Василий Биратко - Возрождение, или Граната в руках обезьяны [СИ]

− Архимед! Скорее в МО!

− Что случилось? − крикнул я.

− Терминатор уходит в сеть! Да и «вепрь» добрался до управления энергостанцией. Взорвем все! Ёклмн Опрст!

− Но ГИПС не работает, куда он сбежит? − на бегу заряжал бластер последней батареей. — Оказывается, вот как интеллигенты ругаются.

− А то, всего лишь алфавит. Тема нашел обходной маневр, через блоки 23−34 и 87−95.

− Не напрягайся, все равно не пойму.

На что-то мягкое и липкое наступил, видимо, изоляция плавилась и капала на пол. Я на всей скорости, расставив руки, как крылья, влетел в машинное отделение, растянулся на полу. Вонь обгорелой проводки заполнила зал.

− А говорил, что не умеешь! Слышишь, Темыч, все-таки ты обосрался, а я влез!

Без разбора чиркнул по кабелям на потолке, тянувшимся в командный центр.

− Ау! Ты здесь или сбежал? Тьфу, забыл, что нет голосовой связи. Софа, как дела на горизонте событий? − умные слова так и перли из уст дикаря.

− Неплохо.

− Неплохо это не есть хорошо.

− Энергосистемы под контролем, ты успел обрезать кабель, лаборатория накрылась — перерезан кабель, ГИПС отрезан — также перерезан кабель, защиты нет никакой — снова твоя работа. Придется тебе снова паять месяца два. Темыча нет нигде, сбежал или погиб, точно не скажу. Если ГИПС живой, наш всплеск энергии и сигналы разума должны зафиксировать орбитальные станции, надо ждать ответной реакции.

− И что она собой представляет?

− Раз после катастрофы уцелела эта база, могли уцелеть и другие, подпитывающие ГИПС. Но если сохранились военные базы — нам пипец. Поживем − увидим.

− Слово-то какое модное. Я считаю, поживем. Учитывая быстродействие вашего брата-компа, ответ мы бы уже ощутили.

− Логично, вливание в сеть информации о нас, анализ и отдача ключевых команд займет сто пятьдесят микросекунд. Вывод − энергии для космического оружия в космосе нет. Наземные ракеты − максимум двадцать минут полета, летающие аппараты − максимум полдня.

− Какая уверенность, что ваш пресловутый ГИПС еще работоспособный?

− Никакой.

− Обалдеть!

− Вся энергосистема планеты основана на термальных станциях, на орбите сеть спутников распределяла ее потребителю. Энергоблок базы, как я уже говорила ранее, отрезан и не соединялся с КЦ управляющим кабелем.

− Так зачем была эта катавасия? Обрезали провода, и пусть бы сидел себе Тема и сопел в две дырочки или сколько их у него. Разбивая инкубаторы, вытягивал бы я из него информацию.

− Но если… — не обращая внимания на мое возмущение. − Если направить через систему спутниковой связи энерголуч на орбиту, парочку можно и оживить для себя на всякий случай.

− Ладно, в ГИПСе вирус сидит изначально, ушел туда Темыч или нет, уже неважно, ответной реакции нет, и слава богу. Главное − станция наша! Может, ну его, этот ГИПС, что он нам даст, информацию? А она нам нужна? Пусть потомки с ним возятся, а нам, варварам, и твоей инфы хватит.

− За тысячи лет бездействия все спутники изменили свои орбиты, некоторые упали на землю, тем самым нарушили строгий порядок. В космосе есть страшная опасность для квазимозга, жесткое рентгеновское излучение, всплески магнитных бурь, летящих от солнца, способны наводить блуждающие токи в системе, разрушать молекулярные соединения в цепях мозга, − продолжала София, не обращая внимания на мою реплику.

− Ты мне ответишь конкретно, есть ли жизнь на орбите, или нет? И хватит пудрить мозги, − повысив голос, не сдержался я.

− Мне и самой интересно. Чего ты хочешь от меня?! Я программа-нянька, для таких, как ты, переростков! Изгнать вирус, восстановить цивилизацию! − вспылила Софья. − Сами наломали, сами и разгребайте. Все у вас должны роботы делать, а сами че? Руки растут не из того места. Лень-матушка одолела. Меня этот «вепрь-чистильщик» саму чуть не зачистил, вовремя цепь замкнула, перепалив себе охранный блок. Теперь память способна заразиться любым вирусом. Придется распаковывать все архивы, и Соф… — запнулась и умолкла.

Она стояла величаво, высоко подняв подбородок, грудь вздымалась от волнения. Волосы, словно на штормовом ветре, трепетали. Внезапными порывами ветра локоны захлестывали, закрывали ее гневное лицо. Платье, расшитое жемчугом, от встречного потока воздуха плотно облегало ее стан. Жемчужины звенели сказочной музыкой. Руки оттянуты назад, сжимали крохотные кулачки, придавая еще больше изящества фигуре. За ней горел красный рассвет. Сполохи зарниц прочерчивали свинцовое небо.

Я стоял, открыв рот. Заметив мое оцепенение, Софья умолкла и тихо заплакала, закрыв руками лицо. Неосознанно я подался вперед.

− Прости меня, дурака. Варвара неотесанного.

Обнял ее. Она мелко дрожала, делая глубокие вздохи. Уронив голову мне на плечо, немного успокоилась, всхлипы прекратились, и… И все, батарея села. Постоял один с минуту, шлепнулся на кровать, разразившись безумным смехом.

− Что я за создание? Даже виртуальная убежала от меня, быть мне монахом.

Наутро зашел в КЦ, отсоединил «вепря», включил голосовую связь.

− Тема, дружище, ты где?

А в ответ тишина, видно, он не вернулся из боя.

Включить Софью не получилось, зарядное устройство не работало. Пораскинув мозгами, решил взяться за восстановление базы. Остатками энергии бластера удалил поврежденные участки кабелей, спаял более важные, по моему мнению, забулькали четыре бочки, но яиц в них не оказалось. Как ранее рассказывала Софья, вся неживая органика в резервуарах разлагалась на составляющие, и заново создавался питательный сироп, поэтому умершие зародыши растворились, оставив мне чистые ванны. Распорядок дня превратился в монотонную рутину: подъем — пробежка − работа − бочка — сон, и так по кругу, иногда разбавлял охотой.

Весна вступила в свои права. Тронулся на реке лед, льдины толкались, наползали друг на друга, крошили соседей, каждая норовила продемонстрировать свою силу. Словно торопились быстрее уплыть в море, на свободу, поплавать по волнам после зимнего заточения.

При виде этого посещали мрачные мысли: вот так и в нашей жизни бывает, требуешь, добиваешься, расталкиваешь всех перед собой, убираешь на своем пути, чтобы получить свободу, власть. И что? Выходишь на простор, плывешь, наслаждаясь жизнью, жиреешь, хамеешь и исчезаешь, растворившись в безделии, превращаясь в существо, пассивно опускающееся на моральное дно.

Но весна есть весна, ласковое солнышко пляшущими зайчиками на гранях льдин заглядывало во все темные уголки, развеивая мрак. Жаворонок звонко заливался в небесах, вот где простор, и никого не надо давить. Еще парочка присоединилась, и поднебесная трель мощной жизнерадостной энергией наполнила одинокую душу странника.

− Эв-ри-ка! − прокричал я, наполняясь дыханием весны.