Игорь Соловьев - Перекрестки судьбы. Тропами прошлого

Помещение было совсем небольшим, на полу виднелись следы от демонтированных трансформаторов. Вдоль стен тянулись стеллажи с каким-то хламом. По углам уже трава пробивалась. Потолок еще держался, но ясно было, что еще пара-тройка лет – и он провалится внутрь.

Нашли широкий люк в полу. Над люком – кран лебедки, весь изъеденный ржой.

Руди включил мощный фонарь, и яркий сноп света ударил вниз, выхватывая уходящие под землю ступеньки. Научник присвистнул:

– Ого! Глубоко. Что там? – Он повернулся к Сергею.

– Спуск, примерно метров тридцать. Дальше – коридор, от него несколько комнат, и в конце – довольно большое помещение с целыми трансформаторами.

– Ну, давайте посмотрим, раз так. Сергей, ты впереди, Макс – прикрываешь.

Осторожно стали спускаться: лестница, первая площадка, опять лестница, еще одна площадка. Воздух стал ощутимо сырым. Пахло грибком, плесенью и гнилым деревом. Снова лестница: фонари осветили раскрошенные бетонные ступеньки, хлопья старой масляной краски, облупившейся со стен. Коридор. Поперек него – толстая железная коробка под гермодверь. А вот самой двери не было – видимо, ее даже не успели установить.

Дальше – опять длинный коридор. Пошли осторожно, водя стволами оружия, страхуя друг друга. Первое помещение – бывшая кладовая: куча истлевших картонных коробок, содержимое которых из коридора было не разобрать. Хотя Сокольских и Ацтек еще в прошлый раз выяснили, что там хранилось видимо-невидимо лампочек накаливания, большая часть из которых была битая, у остальных от времени стекло помутнело. Никакими необычными свойствами лампочки не обладали, поэтому и интереса к ним не возникло.

Вторая, третья, четвертая комнаты – почти пустые. Может, вынесли из них все, а может, с самого начала в них ничего и не было. Только пыль, обрывки рубероида да пустые деревянные ящики.

Пятая, она же последняя, комната была некогда щитовой. Вдоль стен стояли высокие металлические шкафы с электрооборудованием, из которых сквозь множество прорезанных окошечек выглядывали пыльные стекла приборов: счетчики, лампочки, тумблеры. У стены примостился старый дешевый стол, потемневший от времени и сырости. Вероятно, здесь когда-то заполняли журнал учета: сколько энергии пришло, сколько ушло, даты, время, перечень дежурных работ. В углу притулился остов раскладушки из гнутых алюминиевых трубок.

Основной зал подстанции. Фонари не сразу высветили его полностью. Помещение действительно оказалось впечатляющим. Широкие проходы между темными громадинами трансформаторов, высокий потолок, через который по всему залу расходились балки. К ним во множестве были подвешены светильники – люминисцентные, с мутно-белыми длинными трубками ламп. Само помещение – сталинской постройки, а вот трансформаторы и светильники – более поздних времен.

Прошли по залу. У основания каждого трансформатора из пола торчал обрубок кабеля – толстый, диаметром с полулитровую пластиковую бутылку. И рядом же – гора шелухи.

Сергей пихнул ближайшую кучу ногой, и та с шуршанием рассыпалась.

– Это оплетка от кабелей, вот этих, что из пола торчат, – прокомментировал Птица. – Мародеры срезали. В кабелях столько меди было, что не всякий пункт приема за раз возьмет. А оплетку срезали, чтобы лишнего не тащить. Как рыбу выпотрошили.

Макс постучал по стойке трансформатора:

– Зачем такая мощь? Что можно этим питать?

Сокольских пожал плечами:

– Я сам удивляюсь. Тем более что наверху тоже трансформаторы стояли, как раз для повседневных нужд. Их в первую очередь уволокли, когда тут все накрылось. А вот эти, видимо, сложно из-под земли выковыривать, наверх поднимать, поэтому и стоят. Хотя, по всему видно, что их два десятка лет назад отключили.

Руди и Макс отошли в дальний угол и стали о чем-то тихо переговариваться на английском. Фраз было не разобрать, да и языка Птица на должном уровне все равно не знал.

Совещались минут десять. Макс показывал то на трансформаторы, то обводил рукой зал. Руди кивал и задавал уточняющие вопросы. Наконец, они закончили свой диалог и подошли к Сергею.

– Ладно, будем считать, что предварительный осмотр закончен. На сегодня тут все, возвращаемся.

Вновь освещая путь фонарями, они поднялись наверх и с удовольствием вдохнули теплый, свежий летний воздух.

К их приходу палатки уже стояли, вода закипала. В глубокие одноразовые тарелки из картона Иева разложила порции сублимированной еды. Вскрыла банки с консервированной ветчиной, намазала содержимое на плоские галеты. Достала пакеты с сухофруктами, плитки шоколада. Зашуршала упаковкой, разворачивая мягкие брикеты с плотной бежевой массой. По словам научников, в ней была суточная доза белка, необходимая взрослому человеку. Вкусом масса напоминала смесь творога и яичного порошка, сдобренного хорошей порцией орехового масла. Ужин был готов. Ели не спеша, с удовольствием, провожая взглядами огромное, садящееся за горизонт солнце.

Натан обстоятельно описывал предстоящий фронт работ с оборудованием, подробно объясняя роль каждого члена группы. Люди кивали, задавали дополнительные вопросы и готовились к своей трудовой вахте. Сергей расположился невдалеке, рядом с палаткой, и слушал их без интереса. Половину его миссии на этом можно было считать законченной. Теперь вся его роль сводилась к дежурству в лагере, наблюдению за окрестностями и ожиданию, когда же наконец можно будет двинуться в обратный путь. Каким он будет, Сокольских еще не знал. Неприятно зудела в голове мысль о том, что возвращаться им придется той же дорогой, которой они пришли сюда, так как другой он не знал. Поэтому он решил отдаться на волю Всевышнего и надеяться на лучшее. А пока – просто отдыхать, пользуясь представленной возможностью.

После ужина поделили ночные смены. Сергею выпала первая, вечерне-ночная. Он был рад этому обстоятельству, ведь появился шанс выспаться. Напарником в этот раз стал Бронко. И снова Иева сменяла Птицу, попасть вместе с ней в один караул опять не удалось. Просто фатальное невезение. Он даже подумал, не попросить ли словака поменяться с нею, но, смешно сказать, постеснялся. Почувствовал, что все словно бы ждали такой его просьбы, и поэтому промолчал. Сердился на себя, ругал, но предпринимать уже ничего не стал.

Дежурство прошло спокойно. Ночь, звезды, просеянные через невидимое сито, белые, мерцающие и невероятно далекие. Теплый ветерок приятно обдувал все тело, ни комаров, ни мошки, – благодать. Лишь в траве бешено трещали кузнечики или цикады, кто их там разберет.

Бронко несколько раз прошел туда и обратно, словно ночной призрак. Здание подстанции и следы человеческой жизнедеятельности выглядели в этом пейзаже абсолютно чужеродно. Скрытые в угольных тенях, они портили общее впечатление от прекрасной летней ночи, напоминая о том, что все людское мимолетно и тленно, тогда как настоящая дикая природа – бессмертна и обязательно возьмет свое.