Владимир Поселягин - Координатор

– Заправляй и снаряжай, всё пусто, до железки отстрелялся.

– А товарищ старшина?

– Сбили Гурова. Видел купол парашюта. Надеюсь ещё вернётся. А наши бомбардировщики немцы все сбили. Засада была у моста, там зенитки были и истребители. Как свечи парни горели.

Выбравшись и сняв парашют, я вытер шлемофоном мокрый от пота лоб и добавил:

– Пойду доложусь.

Моему механику помогали парни, машины которых не вернулись с боевых вылетов, что ускоряло работы, так что хлопая знакомых по плечам, сам получая, все видели сбитого «охотника», там уже тушили обломки, и так добрался до землянки, где расположился штаб. Командир полка был на месте, так что козырнув, я доложился:

– Товарищ майор, при выполнении боевого задания, были атакованы вражескими истребителями. Старшина Гуров был сбит, выбросился с парашютом. Также не удалось прикрыть бомбардировщики, над мостом произошла совместная атака зенитных частей противника и истребителей. Все пять «СБ» были сбиты. При попытке их защитить мне удалось свалить «худого», и оторваться от остальных. При возвращении, обнаружил пару «охотников», что готовились атаковать аэродром. Атаковал сам, и сбил последними патронами ведущего. Старший сержант Кузьмин, доклад закончил.

– Молодец, сержант, видели твою отчаянную атаку. Первый «мессершимит» подтвердить не сможем, сбит над территорией противника, а этот честно твой.

Дальше я сел писать рапорт, пока начштаба звонил в бомбардировочный полк, нужно сообщить что произошло с их пятью машинами. Приказ-то не выполнили, мост остался цел. Мне внесли в учётную карточку сбитого «мессера», теперь четыре лично сбитых и три в группе, и должен признаться, мой счёт самый большой в полку с начала войны. Командир полка эвакуацией занимался. Мне «Чайку» уже заправили, пробоины пока не заделали, на новом аэродроме сделают, так что я получил приказ на передислокацию, и пообедав, столовая свернулась, но нам оставили сухпай, и направился к самолёту. Там уже мой чемодан и вещмешок стояли, из землянки, с личными вещами. Это мой механик озаботился. Дальше сделали вот как. Вещи убрали в фюзеляж, и когда поступил приказ подняться в воздух, я прихватил Геннадьича, тот тщедушный, в кабине вдвоём уместились, его винтовку тоже в фюзеляж убрали, и поднявшись осторожно в воздух, полетели к следующему аэродрому. Вёл нас главный штурман полка, так что особо за окрестностями я не следил, а когда первые машины пошли на посадку на опушке у рощи, и сам совершил посадку. За то, что я механика вывез, получил изрядный втык от комполка, об этом только на месте узнали, зато тот сразу включился в работу по обслуживанию машины.

А аэродром тут не оборудован, фактически пусто, поэтому сосредоточив машины по опушке, замаскировав, стали ждать наших, что ехали по земле. Надеюсь немцы их не атакуют, а то те часто работают по дорогам. Ждать долго пришлось, два дня полётов не было, что позволило все истребители привести к идеальному состоянию. Части «БАО» прибыли ещё вчера и постепенно осваивались вокруг, рыли землянки, ставили палатки и остальное. Наконец появилось топливо и боеприпасы. Так что полк уже второго июля начал работу. В основной как штурмовики. За день я совершил три вылета, проводя штурмовку артиллерийских позиций противника, а вот третьего июля поступил приказ, сдать технику другому полку и отправится в тыл на пополнение и переформирование. Нас уже забрали от четырнадцатой САД, и передали другой дивизии.

Тут всё хорошо, я бы сам порадовался отправке в тыл, но утром третьего числа, до того как пришёл приказ, четвёрка «Чаек», с прикрытием из двух «И-16», ушла на штурмовку позиций противника. Работа уже привычная. Загружены до предела, и выполнить приказ удалось, проштурмовали штаб немецкой пехотной дивизии, при этом разрушив небольшой деревянный мост рядом, однако даже возвращаясь в полном составе, всё было не так и хорошо. По нам стреляли, и если рванные отверстия от мелкокалиберной зенитки на левом крыле моей машины, меня не сильно обеспокоили, то пулевая рана в ноге, очень сильно. Пуля от карабина вскользь задела колено, крови много, боль жуткая, однако пока был в сознании. Держа одной рукой штурвал, другой я достал бечёвку из кармана, и наложил жгут выше колена, посмотрев на время, чтобы запомнить, когда жгут был наложен, и вот так держась за колено, чтобы кровь не текла, я и управлял второй рукой самолётом. Строй я держать не мог, другие лётчики видели, как меня мотало, и понимали, что что-то произошло, поэтому старались держатся рядом со мной и прикрывать. До аэродрома я всё же дотянул, хотя от боли и кровопотери уже звёздочки перед глазами мелькали. На посадку первым пошёл я, правила такие, повреждённые самолёты садятся первыми.

Посадку помню, как самолёт катился тоже, я ещё думал, как бы мотор выключить, но не успел, сознание потерял, отметил что к моей машине бегут люди, а другие парни один за другим идут на посадку.

Очнулся я в нашем медпункте, где наш врач как раз заканчивал шину на ногу накладывать. Медсестра ему помогала.

– Очнулся герой? – заметив, что я открыл глаза, спросил врач. – А ты молодец, с таким ранением смог самолёт посадить.

– Пить, – попросил я.

– Аня, дай ему воды, – велел врач.

Та взяла поилку и подала носик к моему рту, позволив мне напиться. А когда медсестра отошла, я спросил:

– Сильно меня?

– Парень ты крепкий, так что выдержишь. Я тебя прооперировал, сделал всё что мог, но колено повреждено, или оно совсем гнуть не будет, или плохо. Так что готовься к списанию. Медицинскую комиссию ты точно не пройдёшь. Машину для тебя уже приготовили, доставят на станцию в Житомире и отправят в Киев, в госпиталь.

Я вздохнул и задумался, а врач видимо решил, что я замкнулся, разговорами меня пытался на беседу вызвать, заканчивая накладывать шину на ногу. Пришлось успокоить его, мол, всё нормально. Чуть позже, когда меня жидким супчиком накормили, пришёл комполка. Не знаю даже с хорошими новостями или нет. Оказалось, после того как я «охотника» сбил над аэродром, меня представили к званию младший лейтенант, готовясь поставить на должность командира звена. Звание подтвердили, а остальное не успели, я ранение получил и отправлялся в госпиталь. Документы готовы, я теперь командир, лейтенант, только радости особой не было. Навоевался. Девчата из полка приготовили мне командирскую форму, с кубарями младшего лейтенанта, и убрали всё в чемодан, выйду из госпиталя, одену. Тем более многие говорили, что вердикт нашего врача не окончательный, ногу можно будет разработать и вернутся в строй. Прощаться со мной весь полк вышел, когда меня грузили в кузов «полуторки». Со мной Аня ехала, медсестра. А положили на матрас. Вещи были тут же. Так что простившись, мы и покатили в тыл, направляясь к Житомиру, именно там меня планировали на санитарном эшелоне дальше отправить.