Дмитрий Силлов - Закон лесника

И «мусорщики» испугались. Сильно. И повели себя так, как поступают, испугавшись, очень сильные воины…

Ослепительная синяя вспышка резанула по глазам, и я невольно зажмурился, спасая зрение. А когда вновь открыл глаза, тоннеля, откуда мы пришли в Припять-два, больше не было. Вход в город был завален огромными бетонными блоками, заметно оплавленными по краям. Свод бетонной кишки не выдержал мощи бесшумного взрыва и обвалился, похоронив под собой и турбоплатформы «мусорщиков», и нашего боевого товарища, который только что спас нам жизнь…

– Самоуничтожились… твари… – проговорил лесник, смахивая одинокую слезу, покатившуюся по щеке. – И Васю с собой забрали…

– Это он их с собой забрал в Край вечной войны, – с надрывом произнес Рудик. – Души убитых врагов принадлежат тому, кто победил. А это была только его победа.

– Кто он был? – спросил я, взглянув на лесника. – И кто ты на самом деле, сталкер?

– Он…

Лесник вздохнул.

– Он был оружием, созданным в одной из подземных лабораторий. Кстати, стрелять ему в мозг было бесполезно. Это специально созданный отвлекающий и быстро регенерирующий нарост, по сути необходимый лишь для дезинформации противника. Интеллектуальное ядро у него находилось глубоко внутри, между двух сердец. Вася – единственный выживший экспонат из десяти…

– Остальные оказались неудачными и умерли? – поинтересовался я.

Лесник невесело усмехнулся.

– Остальные тоже оказались удачными, но в бочке Вася их всех убил и съел.

– В бочке? – удивился Хащщ.

– На арене, которую мы называли «бочкой», – пояснил лесник. – В старину моряки так делали крысиного волка. Несколько крыс помещали в бочку без еды и воды, и та крыса, что с голодухи убивала и сжирала всех своих сородичей, становилась крысиным волком, самым страшным охотником на себе подобных.

– Жуткое создание, – покачал я головой. – Причем во многом похожее на человека. И телом, и поступком, который он только что совершил.

– В ДНК Васи были и человеческие гены, – произнес лесник.

– И ты принимал участие в этом эксперименте? – вытаращил глаза Рудик.

– Я его создатель, – тихо проговорил лесник. – Вася – детище моей программы «Крысиный волк», которая была прикрыта в связи с чернобыльской аварией.

– Да ты больной ублюдок, – покачал головой Хащщ.

– Знаю, – так же тихо произнес пожилой сталкер. – Знаю. И до сих пор искупаю вину перед этой землей, зараженной людьми, перед живыми существами, что ее населяют. Да только, боюсь, нет мне прощения. Вот и Вася ушел в Край вечной войны. И мне пора уже. Задержался я на этом свете…

– Это ты брось, – сказал я. – Сдохнуть – оно всегда успеется. А вот помянуть тех, кто ради нас свои жизни отдал, необходимо. Иначе Зона не простит.

Лесник посмотрел на меня, кивнул и направился к одному из зданий, обветшавшему, пожалуй, побольше остальных – того и гляди обрушатся стены, просевшие то ли из-за давления многотонного потолка, то ли из-за фундамента, треснувшего от времени.

Мы пошли за ним.

Пожилой сталкер вошел в подъезд и направился вниз по лестнице, ведущей в подвал. Были раньше дома такой постройки, давным-давно, при Советском Союзе. Как-то детством моим повеяло от той лестницы. Очень смутно вспомнилось, что давным-давно мы с пацанами шарились по похожим подъездам, играя в войну. Сегодня моя жизнь превратилась в реальную битву, но надо же – увидел старую лестницу, и вдруг вспомнилось прошлое, которое было словно не в моей жизни…

А дверь в подвал, между прочим, была мощная. Стальная. И без намека на замок – только ржавая ручка к ней приварена. Однако лесника это не смутило. Несмотря на полумрак, сориентировался он так, словно жил в этом подвале много лет – почти не глядя нажал одновременно на два кирпича в стене.

Дверь щелкнула и немного отошла от косяка.

– Добро пожаловать в мой схрон, – буркнул лесник, переступая порог…

Удобная всё-таки штука – вечные лампочки Зоны. Уходя, свет гасить не надо, приходя – включать. Горят себе и горят, освещая помещение, даже когда это никому не нужно. Подвал был небольшим, видимо, в каждом подъезде такой присутствовал. Трубы, вентиля, манометры – всё как положено. И хоть не особо они были изъедены коррозией, а всё равно понятно: многие годы ими не пользовались по назначению. А вот не по назначению – случалось. Тоже давно не прикасались, судя по слою пыли, но все эти дополнения были сделаны уже точно после аварии.

Меж трубами кто-то приспособил массивные, добротные книжные полки, наверняка позаимствованные из брошенных квартир. На полках – припасы. Консервы, пачки армейских галет, укупорки с патронами, бутылки с какой-то жидкостью. Посреди подвала раскорячился большой стол советского производства и шесть стульев, придвинутых к нему. В углу стоял холодильник «Бирюса», покрытый изморозью – видать, с морозильными артефактами хозяин подвала слегка переборщил.

Еще имелись в подвале два шкафа, пара кондовых советских диванов, древний черно-белый телевизор на длинных ножках «Рекорд В-310», который, как я понимаю, был здесь только «ради мебели» и уюта, тумбочка с радиоприемником на ней и кровать, над которой висел календарь за 1986 год.

– Нормальный схрон, грамотный, – заметил Хащщ, окинув взглядом помещение. – В таком запросто ядерную войну пересидеть можно.

– Ядерную вряд ли, – сказал лесник, запирая дверь, которая, будучи прижата к косяку, щелкнула потайным замком. – Припасов маловато будет, и системы выживания нет. Для ядерной специально оборудованный бункер нужен.

– Боюсь даже представить, сколько у тебя в Зоне таких схронов, – заметил я. – И специально оборудованных бункеров.

– Хорошие схроны – они как деньги, их много никогда не бывает, – заметил лесник, подходя к холодильнику. – Вы присаживайтесь, что ли, а я пока похозяйничаю.

Результатом хозяйствования пожилого сталкера стали трехлитровая банка соленых огурцов, консервированная килька в томате, пачка галет и маленькая, на двести пятьдесят грамм бутылка с этикеткой, на которой красовалась надпись: «Водка русская», продублированная на английском языке. Интересно, зачем в невыездном и невъездном СССР штамповали на «чекушках» двуязычные надписи? Типа, чтоб показать, мол, на экспорт сделано, продукция высшего качества? Может быть, может быть. Сейчас это уже не узнать наверняка, можно только догадываться.

– Не маловато будет на пятерых-то? – нахально осведомился Хащщ, покосившись на бутылку и нехитрую снедь.

– Маловато, – согласился я, нагибаясь за своим рюкзаком, который поставил рядом со своим стулом.

– Ты не суетись, Снайпер, – одернул меня хозяин схрона. – Сейчас вот тарелки со стаканами расставлю, а там посмотрим, хватит на всех еды и выпивки или нет.