Андрей Щербинин - Белый Ворон: Малыш [СИ]

— Эти, — он помахал над головой, — в Совет вошли, дань привезли и Вереса выгнали, — Аск словно бы отвесил кому-то подзатыльник, показывая, как Вереса выгнали, — они хотели кончить его, да Спайк не дал. А что? Ты правду ничего не помнишь?

Мирла отрицательно помотала головой, но ответила несколько другое:

— Помню. Уговаривала их — помню. А как приехала не помню.

— Так врача позвать?

Мирла сдвинула брови и не поняла:

— Зачем?

— Может, тебя изнасиловали.

— Отстань, — она поднялась, — это бы я помнила. И отвернись, я голая.

— Не голая ты, — возразил Аск, — ты в этой… В майке.

Майкой он назвал ночную рубашку, которую Мирла когда-то купила себе.

— Вижу, — Мирла погладила себя по груди, — ты одевал, или я сама?

— Спайк, — отчего-то расстроившись, ответил Аск.

— А, — протянула Мирла и пошлёпала в ванную, — полотенце принеси.

Где-то далеко ухнул взрыв и разгорелась перестрелка. Люди Крикса и бойцы коперии, добивали диверсантов на окраине города. Бой был недолгим и Мирла не успела дойти до ванной, как всё закончилось.

Она стянула с себя «ночнушку», открыла холодную воду и встала под струю…

…Бошу не одобрял чрезмерной, как ему казалось, гуманности Спайка. Но спорить не хотел. Он только сказал Спайку:

— На твоём месте я бы их расстрелял.

— Нельзя расстреливать, — не согласился Спайк, — они такие же наёмники, как ты. Их наняли, они пошли. Они, конечно, могут ещё прийти, но, Бошу, разве у них нет понятия чести и той же гуманности?

Спайк закончил вопросом и Бошу вынужден был отвечать:

— Это у одного. А у другого? Второй так ни слова и не проронил. К тому же он Гавшара подстрелил. А Гавшар — это наш человек. Неужели, ты спустишь с рук нападение на твоего человека? Ведь ты всегда говорил иначе. А теперь, каждый твой сотрудник, каждый коп будет сомневаться в правильности твоих слов. Это вредно, Спайк.

Спайк подумал и согласился:

— Наверно, ты прав. Но убивать его нельзя. Что ты предлагаешь?

Они сидели в машине и ехали назад, после разгрома последней группы диверсантов. Часть копов были отпущены по домам. Другая часть разбрелась по городу в качестве патрулей. Лишь несколько человек возвращались в Мыс-Таур, чтобы находиться там, в роли резерва на случай каких-то неприятностей. Этот резерв, двигался следом за ними на двух «Фор-джипах» и в, издырявленном пулями, автобусе. Всего двенадцать человек. За рулём автобуса сидел Сёга, который успел привыкнуть к коперии и был вполне доволен своей ролью. Ему не приходилось стрелять и лезть под пули. В его обязанности входил лишь автобус и всё что с ним связано. Ничто другое, его не касалось. А то, что копы прозвали его «Автобусным зайцем» он относил к обычной людской зависти. Не нашлось для них столь тёплого места, вот и бесятся от бессилия. Небось, каждому из них самому бы хотелось занять его место, крутить баранку и не бегать в атаку на всяких боевиков.

«Фор-джип» Спайка вильнул и затормозил. Идущая сзади машина, едва смогла увернуться, чтобы не въехать ей в зад.

— Куда прёшься! — Возмутился водитель, приоткрывая дверь, — в больницу захотел? За счёт коперии здоровье поправить? Урод, поганый!

Было от чего ругаться: нарушитель порядка внезапно выбежал на дорогу и едва не попал под машину.

— Да это ж Гавшар! — Узнал его Бошу и распахнул дверцу, — Гав! Чего стоишь? Иди сюда.

Огибая машину, Гавшар пролез по сугробу и Бошу пропустил его на заднее сидение. Кое-как втиснулись все трое и Бошу закрыл дверцу:

— Поехали!

— Ты что? — Спросил Спайк, — сбежал?

— А что там делать? — Вопросом ответил Гавшар, — Ромка там как?

— Нормально, — ответил Спайк, — сидит в комнате. Не плачет. Вчера вечером его Тэд нянчил, а сегодня утром Аск остался. Ты уж извини, мне не до того было.

— Да что я не понимаю? — Гавшар чувствовал себя своим человеком и был доволен от этого ощущения. Это было совсем не то, когда он встречался «бригадирами», на совещаниях. И не то, когда приходилось ехать в машине с Крином и его телохранителями. Там не было друзей. Там были только «партнёры», которые легко могли стать врагами. Сейчас иная ситуация. Он среди друзей. Друзей, которые могут забыть о своей выгоде и броситься ему на помощь. Что может быть лучше, когда рядом есть друг? Почему-то именно сейчас, он ощутил, что такое искренняя и настоящая дружба. А ничего особого не произошло. Он просто увидел их машину и выскочил на дорогу, что бы его подвезли. И вроде бы раньше были более весомые причины понять эту дружбу. Например, когда Спайк привёз его Ромку. Но нет, именно сейчас, Гавшар почувствовал что-то особое, от чего защипало в носу и захотелось чихнуть.

— Спайк, прости меня, — вдруг сказал он.

Спайк изумлённо повернулся к нему:

— За что?

— Я ж посылал убить тебя.

— Вспомнил! — Спайк засмеялся, — то уже прошло. Проехали.

— И всё же, прости.

— Простил.

Гавшар повернулся к Бошу и толкнул его в бок.

— И ты прости.

Бошу левой рукой обхватил Гавшара за его костлявые плечи:

— Всё нормально, Гав. Чего в жизни не бывает? Едем домой, диверсантов разгромили: живи да радуйся. Чего о прошлом вспоминать?

Спайк чувствовал необходимость отдохнуть, но прежде нужно было разобраться с пленёнными диверсантами.

Копы привели их в комнату Спайка и усадили на стулья. А сами встали у дверей, готовые броситься на них, если пленным вздумается устроить драку, или побег. Кроме Спайка в комнате находился Бошу, который стоял у окна и недовольно хмурился, и Гавшар, который сидел недалеко от Спайка и разглядывал диверсантов.

— Лапар, — сказал Спайк, обращаясь к диверсанту, которого возил вчера в больницу, — вы оказали нам помощь, благодаря которой нам удалось избежать человеческих жертв.

— Сука! — Заорал его напарник и попытался броситься на своего коллегу.

Копы успели перехватить его и силой усадили на стул.

— Всё сказал? — Спокойно спросил Спайк, — тогда я продолжу. Итак, Лапар, ваша судьба решена. Так как вы не успели причинить городу существенный вред, вы свободны. Если захотите покинуть город, мы выдадим вам деньги на обратную дорогу. Но лично у меня есть к вам предложение и мы поговорим об этом несколько позже. — Он перевёл взгляд на второго диверсанта. — С вами будет иначе, уважаемый. В виду того, что вы не раскаялись, да ещё ранили нашего человека, вы должны быть наказаны. Жизнь вам сохранят. Я постановляю следующее: на три года передать вас на обогатительный комбинат, в качестве работника-раба. Обращение к вам будет соответствующее. В дальнейшем, ваша судьба в ваших руках. Через три года, коперия заберёт вас с рудника и вы получите свободу. Вам всё понятно?

— Ублюдки! — Вместо ответа, вновь заорал диверсант Лапару и попытался выхватить из-под себя стул.