождался мощным ударом головной боли. — Что ты ему предъявишь? Скажешь «он пытался убить мою шизофрению»? И где ты окажешься после такого взбрыка?!

— Понял. Остыл. — Я уселся на тревожный барабан и обвел взглядом вид на лагерь, открывающийся с высоты обзорной башни. — Но с Граммоном надо что-то делать, так или иначе.

— Что говорит Миол? — спросил сосед.

— Да ничего. В смысле я же не приказывал прямо, по твоему совету, так что Скала присматривает за Пиром, но мне еще ничего не говорил. Придется ждать, пока бараненок не выдаст себя.

— Значит, ничего подозрительного, да? — изобразил дух тяжкий вздох.

— К Иммару он частенько заглядывает. Ежедневно, если быть точным, и после каждого выхода, — ответил я. — Но это не наказуемо. Мало ли, может, он после Похода надумал в церковники податься.