Василий Биратко - Возрождение, или Граната в руках обезьяны [СИ]

Землю охватила паника. Исчезли города, остановился транспорт, ГИПС не выдавал информацию, новости, развлечения. В этой суматохе никто не подумал о снятии с себя костюмов. Защитные костюмы сковали людей, ключи для снятия никто не носил. Последние модели, облегченные, вообще не имели запаса энергии.

Тема затих.

− Извини, я сегодня не готов работать. Включи ту симфонию послушать, − с комком в горле остановил я рассказ.

− Она может вывернуть душу наизнанку, повредить психику.

− У варваров покрепче нервишки, включай.

Возникла тихая мелодия, как в Софийском соборе. Вдруг прозвучал взрыв, тело почувствовало нестерпимый жар, все внутренности заныли, словно их достали и хорошенечко протерли наждачкой, подогревая на огне. Минуту спустя жар сменился теплом, возникло в воздухе тихое бульканье. Мышцы расслабились, с трудом устоял на ногах. Вот мелкий ручеек зажурчал меж камней, к нему добавились другие, и уже река бросает воды с водопада. Волны моря подхватывают мотив, разбивая их о скалы. И средь шума прибоя еле слышно зашелестела листва. Шелест листвы на легком теплом ветерке, трель одинокой птички добавили изюминку. Перед глазами явно предстала картина весеннего пробуждения. Запахи трав и лесных ягод наполнили ноздри. Прорычал зверь, распугав стаю птиц.

− Это рождение Планеты и жизни на ней.

− Не мешай, сам разберусь, − зло огрызнулся я.

Все звуки сначала казались натуральными в записи, нет, они виртуозно исполнялись техногенными инструментами. Музыка наполнила все пространство, переливаясь через края. Далекий удар молота о наковальню известил о рождении человека, детский плач сменился жалобным воем животных. Галлюцинация охоты на зверей родилась в мозгу. Грубые, тихие басы, фальшивя всеми нотами изменила ритм. Ритм музыки становился четче и ускорялся. Темп достиг апогея, словно пульс лошади, которую хотят загнать. Мелодичный скрежет металла, переборы аккордов тяжелого рока напрягли нервные струны, захватив душу эйфорией. Она рвалась объять Вселенную. Мелодия захватила разум безумной страстью. Хотелось добиваться цели любой ценой, уничтожая все впереди себя. Я ПРАВ! Я СВОБОДЕН ДЕЛАТЬ, ЧТО ЗАХОЧУ! Я свободен от моральных устоев. Сквозь какофонию раздирающих душу звуков пробился ритм метронома. Зловещие удары леденящим холодом обжигали сердце, заставляя биться в его ритме. Взяв последний аккорд высоких технологий, Вселенная взорвалась. Со всех сторон посыпалось битое стекло, треск ломающего дерева, раскат грома − и тишина, жизнь умерла. Нет, не тишина, просто после бешеного темпа тихая мелодия космоса тянулась бесконечностью в вечность. По сути, ничего не произошло неординарного, всего лишь распалась биллионная пылинка-планета на атомы в одной из множеств Вселенных.

Я лежал на кровати, ни о чем не думая, нечем было думать, душа, вытянутая из тела, разорвалась на куски, словно тело просушили на солнце. Но ритм жизни последних минут могучей цивилизации зарядил повышенной энергией все клетки организма, и он рвался в бой. Не выдержав внутреннего противоречия, взял лук, вышел на поверхность.

Солнце светило ярко, свежевыпавший первый снег сверкал своей белизной. Без шкур в трусах, прожив долго в теплом местечке, тело сжалось от холода, разум выпал в реальность. Растерся снегом, пробежал пару километров, душа вернулась на место.

Взобрался на холм, внизу на согнутой березе отдыхала рысь, нет, она охотилась. Под ней, играя в догонялки, резвились зайчата. Радовались первому снегу, первому в своей жизни и последнему, с каждым кругом приближаясь к смерти. Вот он, один шаг от жизни к смерти.

«Я есть альфа и омега» (из библии).

Одно необдуманное движение и… и нет цивилизации. «Если бы сигнал с Земли достиг Нанди раньше…» − всплыло в мозгу.

Рысь, соскочив со ствола, телепортировалась к добыче, но моя сигнал-стрела впилась ей в бок, предотвратив катастрофу. Зайчата, прижав ушки, разбежались в разные стороны. Прицел и… рука дрогнула, пусть растут, развиваются, наиграются вволю, дай бог, доживут до старости. Что-то доброе проснулось после симфонии.

Тема объяснил, как снимать изоляцию и паять провода лазерным лучом, включив дополнительные функции пистолета. Работа закипела, симфония подействовала плодотворно на работоспособность, сутки напролет без перерыва на обед паял провода. Концы провода диаметром с кабанью шерстинку пропускал через зубы, снимая изоляцию (варварский метод проще). Труднее разобраться в цветах, от столь близких оттенков рябило в глазах. Неделя бешеной гонки — и шкаф сверкал чистотой и ровными рядами предохранителей, словно выпущен с завода.

− Теперь подними ручку рубильника вверх.

В шкафу зашумело, заморгали огоньки, и мерный гул возвестил о правильно проделанной работе.

− Еще два шкафа и окей.

− Мне нужна передышка, эта работа совсем доконала. Вроде и не тяжела, но здоровья отняла ого-го, еле на ногах держусь.

− В машинном зале большая ради… − запнулся Тема. − Работа всегда трудна и изнурительна, мышцы под напряжением, сказывается тонкость провода. Подожди, взгляни в другой шкаф.

− Нет, я иду спать.

− Посмотри в шкаф № 146, будем знать, что делать дальше, кажись, там сущий пустяк.

− Я сказал нет.

Проходя мимо конвейера № 4, услыхал шум текущей воды. Жидкость в емкостях перемешивалась с воздушными пузырями. Стекло медленно тонировалось, скрывая от глаза дальнейшее преобразования. Как? Он отключен! Теперь понятно, что за цифра К-4 написана на внутренней стороне шкафа, я запустил конвейер № 4.

− От шельма! Вновь хитрит, задержись… посмотри… чтобы я не увидел запуск баков, − тихо прошептал я.

Раз, два, три… семьдесят пять, добавим пять первого конвейера и пятнадцать уцелевших после плазмы второго, плюс двадцать один − третьего. Итого сто шестнадцать штук, неплохо. Затем соберет из запчастей и после моей подсказки робота, а меня на опыты вместо Эврики.

− Кто такая Эврика? — поравнявшись с ЦК, крикнул Теме.

− Еще Архимедом зовут. Это от древнегреческого «восторг, успех».

− Спасибо.

К утру тяжесть не прошла, еще с большей силой навалилась на плечи усталость, мешала подняться с кровати. Что-то я упустил, мысль вертелась, как волчок, сверля мозжечок. Вспомнил слова Темы: «В машинном зале большая работа», нет, «ради…», робот не может быть заикой и перепутать слова «рад — раб».

Шкаф № 113 и № 114 готовы, включились все конвейеры. Я уже ничего не соображал, неизвестная болезнь подтачивала изнутри. Затем открыл последний шкаф, оговоренный с Терминатором. Обалдеть, это была комната, с двух сторон находились чудовищные агрегаты. Надпись в конце комнаты гласила «ГИПС». Провода толщиной в руку свисали косами, концы некоторых толстых кабелей расплетались сотнями жилок. Были и одиночные, трубчатые, чтобы их согнуть, требовалось приложить силу мутанта.