Юрий Мори - Метро 2035: Эмбрион. Начало [litres с оптимизированной обложкой]

Проблема только в том, что Кат уже не лежал. Он вскочил на ноги одним движением, бросив незаряженный автомат. Боец внезапно оказался лицом к лицу с хоть и безоружным, но очень злым после гибели Черепа парнем. Да и в целом Кат сейчас не размышлял, он действовал в привычном боевом режиме, когда сперва бьют, а потом думают. От удара лбом в лицо безопасника уже ничего не могло спасти. Так и отлетел назад, выронив автомат, даже понять ничего не успел.

– Стоять, зверек! – лениво сказал Зинченко. Он уже выбрался из-под трупа и теперь стоял, направив на Ката пистолет. И не допрыгнуть ведь…

– Стреляй, скотина! Стреляй. Тебя свои же потом уберут, – тяжело дыша, ответил сталкер.

– Это какие же – свои? – заинтересовался правитель. Хорошая штука паранойя, на ней играть можно, как по нотам.

– А ты не заметил, Жора, что Старцев бойцам велел не вмешиваться?

– Расстреляю! – тут же откликнулся майор, даже не заметив обращения Ката. – Своими руками грохну. Но сперва тебя.

Зинченко выстрелил, чуть опустив ствол. Кат почувствовал, как обожгло ногу, он словно просел на одну сторону. Бля, и больно как…

– Это только начало, – ухмыльнулся правитель. – Давай, ползи к выходу.

– Это зачем? – обхватив простреленную ногу, спросил Кат. Из-под пальцев сочилась кровь. Сука, бедро, там вены. Если не перевязать, скоро сдохнешь. Что ж это он так попался, ведь должен был успеть…

– Надо, – безмятежно улыбнулся Зинченко. – На свежем воздухе тебя хочу кончить. Блажь у меня такая.

И выстрелил еще раз. Из ноги сталкера будто раскаленными щипцами выдрали кусок мяса. Свежего, истекающего алой кровью и прозрачной лимфой.

– Ползи, гаденыш! – велел Зинченко.

Кат тяжело, опираясь на стену, повернулся и мешком вывалился на асфальт, спиной чувствуя уткнувшийся в спину ствол. Свой пистолет не достать, а развернуться и прыгать… Похоже, он надолго отпрыгался. Если не навсегда.

Есть только одна надежда, попробовать убежать, только вот как это провернуть? Сил на один рывок, штанина уже мокрая от крови и голова начинает кружиться. Как же не вовремя это все…

– Давай! – ткнул пистолетом в спину правитель. Он тоже спрыгнул вниз и теперь откровенно игрался с безоружной жертвой: Кат почувствовал, как пистолет сзади из-под ремня вытащили и бросили в сторону сильные пальцы.

Грузовик косо стоял на тротуаре, почти уткнувшись тупым носом кабины в давно заброшенный магазин. Или нет – не магазин, остатки вывески наверху сообщали, что это салон-парикмахерская «Новый…». Второго слова не было. Мир? Взгляд? Стиль?

Кат глубоко вздохнул, стараясь сохранить остатки сознания. Голова болела, в глазах слегка двоилось. Кровопотеря? Она, родимая.

– Что, щенок, думал обыграть старого волка? – пафосно спросил Зинченко, нелепый в своей накидке, с растрепанными волосами: шапочка, видимо, слетела еще в кузове. – Хрен тебе!

Отвечать не хотелось. Кат развернулся и ударил неожидавшего сопротивления майора по руке, куда дотянулся. Пистолет улетел в сторону, звякнув об асфальт. Сейчас бы добить, да сил нет. На ногах уже с трудом…

Сталкер бросился вперед, ко входу в парикмахерскую. Спрятаться. Перевязать ногу. Уйти. Нет возможности дальше драться, совсем нет. Открыл он дверь или выбил, вспомнить не удалось, сознание начало работать какими-то рывками, с пробелами, словно плохо склеенная лента старинного кинофильма.

Вот он уже в полутемном зале, среди засыпанных пылью и случайным мусором столиков с зеркалами на стенах.

Вот он сидит в кресле, перетягивает ногу ремнем на бедре. В глазах пляшут разноцветные звезды, но Кат не сдается. Дальше опять провал, из которого он возвращается, уже стоя за раскрытой дверью в мужской зал и внимательно следя в зеркало за коридором. Кажется, что тело и разум разделились, действуя сами по себе. По крайней мере, он стоит, это достижение. Похорошему, должен уже медленно отходить под капельницей, сопровождаемый тяжелым вздохом ангела-хранителя.

Опять разрыв пленки, из которого его вытаскивает хорошо знакомый ненавистный голос:

– Ты чего, спрятался? Вот дурачок… Далеко не уйдешь. Где ты, мой юный уродец?

Шаги в коридоре, а в зеркале никого не видно. Как вампир у нас майор, что ли? Не отражается? А, черт… Там же одна рама, давно разбито.

– А я здесь однажды стригся, мой непутевый воспитанник, да… Приятные воспоминания. Модельно-уставная стрижка под музыку, еще девка была такая… сочная. Хотел ее в кабак пригласить, да денег не было. Вот такой вот бритый спирс получился. Помнишь, певичка была? А, да что ты помнишь… Одни убежища только и знаешь. А в них уебища. Как же я вас всех ненавижу, кто бы знал.

Снова шаги, ближе. Или это глюки лишенного крови мозга? И шаги, и голос отдаются эхом, то удаляясь, то приближаясь. Где же он, где…

Кат чувствует в правой руке холодную сталь ножниц. Лезвия сведены вместе и из невинного инструмента парикмахера вышел неплохой нож, сжатый обратным хватом. Если не потерять сознания, то…

– Я здесь, мой коте-о-оно-чек! – откровенно глумясь, протянул Зинченко. – Выползай!

Кат смотрит в соседнее с разбитым зеркало на противоположенной от двери стене. Там мелькает что-то неразборчивое: слой пыли за двадцать с гаком лет не дает понять больше. Идет? Не идет? Почудилось?

Сталкер перехватил ножницы удобнее и чуть отступил назад. Потом, то ли услышав шорох шагов, то ли почувствовав колебание воздуха от движения, рывком ударил в лицо того, кто входил в зал. Кажется, попал. Кажется, звучали выстрелы – уже в никуда, вслепую, круша остатки роскоши старой парикмахерской. Что-то хрустнуло под рукой Ката – ножницы длинные, видимо, пробил насквозь.

До затылка.

В дважды пробитой ноге полыхнуло болью, но окутавшая сталкера блаженная ватная темнота уже не дала ему это прочувствовать на всю катушку. Для него время остановилось, и не осталось уже никого и ничего. Только непрерывный, но угасающий звон стекла, тонкими колокольчиками рассыпавшегося вокруг. Только где-то вдали он видел ярко-синюю точку, как у того загадочного существа. Но сейчас даже огонек никто купить не предлагал…

Темнота и тишина, рай для уставших борцов за справедливость.

Тишина и темно…

По столу начальника Базы – слава подземным богам, не Правителя или еще какой дряни – катался прозрачный шар. Слева направо. Потом, с остановкой, справа налево.

Старцев задумчиво толкал шар пальцем и ловил его.

Опять и опять.

Прибывшие на помощь нашли Ката и тело Зинченко на полу парикмахерской. Оба были засыпаны осколками разбитого выстрелами зеркала. Майор лежал на спине, удивленно глядя в потолок ручками ножниц вместо правого глаза, а Кат даже смог откатиться в сторону, но на большее его не хватило. На удивление врачам, залатавшим ногу, сталкер довольно быстро пришел в себя. Лежал недели две, выздоравливал. Ждал, но не дождался, чтобы его проведала Консуэло – не по любви, нет, хотя бы по старой дружбе. Но… Она осталась на своем посту начальника медчасти и самым активным образом готовила программу подсадки эмбрионов для желающих. Так Кату сказали, и он больше не интересовался. Спросил только, чем закончился бой на площади.