Владимир Ильин - Напряжение: том 5 [СИ]

– Ты обвинить кого решил или про охоту рассказать? – Поймал его взгляд Шуйский.

И на секунду, глядя в человечьи глаза, из которых проглянуло лютое и нелюдское, князь Шемякин внезапно осознал, что будет, ежели слова его про зверя и ружье сбудутся. С холодным потом осознал, потекшим по спине и дрожью в пальцах, которые запутаются и не нажмут спуск; с головокружением и паникой, которая сделает ноги деревянными, пока разум будет орать призыв к побегу.

Впрочем, князья Шуйские настоятельно советуют не бегать от медведя. А на настороженное уточнение – поможет ли это? отвечают честно: медведю – да.

По счастью, вокруг не было дремучей чащи, а потому солнечный свет, богатое убранство и молчаливая поддержка соратников быстро вернули Шемякину самообладания.

– Я хочу сказать. – Отвел взгляд князь, сцепил ладони в кулаки и продолжил на упрямстве и характере. – Что кому-то не понравилось радение князя Черниговского. До той степени не понравилось, что против благородного человека спланированы чудовищные провокации, призванные очернить его и не дать расследованию ход. Хочу сказать, что атака на него уже идет! Бог ты мой, князю уничтожили родовую башню!!! Срыли до фундамента, до черной копоти. Основу основ, символ княжеского рода и нерушимости его прав! Что подумает чернь, при виде огороженного пустыря у стен Кремля?!

– Как что? – Возмутился князь Давыдов. – Городу давно нужен парк в центре! Облагородить там, кустики-деревья насадить, дорожки пешеходные. Только скамейки не ставить, чтобы всякие бомжи не спали.

Князь Черниговский вскинулся с места. Князь Давыдов тут же оказался на ногах, подхватив графин в руку.

– Василий! – Окрикнул уже не Шуйский, а сам император.

И самый известный гусар империи вернул руку из замаха.

– Да спокоен я. – Буркнул он, усаживаясь обратно. – Вот, водички пью. И вам советую.

Только графин, присев, он приложил холодной гранью ко лбу, недобро поглядывая исподлобья на Черниговского.

– Недобрые силы желают, чтобы уважаемый князь Черниговский оставил расследование. – Веско произнес князь Шемякин, кому недавняя вспышка вышла иллюстрацией агрессии. – Многие боятся, оттого в страхе своем готовы… на многое.

– Так чего ты желаешь? – Уточнил Император.

– Я требую! – возвысил голос Шемякин. – Чтобы был наказан виновник разрушения твердыни князей Черниговских. Показательно. Чтобы ни у кого не возникло мысли, будто башни родовые могут пасть. В том числе ваши башни, уважаемые князья. Такие мыслишки в крови надобно топить. Прецедент не допустим. А уж тех, кто стоит за этой дерзкой выходкой, определит следствие. Ежели, разумеется, они не обнаружат себя раньше, защищая мерзавца.

– А что, князь Черниговский не в силах наказать своими силами? – Удивились в зале.

– А не может, – хмыкнул князь Шуйский. – Он от него уже сбежал.

– Что за враг такой появился у нас? – Поерзал от любопытства князь Гагарин, отклонившись на кресле и уложив ладони на примечательную трость из желтоватой кости.

– Максимка, из мастеровых, рода Самойловых. Убийца и лиходей, трус и клятвопреступник!

– Ты бы полегче, князь, про моего зятя. – Обронил император, равнодушно оглядывая говорившего. – Или ты меня желаешь оскорбить, что я внучку за татя отдал?

От лица пару мгновений ничего не понимающего Шемякина отхлынула кровь, а сам он затравленно посмотрел на князя Черниговского, отодвинувшись от него, как от чумного.

Впрочем, сам Черниговский тоже смотрелся озадаченным и недоуменно глядящим на трон, словно ожидая оглашения шутки.

– Ты как про отца моего крестника говоришь, морда бородатая?! – Решительно полез Давыдов на стол, закинув колено и споро двигаясь к обидчику с графином в руке – до того момента, как спохватившийся Шуйский не перехватил его за сапог и не утянул обратно.

Но графин все-равно просвистел в сантиметре от опешившего Шемякина, моргнувшего и очнувшегося, только когда поток воды хлестнул по щекам.

– Да забери ты себе сапог, я ему все равно ноздри выдеру! – в гневе вывернулся гусар.

– Тихо!! – Рявкнул император. – Василий, разжалую! В матросы!

– Тьфу! – оставил за собой последнее слово Давыдов, и был он меток.

Но все же угомонился и с достоинством принял обратно свой сапог. Правда, надевать его не стал – тайком взвесил рукой, примеряясь, и положил у правой ноги.

– Бе-бесстыдство! – Вновь покраснел Шемякин, оттирая щеку. – Смотри народ, что деется то! На гостя императора его же слуга смеет руку поднять!

– А ты бы в моем доме родню мою не поносил, на чем свет стоит. – Отозвался император. – Так ли гостю поступать? Или, может, вышвырнуть его взашей?!

– Так это, твое величество, правда ли, про свадьбу? – осторожно уточнил князь Долгорукий.

– Столь же верно, что он не клятвопреступник и не трус. – Кивнули ему с трона.

Многозначительно подчеркнув иные недостатки, что в ином обществе сойдут за достоинства.

– Это что же, и свадьба была? – Задумчиво уточнили из скандального сектора. – Без торжества на всю страну?

– Балда, тебе же сказано – Давыдов крестный их сына.

– А, так по залету!

– Стоп… – поднял руку император.

– А я слышал, прижила она ребеночка на стороне, а Самойлова за папу.

– А и верно – он же все равно долго не проживет!

– Так она от Давыдова и прижила. Ай!...

– Ох!..

– А ну тихо!! – Рявкнул император.

– Верните сапоги, сволочи. Я с вами не закончил. – Гневно дышал Давыдов.

– Угомонитесь! Никакого ребенка нет! – Стукнул император кулаком по подлокотнику.

– Ох, горе то какое! – Всплеснули руками. – Скорбим твоей беде, великий княже!

И народ взволнованно потянулся подниматься с мест, переглядываясь – потерять ребенка принцессе, да с такими медиками и целителями! Что за беда произошла?!

– Сели. Все. Резко. – Пролаял император, заставив иных сбледнуть. – Принцесса Елизавета здорова и в положении не была.

– Тогда как же…

– Давыдов крестный сына первой жены Максима. – Откашлялся князь Панкратов. – Позор и бесчестье сомневаться в непорочности цесаревны.

– Полностью с вами согласен, Панкратов. Одолжите ботинок.

– Подождите, а кто тогда первая, если принцесса за вторую? – Поднял в удивлении брови князь Вяземский.

– За третью. – Уточнил Панкратов, невозмутимо реагируя на пристальный и недовольный взгляд императора.

– За прошлую он десять миллиардов рублей отсыпал, – горделиво завил ус Давыдов. – Лично по ним вот теми сапогами ходил! Вон там валяются! Князь, ты же на них смотришь, будь другом – перекинь сюда.

– Чтобы я сапоги подавал кому…

– Торжества будут. – Надавил император голосом. – Свадьба оговорена между мной и его дедом, как старшими родичами.